А в шесть утра вскочил как по команде. Трезвый совершенно, но с мерзейшим состоянием души. И первое чем занялся — прокрутил в голове весь вчерашний вечер. А автопилот не подвел! Стыдиться, собственно, было нечего. Вел себя вполне пристойно и заслужил очень уважительный взгляд Чкалова. Тот и сам был выпить не дурак, когда можно конечно, поэтому поведение Родина после такой дозы выпитого оценил по достоинству. «А ведь в восемь мне надо быть на аэродроме»! Взгляд на часы. Семь тридцать! У ё…!
Но успел. Такси дежурили у подъезда гостиницы круглосуточно. ЗиС-101, гибрид из «Бьюика» и «Мерседеса». Чудо Советской конструкторской мысли. Без всяких кавычек, просто чудо. Ну, а как по-другому назвать машину, в конструкции которой были использованы самые передовые решения мирового автопрома? Так что до аэропорта буквально долетели.
А там уже ждал Чкалов. Посмотрел внимательно. Одобрительно хмыкнул. И к самолету.
И вот теперь с видом заправского экскурсовода водил Родина по ИЦ (испытательному центру). А посмотреть действительно было на что! После появления СБ-2, Сергей искренне считал, что удивить его будет непросто. Ох, как он ошибался! Вот и говори после этого, что науку двигают свободные ученые. Черта с два! Если этим ученым пинка не дать, они такого надвигают, что потом и не разберешься. По крайней мере, с прикладными науками это очевидно. Ну, вот вам наглядный пример стоит, поблескивая полированными боками. Красавец! И-180. А ведь в прежней истории именно на нем Чкалов и гробанулся. А здесь вполне летающий и без лишних аварий самолет. Вот его Чкалов и расхваливал! Прям как девицу на выданье. О чем ему Родин и не преминул сказать.
— Валерий Палыч, что ты мне его расхваливаешь? Как коня продаешь. Я ведь, все-таки, бомбардировщик.
— Ты, в первую очередь, летчик. И классный летчик. Поэтому машину ты должен не просто оценить, а почувствовать. Как породистого коня. Как женщину!
— Ну, Валерий Палыч, это ты загнул! Оценить-то я её оценил. И, даже на глазок, тебе некоторые её параметры скажу, но вот почувствовать. Для этого подержаться надо.
Но Чкалов шутки не принял. Только глаза сразу загорелись.
— А ну, пошли со мной.
— Куда?
— За разрешением. Заодно я тебя и с Поликарповым познакомлю.
— С Николай Николаевичем?
— А с кем же еще? Или ты другого Поликарпова знаешь?
Вот это новость! Увидеть Поликарпова, да поговорить с ним — это же мечта большинства летчиков. Ведь это был КОНСТРУКТОР! Именно так, большими буквами. Вот ведь человечище! Всё было против него — и обстоятельства, и время, и люди. А он творил! Он создавал. За пятнадцать лет — восемь самолетов! И не просто самолетов, а машин, определивших развитие истребительной авиации СССР. А потом затертый, забитый и забытый… Ну, кто в двадцать первом веке в России, кроме специалистов и любителей, знал, что даже создание революционного для своего времени И-200 — это работа Поликарпова. Украденная у него работа, получившая потом название МиГ-1. Но это было в другом мире[3]. Здесь Фрунзе взял его под свое крыло и никаких нападок не допускал. Вот и расцвел талант конструктора: И-180 и в «то время» был машиной выдающейся, а уж теперь… Скорость 720 км/ч. Вооружение — две пушки и два крупнокалиберных пулемета. А про пилотажные данные и говорить нечего — этим поликарповские машины славились всегда. И вот на этом чуде ему предлагали полетать! Да кто ж от такого откажется?!
Встреча с Поликарповым получилась, на этот раз, короткой и ничем не запоминающейся, кроме самого факта, что она была. Николай Николаевич был очень сильно занят и явно торопился. Но подпись свою на полетном листе поставил. А все остальное было для Чкалова делом пяти минут. Больше времени заняла подготовка к полету уже созданной, оказывается, спарки, двухместного учебно-тренировочного варианта И-180.
Короткий инструктаж от Валерия Павловича, и Родин устраивается в передней кабине. Тесновато, однако. С его габаритами, да в меховом комбинезоне. Ну, да ничего. «Мы уж, как-нибудь. Мы уж, где-нибудь!» — вспомнилась цитата из детского мультфильма. Пристегнуты ремни. Взгляд обегает приборную доску, привычно выхватывая основное. В наушниках переговоры Чкалова с «вышкой». Наконец, дают разрешение на взлет. Мотор оглушительно ревет во все свои 1700 лошадей. Трехлопастной винт сливается в прозрачный, чуть трепещущий, круг. По ВПУ окающий баритон Чкалова: «Ну, что Ефимович, поехали?». Поехали. Ускорение вдавливает в спинку кресла. Разбег стремительный и короткий. Вот колеса отрываются от земли, но Чкалов не тропится, он продолжает разгонять машину, и лишь потом, резко забирает ручку управления на себя, стремительно набирая высоту. Красиво! Самолет буквально ввинчивается в небо. Да, это вам не бомбовоз! Это о-го-го! Это мощь и скорость. Это истребитель. А Чкалов видимо решил показать все, на что машина способна. Пилотирует стремительно. Эволюции переходят одна в другую без пауз. Кажется, что он заполняет небо вязью фигур пилотажа. Такого ощущения Сергий еще никогда не испытывал. Восторг! Пьянящее чувство легкости и полета. Его буквально распирало от эмоций и ощущений. А ту еще Чкалов с вопросами!
