Токио, Иокогаму, Нагою, Осаку, Киото, Кобе, Явату и Нагасаки.
Если японцы были готовы есть камни, американцы были готовы их обеспечить.
Полковник сообщил также, что 20-я воздушная армия планирует постепенно наращивать количество сбрасываемых обычных бомб и довести его к концу 1945 года до 100 000 тонн в месяц.
Группа решила изучить семнадцать целей, в том числе Токийский залив, Иокогаму, Нагою, Осаку, Кобе, Хиросиму, Кокуру, Фукуоку, Нагасаки и Сасебо. Уже уничтоженные цели следовало исключить из списка. Метеорологам было поручено проверить метеосводки. Пенни должен был рассмотреть «масштабы взрыва бомбы, предполагаемый объем разрушений и максимальное расстояние смертельного воздействия на человека». Фон Нейман был назначен ответственным за расчеты. На этом первое заседание Комитета по выбору целей закончилось; было решено провести следующее заседание в середине мая, в кабинете Оппенгеймера в Лос-Аламосе.
Третий уровень обсуждения применения бомбы образовался, когда Генри Стимсон созвал комитет, создать который предлагали ему Буш и Конант, а он, в свою очередь, предлагал президенту. 1 мая, в тот же день, когда немецкое радио объявило, что Адольф Гитлер покончил с собой в разрушенном Берлине, Джордж Л. Гаррисон, президент страховой компании New York Life Insurance и особый советник Стимсона, подготовил для военного министра список членов комитета[2568], в который входили только гражданские лица: сам Стимсон в качестве председателя, Буш, Конант, президент МТИ Карл Комптон, заместитель госсекретаря Уильям Л. Клейтон, заместитель министра ВМФ Ральф О. Бард и специальный представитель президента, выбор которого был предоставлен президенту. Стимсон изменил этот список, включив в него Гаррисона в качестве своего заместителя, и 2 мая представил его на утверждение Трумэна. Трумэн выразил согласие, и Стимсон, по-видимому, предполагал, что этот проект его интересует, но президент, что показательно, даже не вписал в список имя своего представителя. Тем же вечером Стимсон записал в своем дневнике:
Президент согласился с предложенным списком членов комитета и сказал, что их будет достаточно даже без его специального представителя. Я сказал, что предпочел бы, чтобы такой представитель был, и посоветовал выбрать на эту роль человека, а) с которым у президента существуют тесные личные отношения и б) умеющего держать язык за зубами[2569].
Трумэн еще не объявил о своем намерении назначить Бирнса государственным секретарем, потому что Эдвард Р. Стеттиниус – младший, временно исполнявший обязанности госсекретаря, возглавлял делегацию Соединенных Штатов в Сан-Франциско, и президент не хотел подрывать его авторитет на этой конференции. Однако по Вашингтону уже поползли слухи о грядущем назначении. Исходя из этих слухов, Гаррисон посоветовал Стимсону предложить Бирнсу войти в состав комитета. 3 мая Стимсон так и сделал, «и в тот же день мне позвонил сам президент, сказавший, что слышал о моем предложении и считает его правильным. Он уже звонил Бирнсу в Южную Каролину, и Бирнс согласен»[2570]. Банди и Гаррисон, пишет Стимсон в своем дневнике, «были вне себя от радости»[2571]. Они думали, что их комитет обзавелся вторым могущественным покровителем. На самом же деле они подсадили к себе в гнездо настоящего кукушонка.
На следующий день Стимсон разослал приглашения. Он предложил назвать этот новый орган «Временным комитетом», чтобы не казалось, что он посягает на прерогативы конгресса: «когда необходимость в секретности отпадет, – объяснял он предполагаемым членам комитета, – конгресс, возможно, сочтет нужным учредить постоянную послевоенную комиссию»[2572]. Первое неофициальное совещание Временного комитета он назначил на 9 мая.
Члены комитета собирались на это заседание сразу после грандиозного исторического события. Война в Европе наконец завершилась. Вечером в четверг 8 мая 1945 года Верховный главнокомандующий силами союзников Дуайт Д. Эйзенхауэр выступил по общенациональному радио с победной речью:
Мне выпало редкое счастье обращаться к победоносной армии, насчитывающей почти пять миллионов бойцов. Вместе с женщинами, столь искусно работавшими в составе вспомогательных служб, они составляли союзные экспедиционные силы, освободившие Западную Европу. Они уничтожили или взяли в плен вражеские армии, совместная сила которых превышала их собственную, и триумфально прошли сотни миль, отделяющие Шербур от Любека, Лейпцига и Мюнхена…
Эти поразительные успехи достались нам не без горя и страданий. Только на этом театре военных действий 80 000 американцев и сравнимое число их союзников отдали свои жизни, чтобы мы могли жить в солнечном сиянии свободы…
Но по меньшей мере эта часть работы завершена. С этого театра военных действий в Соединенные Штаты больше не полетят скорбные списки смертей и потерь, принесшие столько горя американским семьям. Гром сражений в Европе затих[2573].
