Прощай, дорогой Васинька, не забывай моей просьбы, потому что я считаю ее важной.
24 декабря 1825 года.
25 декабря (пятница)[13]. Мы[14] приезжаем в Житомир.
26 (суббота). У Александра Муравьева в Троянове.
27 (воскресенье). В Любаре. У Артамона Муравьева[15].
28 (понедельник). В Троянове – Гебель[16]. Я неповинен, как и Сергей, в этом ужасном происшествии!!
29 (вторник). В Ковалевке.
30 (среда). В Василькове.
31 (четверг). Ипполит приезжает в Васильков и решается остаться с нами вопреки моим [уговорам]. Мы отправляемся в Мотовиловку.
1 января 1826 года. (пятница). Мы провели день в Мотовиловке.
2 (суббота). Мы ночуем в Пологах. Вечером у меня продолжительный разговор с Ипполитом о судьбе человека.
3 (воскресенье). Ипполит убит. Сергей ранен – мы захвачены.
4 (понедельник). Мы прибываем в Белую Церковь, где меня разлучают с Сергеем, которого я уже больше не видел, до самой моей смерти.
8 (пятница). – [была запись, но выскоблена].
10 (воскресенье). Я уезжаю в Могилев.
13 (среда). Я в Могилеве; вечером меня отправляют в Петербург. Добрый комендант главной квартиры.
16 (суббота). Я приезжаю в Петербург.
17 (воскресенье). Я вижу императора. Меня заключают в крепость[17].
20 (среда). Я получаю письмо от отца и это Евангелие от матери[18].
15 февраля 1826 года. Я узнал, что мне больше не разрежено писать родственникам. О Боже!! Это известие оказалось неверным. Офицер, сообщивший мне его, плохо расслышал. Он не подозревает, какое зло он мне причинил.
Что же такое, наконец, жизнь,
чтобы стоило ее оплакивать?
День за днем и час за часом…
Что одни приносит нам, то отнимает другой…
Отдых, труд… болезнь и немного мечты…[19]
Это прекрасная вещь, если хорошо знать, какое дать ей назначение, и если иметь счастье пользоваться сладостью дружбы. Я никогда не любил Ламартина, так как он вызывает безнадежность, как и нетерпимость.
Жан-Батист Руссо, Расин, особенно Корнелль, Лафонтен, Мильвуа, оба Шенье, Грессе, Де-ла-Винь – вот мои любимые поэты. Также Сумет[20]. Есть много предчувствия в музыке; есть арии, которые невольно приходят мне на память, а когда я услышал их впервые, они причинили мне бесконечную боль. В их числе музыка Цинцареллиевского «Ромео и Джульетта». Я всегда был убежден, что душа наша, как говорит Ламартин, – одна любовь и гармония. Есть французские романсы, которые так живо напоминают мне гостиную в Хомутце[21], камин, круглый стол [слово неразб.], что мне кажется, будто я там. И сердце мое сжимается.
22 февраля 1825 года я в первый раз был в Кибинцах. Последний год моей жизни был грустен и [точки в подлиннике][22].
Я смотрю, как печально горит моя свеча, и представляю себе, что это [слово неразб.] жизни вспышка и затем все кончено. Есть много достоинств в самых первых посланиях Жуковского – им не отдают должного. Там есть прекрасные мысли.
Из всех писателей, которых я читал в своей жизни, больше всего благодарности я питаю, бесспорно, к Стерну[23]. Я себя чувствовал более склонным к добру каждый раз, что оставлял его. Он меня сопровождал всюду. В первый раз я читал его в 1815 году, когда полк шел в Вильно. Он понял значение чувства, и это было в век, когда чувство поднимали на смех. Легкомыслие, всегда грубое и носящее личный характер, – это настоящий XVIII век. Я говорю о Франции и даже об Англии.
Самыми сладостными мгновениями своей жизни я обязан дружбе, которую питаю к родным. Когда мой дорогой Васинька вырастет и будет рассуждать самостоятельно, я советую ему читать Стерна в память его первого друга на земле. Речь о сознании очень глубока и очень трогательна. Это мой брат[24].
Христианская религия – религия чувства. Ее надо понимать сердцем, ибо сердцем обычно постигается великое.
Если бы Провидению не было угодно, чтобы я таким образом закончил свою жизнь, я хотел бы удалиться в деревню, которую я очень люблю, и отдаться садоводству, я убежден, что сделался бы отличным садовником[25].
Хороший день всегда производит на меня сильное впечатление – тогда я начинаю сомневаться в существовании зла – все в природе полно такой гармонии. Как прекрасна весна в саду в Хомутце во время цветения плодовых деревьев! Но эти радости души требуют участия другого существа – и когда привык жить в другом, и когда его уже нет. Господи, возьми меня скорее к себе, ведь так жить – значит умирать каждый день. Мой дорогой отец потерял больше, чем я, потому что он достойнее меня. Мой добрый, мой превосходный отец[26].
