— Даже не пытайтесь причинить вред веганцу. Мы будем защищать его…
Вот так мы сидели и разговаривали. Она взяла предложенную сигарету и закурила.
— Ненавидеть вас, должно быть, очень легко, — сказала она немного погодя, — но я не могу.
Я промолчал.
— Я много раз видела вас, как вы ковыляли в своей черной форме. Такой самоустраненный, высокомерный и гордый своей великолепной силой. Вы бы, наверное, раздавили все, что только движется, не так ли?
— Только не красных муравьев и шмелей.
— У вас есть какой-нибудь коварный план, о котором нам ничего не известно? Расскажите нам, и мы будем помогать вам в его осуществлении.
— Это ваше предположение, заметьте, что я Карагиозис. Я уже объяснил, почему Хасан окликнул меня этим именем. Фил был знаком с Карагиозисом, а Фила вы хорошо знаете. Он вам когда-нибудь говорил о том, что я…
— Вы же знаете, что нет, — перебила она меня. — Он ведь ваш друг и никогда не предаст вас.
— У меня тогда к вам всего один вопрос. Есть ли у вас еще какие-нибудь указания на мою тождественность, кроме этого случайного оклика Хасана?
— Записей с описанием Карагиозиса не существует. Вы постарались, чтобы их не было.
— Значит, все в порядке. Ступайте и не беспокойтесь.
— Нет!
— Хасан пытался меня убить!
— Да. Он, должно быть, решил, что вас легче убить, чем держать в стороне. Ведь он все-таки знает о вас значительно больше, чем мы все.
— Тогда почему же он спас меня от боадила? Спас вместе с Миштиго?
— Мне бы не хотелось об этом говорить.
— Тогда давайте закончим разговор.
— Нет! Я вот что вам скажу. Ассегай был единственным оружием, оказавшимся у него под рукой. И он еще не очень-то искусно владеет им. Должна вам сказать, что он не намеревался поразить боадила.
— Да?
— Он и не целился в него или в вас. Тварь слишком уж корчилась. Он хотел убить веганца, а потом просто бы сказал, что пытался спасти вас обоих, а под рукой ничего не оказалось и что это не что иное, как несчастный случай. К сожалению, этого ужасного несчастья не случилось. Он промахнулся.
— Почему же он просто не позволил боадилу удавить веганца?
— Потому, что вы так отчаянно боролись с этой тварью, что он совсем испугался того, что вы, возможно, спасете его. Он ничего так не боится, как ваших рук.
— Очень приятно сознавать это. Он не прекратит свои попытки, даже если я откажусь сотрудничать?
— Боюсь, что это так.
— Это очень плохо, моя дорогая, потому что я не допущу этого.
— Вы его не остановите, и мы не отзовем его. Даже несмотря на то, что вы — Карагиозис. И как бы я вас ни оплакивала, Хасана вы не сможете остановить. Он настоящий Убийца с большой буквы. И у него еще не было неудач.
— У меня тоже.
— Были. Вы только что изменили Рэдполу и Земле, всему, что хоть чем-нибудь с этим связано.
— Мне не нужны ваши утешения, женщина. Ступайте своей дорогой.
— Не могу.
— Почему?
— Если вы этого не знаете, тогда, значит, Карагиозис и на самом деле дурак, фигляр и персонаж комедии теней.
— Некто по имени Томас Кэрлийн писал когда-то о героях и поклонении им. Он тоже был дураком. Он верил в то, что имеются такие существа. Героизм — это всего лишь вопрос обстоятельств и целесообразности.
— Иногда к этому добавляются и идеалы.
— Что такое идеал? Призрак призрака, и не более того.
— Только, пожалуйста, не говорите такие вещи мне.
— Вынужден. Ведь это сущая правда.
— Вы лжете, Карагиозис!
— Я не… а если и лгу, то это к лучшему, дорогая.
— Я достаточно стара, чтобы быть кому угодно бабушкой, пожалуй, разве что вам, так что не называйте меня этим дурацким словом — «дорогая» и так далее. Вам известно, что у меня на голове парик?
— Да.
— Вам известно, что я подхватила одну болезнь с Веги и поэтому теперь вынуждена носить парик?!
— Нет. Простите меня, я не знал этого.
