— Но это необходимо. Это неотъемлемый психологический прием, который позволяет высвободить подсознательный потенциал, необходимый на определенных ступенях работы. Чтобы творить миры, человек должен ощущать себя Богом.
— Тогда почему я не могу?
— Я никогда о тебе не слышал, пока ты не стал моим врагом. Я не видел образцов твоей работы, кроме тех, что у меня перед глазами, сработанные поверх моих творений. Если это образец, то заявляю, что работать ты не можешь. Паршивый из тебя вышел мастер.
— Считай, как тебе угодно. Тем не менее я с очевидностью в состоянии манипулировать необходимыми процессами.
— Это может выучить любой. Мы разговариваем о творческой работе, следов которой я тут не примечаю.
— Я говорил о пантеоне Странти. Он существовал еще до появления мироформистов, как ты знаешь.
— Ну и что из этого?
— Ревизионисты, такие, как Дра Марлинг и его предшественники, использовали старую религию для своей работы. Они видели ее символы не как таковые, а как средство психологической настройки. Твое утверждение как Шимбо Громотворца было лишь средством закрепить в подсознании особый способ организации. Для фундаменталиста это святотатство.
— А ты фундаменталист?
— Да.
— Тогда зачем ты сам пошел учиться делу, которое считаешь грязным? Ответь!
— Чтобы получить Имя.
— Кажется, я что-то не понял.
— Мне нужно было Имя, а не профессия. Я руководствовался религиозными, а не экономическими соображениями.
— Но это лишь психологическое средство…
— В том-то и дело! Это не просто средство. Это подлинная церемония и влечет за собой подлинный результат — контакт с божеством. Это обряд посвящения для высших жрецов Странти.
— Тогда почему бы тебе было не принять святой сан, вместо того чтобы изучать инженерию планет?
— Потому что произвести обряд может только Имя-носящий, я двадцать семь живых имен — все были ревизионистами. Они не санкционировали бы обряда по известной причине.
— Двадцать шесть, — уточнил я.
— Двадцать шесть?
— Дра Марлинг покоится в недрах горы, и Лоримель Многорукий пребывает в счастливом ничто.
Он склонил голову и помолчал.
— Еще на одного меньше. Я помню время, когда их было сорок три.
— Печально.
— Да.
— Зачем же тебе понадобилось Имя?
— Чтобы стать священником, но не мироформистом. Но ревизионисты не потерпели бы такого среди своих. Они позволили мне завершить учение и затем отвергли меня. Потом, чтобы больше оскорбить и унизить меня, следующим посвященным стал инопланетянин.
— Понимаю. Поэтому ты предназначил меня для отмщения?
— Да.
— Но это едва ли моя вина. Практически всю эту историю я слышу впервые. Я всегда считал, что присвоение Имени лишь формальный обряд.
— Теперь ты станешь знать больше. Ты должен понять, что к тебе лично я зла не питаю. Я ударяю через тебя по тем, кто святотатствует. Ясно?
— Зачем же ты занялся мироформированием, если, по-твоему, это аморальное занятие?
— Мироформирование само по себе ничего дурного не представляет. Я протестую только против использования истинной религии в данных целях. В ортодоксальном смысле слова Имени я не ношу, и работа эта хорошо оплачивается. Так отчего же мне не заниматься ею?
— Не вижу причин отказываться, если кто-то действительно вздумает дать тебе заказ. Но какое тогда ты имеешь отношение к Белиону, а Белион к Майку Шендону?
— Грех и наказание — таковы наши отношения, как мне кажется. Я самостоятельно произвел обряд присвоения Имени в храме в Прилбеи. Ты знаешь, как это делается — приносится жертва, произносится формула, и ты начинаешь продвигаться вдоль внешней стены храма, почтительно приветствуя каждое божество, а потом загорается одна из пластин с изображением, и в тебя входит Сила. И это будет твоим Именем.
— Ну и?
— У меня загорелось изображение Белиона.
— Значит, ты утвердил себя?
— Скорее, это он утвердил меня своим Именем. Я не желал именно его, потому что он разрушающий бог, а не созидающий. Я надеялся, что ко мне придет Кирвар Четырехлицый Отец всех Цветов.
— Каждому по делам его.
— Верно, это была самая первая и самая главная моя ошибка. Белион начал управлять мною, даже если я его не призывал. Не знаю, но, быть может, он даже руководил мною в подготовке мести для тебя, потому что ты носишь Имя его исконного врага. Да, даже сейчас я чувствую, как происходит перемена в моих мыслях. С тех пор как он меня оставил, все пошло не совсем так, как раньше…
— Как он мог тебя оставить? Союз заключается на всю жизнь!
— Но характер моего утверждения мог не обязывать к этому. Теперь его со мной нет.
— Значит, Шендон…
— Да. Он один из редких представителей среди вас, землян, таких, как ты, которые могут разговаривать без слов.
— Я не всегда это умел. Дар развивался во мне медленно, пока я учился у Марлинга.
— Когда я возвратил его к жизни, то в его сознании я тут же обнаружил гнев по поводу того, что он погиб от твоей руки. Но потом он быстро погасил гнев и начал разбираться в обстановке. Его умственные процессы заинтересовали меня, и я стал выделять его среди остальных, начал давать ему поручения. Я часто с ним разговаривал и многому его научил. Он помогал мне подготовиться к твоему прибытию.
