2. Запрещается подворачивать Штаны. Это уродство. И будет уродством всегда.
3. Запрещается произносить слово «толстый», когда на тебе Штаны. Кроме того, запрещается думать «Я толстая», когда на тебе Штаны.
4. Запрещается позволять парню снимать с тебя Штаны (хотя разрешается снять их самой в его присутствии).
5. Запрещается ковырять в носу, когда на тебе Штаны. Однако разрешается небрежно почесать нос и тайком поковырять в нем.
6. По возвращении необходимо должным образом задокументировать все, что происходило, пока ты была в Штанах.
• На левой штанине напиши самое интересное место, где ты побывала в Штанах.
• На правой штанине напиши главное, что произошло с тобой, когда ты была в Штанах. (Например: «Я закрутила роман со своим троюродным братом Айвеном, когда была в Штанах»).
7. Каждая из сестер обязана писать остальным сестрам все лето, даже если ей без них невероятно весело и интересно.
8. Каждая из сестер обязана передавать Штаны следующей сестре в порядке, установленном Союзом. За нарушение этого правила по возвращении последует крепкая взбучка от остальных сестер.
9. Запрещается носить Штаны с ремнем, заправив в них футболку. См. правило 2.
10. Помни: Штаны = любовь. Люби своих подруг. Люби себя.
Сегодня – то самое завтра, которого мы боялись вчера.
В один прекрасный день, когда Тибби было лет двенадцать, она обнаружила, что измеряет уровень довольства жизнью по своей морской свинке Мими. Когда она предвкушала уйму интересных дел, когда у нее было полно планов и целей, она пулей вылетала из своей комнаты мимо стеклянного вольера Мими с легким сожалением, что Мими только и может, что тупо валяться на опилках, когда у самой Тибби жизнь бьет ключом.
А о том, что она несчастна, Тибби догадывалась, когда смотрела на Мими с завистью и хотела и сама слизывать набухающие капли воды из поилки, установленной точно на высоте рта. Хотела и сама уютно зарыться в теплые опилки и думать только о том, чем сейчас заняться – пробежать несколько кругов на колесе или подремать еще немножко. Никаких важных решений, никаких огорче- ний.
Тибби завела Мими, когда ей было семь. Тогда она считала, что Мими – самое красивое имя на свете. Придумала его заранее, почти за год, и все ждала. Было бы очень просто потратить самое замечательное имя на какую-нибудь мягкую игрушку или на воображаемую подругу. Но Тибби держалась. В то время Тибби доверяла своему вкусу. А сейчас, если бы ей нравилось имя Мими, она бы решила, что это достаточное основание назвать морскую свинку Фредериком.
Сегодня под мышкой у Тибби был зажат зеленый форменный халат универмага «Уоллмен», плакаться в плечо было некому, да и ждать от жизни было нечего, так что ее переполняла зависть. Морских свинок небось никто на работу не гонит! Тибби представила себе Мими в таком же халате. Толку от нее не было бы ника- кого.
Из кухни донесся вопль, напомнивший Тибби о двух других существах в ее доме, от которых не было никакого толку: о двухлетнем брате и годовалой сестре. Сплошной гвалт, бардак и вонючие подгузники. По сравнению с тем, что творилось у нее дома в обед, отдел косметики и бытовой химии в «Уоллмене» казался просто хра- мом.
Тибби уложила видеокамеру в футляр и убрала на верхнюю полку на случай, если Никки в очередной раз проберется к ней в комнату. Заклеила куском скотча кнопку питания на компьютере и другим куском, подлиннее, – щель дисковода. Никки обожал выключать ее компьютер и запихивать диски в щель.
– Я на работу! – крикнула она их няне Лоретте, сбежала по лестнице и метнулась к двери.
Она не любила формулировать свои планы в виде вопросов, а то еще Лоретта решит, будто имеет право командовать Тибби.
У многих старшеклассников уже были водительские права. У Тибби – только велосипед. Первый квартал она проехала, пытаясь удержать халат и кошелек под мышкой, но так было трудно рулить. Она остановилась. Единственным разумным выходом из положения было надеть халат, а кошелек положить в карман халата. Тибби сунула их обратно под мышку и покатила дальше.
На Бриссар-лейн кошелек вывернулся из-под мышки и шлепнулся на мостовую. Тибби едва не въехала в проезжавшую рядом машину. Снова остановилась, подняла кошелек.
Наспех оглядевшись, она решила, что за четыре квартала, оставшихся до «Уоллмена», не встретит никого из знакомых. Натянула халат, сунула кошелек в карман и помчалась, как ветер.
– Эгей, Тибби! – услышала она знакомый голос, когда свернула на парковку.
Сердце у нее сжалось. Где, где они, опилочки?!
– Чего?
Это был Таккер Роу – по мнению Тибби, первый красавец в школе «Вестморленд», старше ее на класс. За лето он отрастил под нижней губой идеальную узкую бородку. Он стоял возле своей тачки – антикварного двухдверного спорткара семидесятых годов, при виде которого у Тибби задрожали коленки.
Смотреть на Таккера Тибби просто не могла. Халат жег ей спину. Пристегивая велосипед, она глядела в землю. Юркнула в здание, надеясь, что Таккер, может быть, решит, что обознался и что, может быть, эта шмакодявка в синтетическом халате с двумя пупырышками вместо груди – не настоящая Тибби, а ее гораздо менее прикольная копия.