7 февраля, 10 февраля, 20 февраля, 3 марта.
Среди вещей, присланных мне отцом, наибольшее удовольствие доставили мне карманные носовые платки. Я помню их у отца.
Как бы я был счастлив умереть вблизи своих – окруженный друзьями. Я не боялся бы смерти, ибо я всегда уповал на Бога. Душа моя будет с ними, ибо она их любила.
Я всегда завидовал смерти Сократа; я убежден, что в последнее мгновение душа начинает постигать то, что раньше было от нее скрыто.
Когда находишься между возможностью сохранить жизнь и позором, то это напоминает, что надо собраться в путь, – даже для тех, кто нас все еще любит. Капля воды в конце концов пробивает гранит, ливень [слово неразб.]. Близ Хорола в Хомутце, там, где разветвляется дорога из Хомутца в Бакумовку и Обуховку[27], есть источник; по малороссийскому обычаю здесь стоит деревянный крест. Возвращаясь [слово неразб.], я отдыхал у креста, и там бы я хотел быть похороненным.
Я дорожу воспоминаниями о своих. Но по воле судьбы я родился и умер в Петербурге. Я убежден, что мои дорогие Екатерина, Анна, Елена не забудут меня. Для Дуняши, Лизаньки и для самого Васиньки я буду лишь воспоминанием детства[28].
Завещаю своему брату Висилию это Евангелие, которым я обязан моей доброй матери[29] и которое было мне утешением в последние мгновения моей жизни. Прошу его вспоминать обо мне каждый раз, что он заглянет в него. Пусть он также говорит иногда о своих братьях с нашим добрым дорогим отцом и с моей дорогой матерью. Мне жаль, что я оставляю жизнь и не увижу своего брата Василия взрослым, а также не заслужу его расположения своим дружеским отношением. Прощай, мой дорогой Васинька. Будь счастлив и будь хорошим сыном.
1826. В Петропавловской крепости.
Единственное благо побежденных – не надеяться ни на какое спасение[30].
Я получил это Евангелие 20 января 1826 года в Петропавловской крепости.
Чтение этой божественной книги пролило благодетельный бальзам на раны моего сердца. Только в горести наша святая религия предстает во всей своей красоте. Поняв все – а это свойство Божества, – делаешься снисходительным; только посредственность не умеет ни сострадать, ни прощать[31].
Матвей Муравьев-Апостол 1826 года.
Васиньки от его друга Матюши 15 марта 1826.
Придите благословении отца моего, наследуйте уготованно вам царствие от сложения мира – наг и оденете меня; болен и посетите меня; в темнице бех и придосте ко мне от Матфея 25–34. 36.
Брат Ипполит скончался 3 января 1826 года, в воскресенье, в три часа пополудни, похоронен в деревне Трилесов Киевской губернии.
Брат Матюша [зачеркнуто: февраля] марта [пропущено место для цифры] 1826 года в [оставлено место для названия города].
Брат[32].
Воспоминания детства
1793 года отец мой[33] написал Русскую комедию: «Ошибки», или «Утро вечера мудренее». Комедия имела некоторый успех, и в 1814 году, когда гвардия возвратилась из заграничных походов, она представлялась в Петербурге. В 1793 году, служа в Измайловском полку, отец получает пригласительный билет в Эрмитажный театр. Комедия его представлялась. По окончании представления государыня подзывает отца и благодарит за удовольствие, которое его комедия доставила ей. Государыня назначила отца моего кавалером при двух ее старших внуках.
В год смерти Екатерины II батюшка был дежурным кавалером при Константине Павловиче. Однажды великому князю вздумалось проехать верхом по Петербургу. Дежурный кавалер обязан был сопутствовать в прогулке великих князей. На Царицынском лугу они встречают конногвардейский полк. Константин Павлович подскакивает к полку, берет над ним начальство и производит полное полковое учение. Великий князь был уже женат. Кавалерам предписано было государыней не допускать ее внуков вмешиваться в дела гвардейских полков, в которых они числились. На другой день, сменившись с дежурства, отец сообщает Салтыкову, воспитателю старших внуков государыни, о случившемся на его дежурстве. Салтыков говорит отцу, что государыня будет очень недовольна, что ее приказания не исполняются. В самое то время, когда батюшка выслушивает это замечание, его приглашают в Гатчину к наследнику. Только что батюшка приезжает в Гатчину, тот же час он введен в кабинет наследника. Павел Петрович, подходя к батюшке, три раза касается рукою до паркета, говоря: «Благодарю, что вы не хотите сделать из моих сыновей пустых людей». По вступлении Павла I на престол старшие внуки покойной императрицы вступили в действительную службу, а отец был назначен министром-резидентом в Гамбург.