Перкуссия, соло, гитары – все по отдельности. Ударные перкуссионные инструменты, небольшая перкуссия, высокая перкуссия, перкуссия на синтезаторе. Бывает и больше. Я это делаю, потому что предполагаю, что мои клиенты захотят иметь возможность что-то изменить. И они должны этого хотеть, потому что иногда, после того как они все это слышат в первый раз со звуковыми эффектами, когда уже сведены и отредактированы все диалоги в фильме, уже записан дубляж, добавлена большая часть визуальных эффектов, у них появляются комментарии к музыке. И очень часто на этом этапе они слышат полностью сведенную музыку в первый раз. Так что, если они скажут, что там мало барабанов, то мне это не понравится.
На самом деле происходит следующее. Они такого не говорят. Они говорят что-то вроде: «Эта музыка слишком быстрая. Это слишком быстро». Неопытный композитор, воспринимающий все за чистую монету, подумает: «Мне нужно все переписать. Мне нужно убавить скорость и перезаписать оркестр. О Боже! Разве это возможно?» На самом деле это лишь значит, что хай-хэт звучит слишком громко. Вы знали?
И ты просто отвечаешь: «Ок. Я согласен, я понимаю, что по сравнению с диалогом это кажется слишком быстрым. Почему бы нам просто не убрать это? У нас есть отдельная запись хай-хэта». Они слышат, что получилось и: «О, да, так намного лучше». Если бы эти звуки невозможно было бы отделить, я бы не смог так сделать. Я был на студии для дублирования за последние 10 лет раз 400, работая над телевизионными проектами и кино. И у меня только однажды была запись, которую приходилось полностью переписывать. Это было в самые первые месяцы моей карьеры. С тех пор у меня никогда не было такой проблемы, которую нельзя было бы решить умным редактированием и вырезанием партий с помощью той гибкости, которую дает сведение отдельных частей.
Вы можете кратко изложить процесс, чтобы увидеть все в перспективе?
Я провожу споттинг. Я узнаю, чего хотят продюсеры. Я иду в свою студию и пишу. После этого я получаю одобрение и перехожу в стадию продакшна с моей командой. Делается оркестровка. Она копируется. Готовятся сессии. Готовятся все записи в ProTools. Я встречаюсь с оркестром в запланированные даты. Я дирижирую. Обычно все сессии проходят в одно и то же время, записываются все солисты, перкуссионисты, гитаристы и вокалисты. Все записи со всех студий вместе отправляются на сведение. Мои звукорежиссеры готовят записи к сведению, после чего они отправляются на студию дублирования.
Все это происходит очень быстро, ведь иногда у меня очень сжатые сроки работы.
Как часто вы видите плакаты с рекламой проекта, который вы еще не закончили?
Пару раз я ехал по городу и видел рекламу проекта, за который я еще даже не брался. Я не написал ни одной ноты, а плакат говорит, что фильм выйдет 24 сентября. Это ужасно!
Но по большей части это просто забавное напоминание. Я иду пообедать с другом или еду по городу и чувствую что-то вроде: «Я прекрасно знаю, чем я сейчас должен заниматься».
Часто видеть такие плакаты, развешенные по городу, прикольно. Потому что это напоминает мне о том, что скоро люди это увидят, и они на себе испытают то, чем я занимаюсь. Я замечал, что есть какое-то физическое удовольствие от осознания того, что, если я напишу эту музыку и она будет хорошей, миллионы людей услышат это. Немногие люди в истории, которые пишут музыку, имели такую возможность.
Так что это захватывающе, когда ты видишь плакаты, и все становится реальным. Это очень меня волнует. Люди это услышат. Мы почти достигли точки, когда все станет реальностью.
Иногда, особенно, когда я работаю над сериалом для кабельного телевидения премиум-класса, я заканчиваю свою работу до того, как хоть кто-нибудь узнает, что этот сериал вообще существует.
Иногда происходит противоположное, когда я уже закончил работу над проектом, и только три-четыре месяца спустя его анонсируют, и ты видишь первые плакаты, и люди говорят: «Чувак, ты слышал об этом шоу «Черные паруса»? Это про пиратов. Оно классное». А я такой: «Да, оно будет классным. Я не только работал над ним, но и уже его закончил. И я просто ждал, когда люди узнают о нем».
Так что не знаю, что лучше. Это и так, и так работает.
В Голливуде длинная история кино про пиратов, и у многих фильмов похожая музыка. Некоторые композиторы, которые писали пиратские темы, упоминали, что бывает трудно отойти от лихого мотива. У вас была такая проблема, когда вы писали музыку к «Черным парусам»?
«Черные паруса» были по-настоящему необычным опытом для меня. Я уже работал с исполнительным продюсером Джоном Стайнбергом, мы делали очень традиционное музыкальное оформление. Это было что-то в духе Джерри Голдсмита и Джона Уильямса, такая традиционная приключенческая музыка для сериала, который назывался «Живая мишень».
Он был таким, каким все его ожидали увидеть. Следующим проектом были «Черные паруса». И он хотел что-то очень странное и необычное. Он сам не знал, чего хотел. Ему просто было нужно, чтобы это было странным и непохожим на то, что вы ожидаете от пиратской музыки.