— Ну как? Не поплохело?
Ну что тут ответишь?
— Красота!
— А сам попробовать хочешь?
Он еще спрашивает?!
Сергей несколько минут приноравливался к машине и управлению. Машина была невероятно чуткая и послушная. В этом для него, привыкшего к другим ощущениям, и была главная трудность. Но опыт, как говориться, не пропьешь! Да и во время полета, он не только восторгался, но и автоматически отслеживал особенности управления. Ну и, главное, то, что ему всегда помогало при выполнении сложных полетов: как бы со стороны, представить себя в пространстве. Себя и то, что ты там хочешь сделать. Вот теперь — поехали!
Двадцать минут кувырканий в воздухе. Двадцать минут ощущения полной свободы и радости от единения с мощной и послушной машиной, которую он теперь ощущал как продолжение собственного тела.
Посадку осуществлял Чкалов. Все же для этого были нужны не только ощущения, но знание особенностей поведения машины в этом режиме.
Мотор, чихнув несколько раз, замер. После его рёва, тишина буквально навалилась, если можно считать тишиной шум живущего своей жизнью аэродрома. А вылезать из машины не хотелось. Слишком свежи были в памяти подробности полета. Сергей был весь еще там, в небе.
На землю его спустил уже вылезший из кабины Чкалов. Он стоял на крыле. Шлемофон был снят. Светлые волосы трепал легкий ветерок. Сейчас он был как никогда похож на свой памятник. Вот только нос подкачал, память об их с Сергеем знакомстве, и смотрел немного вбок. Да и речь для памятника были неподобающая.
— И какого х…, ты, ё… котенок, трам тебя тара-рам, молчал и в бомбардировщиках отирался?! Ты же, трам пам-пам — истребитель от рождения! Что молчишь и сияешь как…?!
— Палыч! Да ты не горячись. Ишь, разошелся! Я же впервые в жизни на истребителе летал. До этого ничего легче Р-5 в руки не попадало.
— А ты, часом не врешь, ёрш мохнатый? Быть такого не может! Да ведь чтоб такой пилотаж исполнить, годами учиться надо, да и то не всем дано.
— Ну, ей Богу, не вру! Мне что, перекреститься надо? Или и так поверишь?
Чкалов изумленно посмотрел на Родина и в задумчивости взъерошил свои волосы.
— Поверю, пожалуй. Но и проверю! Посмотреть хочу, что ты за уникум такой выискался. Марш из машины! Пятнадцать минут перекур. Как раз машину дозаправят и еще раз в зону сходим. Покажешь, на что ты еще способен. От взлета до посадки — всё сам. Справишься?
— А то!
— Ты мне смотри! — Чкалов погрозил Сергею своим увесистым кулаком: — Не зазнавайся! И не таких героев земля к себе приняла. Давай отдыхай и думай. Вопросы есть?
А вопросов было много. Коль пошли такие дела, то на одну интуицию уже рассчитывать просто глупо. Так что за пятнадцать минут не уложились, но часа хватило.
Как разносятся слухи-новости по аэродрому, Родин за все время своей службы так и не понял. Но то, что этот процесс существует и обладает колоссальной скоростью передачи информации, убеждался не раз. Вот и теперь весть о каком-то необычном полете никому не известного здесь летчика уже собрала целую толпу зрителей. И ведь не скажешь, что людям делать нечего. Все заняты своими делами. Просто в нужный момент все оказываются с этими делами поближе к нужному месту. Конечно, такое внимание несколько раздражало. Но Сергей уже был мыслями весь там, в небе. И все остальное отодвинулось куда-то на второй план.
Теперь он летел один. Ну, кто, кроме Чкалова, мог такое продавить?! Без допуска к полетам на этом типе самолетов, Без кучи разрешений и согласований. Велик и могуч Валерий Павлович! Но все это лирика и сейчас к делу не относится. Вот и команда — «От винта!». Рулежка. Короткий диалог с «вышкой». Мотор ревет, сотрясая удерживаемую тормозами машину. Взлет!
На это раз Родин выжал из машины почти все, на что она была способна. Почему почти? А зачем насиловать технику без крайней необходимости. Ведь это не реальный бой, это тренировочный полет. Вот только в уме он держал именно реальный воздушный бой. От взлета и до посадки. Он не собирался работать на публику, хотя такая мысль и мелькала, но для себя ему надо было решить, прав был Чкалов или ошибался, утверждая, что он прирожденный истребитель. А машина была чудо, как хороша! И Сергей выложился на все сто: всё что знал, всё, о чем когда-либо читал в мемуарах, или видел на кадрах хроники. То, что видел в реальных воздушных боях в Китае. Всё постарался вложить в этот полет. И, похоже, ему это удалось. И не понаслышке знакомый с авиацией аэродромный люд, это тоже оценил. Это было видно и по уважительным взглядам техников, встречавших самолет, и по молчаливым группам летчиков и технического персонала, теперь уже явно бросивших все свои дела. И по восторженному виду Чкалова. И… по разъяренному Поликарпову, который тоже был среди «встречающих». «Вот это я влетел!» — мысль пришла сразу, как только Сергей увидел главного конструктора, да так и осталась.