Дорогая Би!
Прилагаю крошечный квадратик, вырезанный из подкладки моего халата. Отчасти мне было приятно попортить этот балахон, а отчасти я просто хотела показать тебе, какой на самом деле толстый бывает двухслойный полиэстер.
Тибби
– Вриленд Бриджет? – Конни Броуэрд, директриса лагеря, сверилась со своим блокнотом.
Бриджет уже стояла. Сидеть она больше не могла. Ноги сами рвались куда-то бежать.
– Здесь! – крикнула она, взвалив спортивную сумку на одно плечо, а рюкзак на другое.
Со стороны Баия-Консепсьон веяло теплым ветерком. Из главного здания лагеря было даже видно бирюзовый залив. Радостное предвкушение так и бурлило в крови Бриджет.
– Четвертый корпус, Шерри тебя проводит, – распорядилась Конни.
Бриджет чувствовала, что на нее устремлены все глаза, но не стала об этом задумываться. Она привыкла, что на нее глазеют. Знала, что у нее необычные волосы – длинные, прямые и цвета банана без шкурки. Про эти волосы постоянно было много разговоров. Еще Бриджет была высокая, с правильными чертами лица – нос прямой, все на своих местах. Это сочетание заставляло считать ее красивой, а зря.
Бриджет не была красивой. Не то что Лина. В ее лице не было никакой особой поэзии или тонкости. Она это понимала – и понимала, что это видят и другие, когда развеивается первое впечатление от волос.
– Привет, меня зовут Бриджет, – сказала она, бросив вещи на кровать, на которую указала Шерри.
– Добро пожаловать, – ответила Шерри. – Ты издалека приехала?
– Из Вашингтона, – ответила Бриджет.
– Да, неблизко.
И верно. Бриджет пришлось встать в четыре утра, чтобы успеть на шестичасовой рейс в Лос-Анджелес, а оттуда было еще два часа лету в крошечный аэропорт в Лорето, городок у моря Кортеса на восточном побережье полуострова Калифорния. Потом пришлось ехать на микроавтобусе так долго, что Бриджет успела крепко заснуть и проснулась, ничего не соображая.
Шерри пошла за следующим приехавшим. В корпусе было четырнадцать простых металлических односпальных кроватей с тонкими матрасами. Стены были голые, из плохо подогнанных сосновых досок. Бриджет вышла наружу, на крылечко корпуса.
Если внутри корпуса все было как в обычном лагере, то снаружи открывался вид поистине волшебный. Лагерь стоял на берегу просторной бухты с белым песком и пальмами. Залив был такого идеально-голубого цвета, будто его нарочно отретушировали для туристического буклета. На другом берегу залива высились горы, закрывавшие его от ветра, – они тянулись плотной чередой через весь полуостров Консепсьон.
За лагерем тоже были горы, но пониже и покруче. Каким-то чудом кому-то удалось разровнять между побережьем и каменистыми предгорьями два прекрасных полноразмерных футбольных поля, на которых вырастили ровную, сияющую красотой траву.
– Привет! Привет! – Бриджет помахала двум девочкам, которые затаскивали свои сумки в корпус. У них были загорелые мускулистые ноги футболисток.
Бриджет вошла в корпус следом за ними. Почти все кровати были заняты.
– Пошли искупаемся? – предложила Бриджет.
Она не боялась чужих. Иногда они нравились ей даже больше, чем знакомые.
– Мне надо разложить вещи, – сказала одна из девочек.
– Нас, наверное, вот-вот позовут на ужин, – добавила другая.
– Ладно, – беспечно отозвалась Бриджет. – Кстати, меня зовут Бриджет. До скорого! – бросила она через плечо.
Она переоделась в купальник в душевой кабинке во дворе и вышла на пляж. Воздух был в точности той же температуры, что и ее кожа. В воде отражались все краски заката. Косые лучи солнца, гаснувшего за горами, касались ее плеч. Бриджет нырнула и надолго задержалась под водой.
«Я счастлива, что приехала», – подумала она. На миг ей вспомнилась Лина и Волшебные Штаны – и как ей хочется поскорее получить их и прожить в них свою историю.
Вскоре она пришла на ужин и с восторгом обнаружила, что длинные столы установлены на большой простой террасе возле здания столовой, а не теснятся внутри, под низким потолком. С крыши свисала роскошная, словно пышный парик, темно-розовая бугенвиллея, обвивавшая перила. Уходить от всего этого в дом даже на минуту было бы безумием.
Сегодня она решила сесть с остальными девочками из четвертого корпуса. Всего корпусов было шесть, а значит, как быстро подсчитала Бриджет, в лагере собралось восемьдесят четыре девочки – все профессиональные спортсменки. Других сюда не брали. К концу смены Бриджет наверняка познакомится со своими соседками поближе, возможно, даже полюбит их, но пока она с трудом их узнавала. Вроде бы та, что с темными волосами до плеч, – это Эмили. Девочка со светлыми кудряшками напротив – Оливия, сокращенно Олли. Рядом с Олли сидела темнокожая девочка с волосами ниже лопаток по имени Диана.