У нас на телевидении были практически неограниченные ресурсы. Если бы мы захотели огромный оркестр и хор, это не составило бы проблемы, но мы не захотели. Мы много времени провели в разговорах. Я провел много времени с Джоном, пытаясь понять, каким должен быть этот звук. Какой звук у пиратов? И мы пришли к выводу, что классическая эпоха Голливуда – особенно Корнгольда – наложила штамп на то, как должны звучать музыкальные оформления фильмов о пиратах, как должны звучат лихие приключения, и мы немедленно отказались от этого. Мы не хотели использовать ничего похожего на это. И не только из-за того, что мы хотели отойти от штампа.
«Черные паруса» – очень суровая, взрослая, темная драма. Это не «Пираты Карибского моря». Это «Дэдвуд» в открытом море.
И что-либо даже мало-мальски приключенческое разрушило бы картину. В то же время что-то вроде фанфар и любая напыщенная музыка, как в «Звездном крейсере «Галактика», тоже бы разрушило сериал, потому что это не его язык.
Так что я задал себе некоторые границы, потому что без них было никак. Мы с Джоном начали обсуждать инструменты той эпохи, инструменты, которые были достаточно маленькими, чтобы уместиться на корабле. Так мы и принялись за работу.
Я начал с колесной лиры, на которой мне уже доводилось играть. Но оказалось, что возможностей поиграть на ней не так уж много. Дальше были и рамочный барабан, и кости животных, которыми можно было играть как кастаньетами и фидель (старинный смычковый инструмент, предшественник виолы и скрипки), хотя в итоге мы использовали альт, потому что он более мрачный и скрипучий. У меня был струнный квартет для создания более эмоциональных пассажей. У него было самое традиционное голливудское звучание из всего, что у нас было. И несколько гитар. И все это было таким скрипучим, маленьким и диким. Все звучало как импровизированная запись, но это было не так. В нотах все было очень детально расписано, чтобы убедиться в том, что я покрываю все, что есть в картине.
И первое, что я сделал – написал главную тему, которую я немного усилил электрогитарой и ударной установкой. И получилось что- то вроде странной, матросской музыки с тяжелым металлом. Я писал и думало том, что это настолько дико, что Джон ее возненавидит.
Но ему понравилось. И звук лиры стал определяющим в сериале. Я написал партии для колесной лиры, в первый раз я писал партию для чего-то, кроме пианино. Так что я переосмыслил свое мастерство с мелодической, тембральной, текстурной точки зрения. И музыка к «Черным парусам», мне кажется, самая странная и классная вещь, которую я когда-либо сделал.
Это было странно и очень далеко от моей зоны комфорта, при том, что это было чрезвычайно специфично. Но вы знаете, я пытался быть исторически точным. Я провел много исследований музыки 18 века, народной музыки, которую пели матросы. Я начал не с изучения не матросской, а популярной музыки и музыки для богослужений, которые впитали в себя песни моряков.
И это сработало. Я думаю, сериал выиграл от такой вычурной музыки, потому что он экстравагантен. И я знаю, зрителям понравилась музыка. И телевизионной академии понравилась. Но все это было продуктом моего выхода из зоны комфорта и очень тесной работы с Джоном Стайнбергом, я чувствовал, что могу доверять ему настолько, что не напугаю его, если сделаю что-то по-настоящему странное. И он мне мог доверять в такой степени, чтобы знать, что я не испорчу его сериал, так как мы пытались сделать что-то такое, чего раньше еще никто не делал.
Часть 10Трент Резнор и Аттикус Росскомпозиторы
День патриота (2016), Спасти планету (2016), Исчезнувшая (2015), Девушка с татуировкой дракона (2010), Социальная сеть (2010), Книга Илая (2010) (только Росс)
Премия «Оскар» за лучшую музыку – Социальная сеть
Премия «Золотой глобус» за лучшую музыку – Социальная сеть
Три номинации на «Золотой глобус»
Премия «Грэмми» за лучший альбом, являющийся саундтреком к фильму, телевидению или другому визуальному представлению – Девушка с татуировкой дракона
Коллаборация: NINE INCH NAILS
Каковы пределы тех чувств, которые вызывает у нас музыка к фильмам?
Росс: Мне кажется, она может заставить публику почувствовать все, что угодно. Я думаю, музыке в фильме подвластно кардинально изменить ощущения от него. Я не говорю, что она может сделать плохой фильм хорошим, но она может сделать хороший фильм великолепным.
Вы говорили, что фильм похож на альбом. Вы можете пояснить свою мысль?
Росс: Да, это что-то, что мы делаем вместе. И это что-то, во что каждый из нас абсолютно точно верит. Точно так же, как и альбом, для меня фильм – это ряд сцен. Но подходить к фильму как к ряду сцен для меня не значит писать совершенно новую музыку, создавать мир, уникальный для этой истории. Мне кажется, музыка должна быть естественной. И она должна казаться естественной по отношению к той или иной сцене. И, когда ты слышишь музыку вне фильма, то должен подумать: «О, это музыка из такого-то фильма». Потому что в это вкладывается много усилий. Я думаю, каждая история неповторима, и она расскажет тебе все, что нужно.