Ранним утром 7 мая Эйзенхауэр видел, как генерал-полковник Альфред Йодль подписал в классе одной из школ Реймса, служившем временным оперативным центром верховной штаб-квартиры союзных экспедиционных сил, акт военной капитуляции. После этого адъютанты Эйзенхауэра попытались составить подобающе торжественное сообщение об официальной капитуляции для Объединенного комитета начальников штабов. «Я тоже попытался что-нибудь написать, – вспоминает начальник штаба Эйзенхауэра Уолтер Беделл Смит, – и, как и мои сотрудники, искал звучных фраз, которые воздали бы должное этому великому крестовому походу и подчеркнули нашу преданность только что достигнутой великой цели»[2574]. Верховный главнокомандующий молча слушал в течение некоторого времени, поблагодарил всех за их усилия и продиктовал свой неприкрашенный вариант сообщения:
Задача союзных сил выполнена в 02 ч. 41 мин. местного времени 7 мая 1945 г.[2575]
Лаконичность была уместнее громких фраз. От лишений или на полях сражений Второй мировой войны погибли 20 миллионов советских солдат и мирных жителей[2576]. Умерли или были убиты восемь миллионов британцев и граждан континентальной Европы, а также пять миллионов немцев. Нацисты уничтожили в гетто и концентрационных лагерях шесть миллионов евреев. Рукотворная смерть оборвала раньше времени 39 миллионов человеческих жизней; во второй раз в течение полувека Европа превратилась в бойню[2577].
Незаконченным оставался жестокий конфликт в Тихом океане, начатый Японией, которая отказывалась завершить его безоговорочной капитуляцией, несмотря на всё бо́льшие потери.
Формально считалось, что Бирнс вышел в отставку и вернулся в Южную Каролину. На деле он негласно приезжал в Вашингтон и получал подробную информацию от руководителей отделов Государственного департамента, навещавших его по вечерам в его апартаментах в гостинице «Шорхэм». В день окончания войны в Европе он провел два часа наедине со Стимсоном. Затем к ним присоединились Гаррисон, Банди и Гровс. «Вместе мы обсудили обязанности предложенного Временного комитета, – пишет Стимсон. – Во время этой встречи стало ясно, какую огромную пользу принесет включение Бирнса в состав комитета»[2578].
На следующее утро в кабинете Стимсона состоялось первое заседание Временного комитета. Целью этого предварительного заседания было проинформировать Бирнса, Клейтона из Госдепартамента и Барда из ВМФ об основных фактах, но Стимсон подчеркнул при этом, что бывший ассистент президента является личным представителем Трумэна[2579]. Таким образом, членам комитета дали понять, что Бирнс обладает особым статусом и его слова имеют особо важное значение.
Комитет согласился с тем, что у ученых, работающих над атомной бомбой, могут быть полезные для него советы, и создал вспомогательную Научную коллегию. Посовещавшись, Буш и Конант рекомендовали назначить в ее состав Артура Комптона, Эрнеста Лоуренса, Роберта Оппенгеймера и Энрико Ферми.
Между первым и вторым заседаниями Временного комитета его двойник, Комитет по выбору целей, собрался в Лос-Аламосе на двухдневное заседание 10 и 11 мая. Помимо всех членов комитета там присутствовали в качестве консультантов Оппенгеймер, Парсонс, Толмен и Норман Рамзей, а также, на некоторых из заседаний, Ханс Бете и Роберт Броуд. Оппенгеймер взял на себя руководство встречей, составив и предложив подробную повестку дня:
1. Высота детонации.
2. Метеорологический и оперативный отчеты.
3. Аварийный сброс и приземление устройства.
4. Статус целей.
5. Психологические факторы выбора целей.
6. Применение против военных объектов.
7. Радиологические эффекты.
8. Координированные воздушные операции.
9. Тренировки.
10. Оперативные требования безопасности самолетов.
11. Координация с планами 21 [бомбардировочной дивизии].[2580]
Высота детонации определяла размеры области, которая будет затронута взрывом, и ее выбор чрезвычайно сильно зависел от мощности бомбы. При взрыве на слишком большой высоте энергия бомбы могла рассеяться в воздухе; у бомбы, взорванной слишком низко, энергия могла уйти на образование воронки в земле. Как объясняется в протоколе заседания комитета, слишком низкая детонация была предпочтительнее слишком высокой: «Бомба может быть взорвана на высоте, меньшей оптимальной на величину до 40 %, с уменьшением площади зоны повреждений на 24 %. В то же время такое же уменьшение площади происходит при превышении оптимальной высоты детонации [всего] на 14 %». Эта дискуссия показывает, до какой степени в Лос-Аламосе все еще не было уверенности относительно мощности бомбы. По оценке Бете, мощность «Малыша» должна была составить от 5000 до 15 000 тонн в тротиловом эквиваленте. О мощности «То