— Давно он здесь?
— Примерно один спланф, — сообщил Грин Грин (один спланф — это где-то восемь с половиной земных месяцев). — Я воспроизвел их всех примерно в одно время.
— Зачем ты похитил Рут Ларри?
— Я подумал, что ты можешь и не поверить в воскресение мертвых. После того, как я начал посылать снимки, ты не начал широкого расследования. Да, как приятно было бы заставить тебя искать подольше, чтобы ты, наконец, обнаружил, что все они именно здесь. Поскольку ты не реагировал, я решил подать более прозрачный намек. Я позволил себе похитить одного из тех людей, которые что-то для тебя значили. Если бы ты опять не прореагировал, даже после моего послания, я бы похитил еще одного, и еще, пока ты не надумал бы начать свой розыск.
— Выходит, Шендон стал твоим любимцем. И ты ему доверял.
— Если так можно сказать. Он был очень старательным и способным учеником. Он умен и обладает приятными манерами, с ним было интересно проводить свободное время.
— До последних дней.
— Да. Как я сожалею, что неправильно оценил его старательность и желание помогать. Естественно, он разделял мое желание отомстить тебе. Так же, как и остальные твои враги, но они были глупее, и среди них не было телепатов. Я наслаждался возможностью непосредственного общения хоть с кем-нибудь.
— Что за кошка пробежала между такими милыми друзьями?
— Это случилось вчера, и я сперва подумал, что это из-за желания отомстить. Но это означало уже Силу. Он оказался хитрее, чем я мог предположить. Он провел меня, как мальчишку.
— Каким образом?
— Он заявил, что желает не просто мертвого Сандау. Он хочет отомстить тебе лично и убить своими руками. Мы начали спорить. В конце концов, он отказался подчиниться моим приказам, и я пригрозил ему суровым наказанием.
С минуту Грин Грин молчал, после чего продолжил:
— Тогда он меня ударил. Он напал на меня без оружия, с голыми руками. Пока я защищался, во мне рос гнев, и я решил, что он умрет мучительной смертью. Я воззвал к Имени, которое носил, и Белион услышал и пришел ко мне. Я достиг энерговвода и, стоя в тени Белиона, заставил землю дрожать, вызвал пламя и дым, заключенные в сердце мира. И таким образом он на мгновение заколебался, ища опоры на краю бездны. Я сильно обжег его, но он сумел удержаться и не упал. Он достиг своей цели: вынудил меня вызвать Белиона.
— Зачем это ему понадобилось?
— Он знал историю моего посвящения. Я рассказал ее ему также, как и тебе. Он знал, как я получил Имя, и относительно его он составил план, который удачно скрыл от меня. Даже узнай я об этом плане, я бы только посмеялся. Не более. И даже когда я понял, что он пытается сделать, я лишь захохотал, поскольку был уверен, что ему ничего не удастся. Но я ошибался. Он сумел заключить договор с Белионом.
— Он вызвал во мне гнев и подверг мою жизнь опасности, зная, что я вызову Белиона, если у меня будет достаточно времени. И когда я встал в тени Белиона, он напряг свою мысль и волю и заключил контракт. Итак, он начал игру за власть — не на жизнь, а на смерть. Он сказал: «Взгляни на сосуд, то есть на меня. Разве я не более превосходное вместилище силы и разума, чем то, которое ты избрал когда-то. СМОТРИ на меня. Сложи все силы моего ума и тела. Сделав это, ты, быть может, оставишь пейанца и перейдешь ко мне, чтобы мы шагали вместе до конца моей жизни. Я призываю ТЕБЯ. Я способен лучше всех живущих людей служить тебе и твоим целям — огню и разрушению. Этот, что стоит передо мной, — он слаб, он рад был бы заключить союз с Отцом Цветов, если бы у него был выбор. Приди ко мне, и мы оба выиграем от этого союза».
Здесь Грин Грин сделал паузу.
— И что же дальше?
— Неожиданно я остался один.
Где-то каркнула птица. Ночь заготовила в своих кладовых запасы влаги и принялась обильно покрывать ею мир. Скоро на востоке разгорится горизонт. Я смотрел на огонь и ничего не видел.
— Да, похоже, теории автономного комплекса придется собирать собственные кости, — вымолвил я. — Но мне приходилось слышать о обмене психозами между телепатами. Это было что-то в таком роде.
— Нет. Белион и я были связаны обрядом. Но он нашел более подходящего носителя и покинул меня.
— Но я не уверен, что он существует, как таковой.
— Ты… Имя-носящий… ты не веришь? Я начинаю разочаровываться в тебе.
— А пайбадры? Подумай, до чего тебя довела предыдущая? Я сказал только, что не убежден. Я не знаю… Что произошло после того, как Шендон заключил союз с Белионом?
— Он медленно отвернулся от трещины, раскрытой между нами, и повернулся ко мне спиной, будто я вовсе не существовал. Я коснулся его мыслью и почувствовал Белиона. Шендон поднял руки, и весь остров задрожал. Тогда я бросился бежать. У причала я сел в лодку и поплыл к берегу озера. Вскоре вокруг меня начала кипеть вода. Затем началось извержение. Я добрался до берега, и когда взглянул назад, там уже показался над водой конус вулкана. Я еще мог различить на берегу острова фигуру Шендона. Руки его были подняты, в воздухе вокруг вились искры и дым. И