— Когда я была моложе, а это было давным-давно, я работала на курорте для веганцев. Я была девушкой для развлечений. Мне никогда не забыть пыхтения их жестких легких, я не смогу забыть прикосновения их синих рук… синих, как у трупа, рук. Я ненавидела их, ненавидела так, как только такой человек, как вы, может понять это, человек, ненавидящий люто, всем своим существом.
— Простите меня, Диана. Мне очень жаль, что это до сих пор причиняет вам страдания. Но я еще не готов к тому, чтобы выступать на вашей стороне. Не подталкивайте меня.
— Так вы — Карагиозис?
— Да.
— Тогда… я в некотором роде удовлетворена.
— Но веганец должен жить!
— Посмотрим…
— Ну, что ж, посмотрим. А пока спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Конрад.
Я поднялся, оставив ее сидеть, и вернулся в свою палатку. Позже, этой же ночью, она пришла ко мне. Послышался шелест брезента, и она вошла. Я все могу забыть, связанное с ней: и ее красный парик, и туго сжатые челюсти, и ее отрывистую речь, и слегка напускные жесты, и ее горячее тело, и страшные обвинения в мой адрес. Но я всегда буду помнить это — то, что она пришла ко мне, когда я больше всего в ней нуждался, что она была теплой, податливой, но главное, что она пришла ко мне…
7
После завтрака, на следующий день, я уже отправился было искать Миштиго, как он первым нашел меня. Я был внизу, у реки, разговаривая с людьми, на попечение которых я оставил фулуку.
— Конрад, — начал вкрадчиво веганец. — Я хотел бы поговорить с вами.
Я кивнул и указал в сторону оврага.
— Давайте пройдемся. Я уже закончил здесь все свои дела.
Мы пошли пешком. Через минуту он начал:
— Вам известно, что на моей планете существует несколько систем дисциплины мозга, систем, которые время от времени приводят некоторых особ к экстрасенсорным способностям?
— Я слышал об этом, — кивнул я.
— Большинство веганцев, в большей или меньшей степени, знакомы с этими системами. Некоторые имеют даже определенные способности в этом направлении. Многие их не имеют. Но почти все мы одинаково ощущаем наличие экстрасенсорных способностей у других, узнаем, когда они проявляются. Сам я не телепат, но понял, что у вас есть подобная способность, потому что, воспользовавшись ею прошлым вечером, вы использовали ее на мне. Я смог почувствовать это. Среди ваших соплеменников это малораспространенное явление, и я не ожидал, что такое может случиться со мной, и поэтому не предпринял мер предосторожности, чтобы предотвратить подобное. Да к тому же вы выбрали очень удобный момент — вечер, в результате чего мой разум был открыт для вас. Я должен знать, с чем вы столкнулись в моем разуме?
Значит, на самом деле было нечто экстрасенсорное в моих видениях. Обычно в них было то, что касалось непосредственно ощущений объекта, плюс особо выдающиеся мысли и чувства, которые он затем излагал на словах, и притом далеко не всегда я получал истинную картину.
Вопрос Миштиго указывал на то, что он не знает, насколько глубоко я проник в его мысли, а я слышал, что некоторые профессиональные психологи с Веги могли пробиться даже в подсознание. Поэтому я решил блефовать.
— Я понял, что вы собираетесь написать не просто путевые заметки.
Он промолчал.
— К сожалению, я не один знаю истинную цель вашего вояжа на Землю, — продолжал я свое вранье, — вследствие чего вы подвергаетесь определенной опасности.
— Почему?
— Вероятно, они неправильно поняли вашу истинную цель путешествия, — сказал я наугад.
Он покачал головой.
— Кто это они?
— Простите?!
— Но мне нужно знать!
— Еще раз простите. Если вы все-таки узнаете, то я сегодня же доставлю вас в Порт-о-Пренс.
— Нет, я не могу этого допустить. Я должен продолжать. Что же мне делать?
— Расскажите мне подробнее обо всем, и я смогу тогда вам что-нибудь посоветовать.
— Нет, вы и так знаете слишком много. — Он замолчал, а затем встрепенулся. — Тогда именно в этом настоящая причина, почему здесь Дос Сантос. Он из умеренных. Радикальное крыло Рэдпола, должно быть, что-нибудь узнало об этом и, как вы говорите, неправильно истолковало. По-видимому, мне стоило бы пойти к нему…
— Нет, — поспешно произнес я. — Я не думаю, что так следует поступить. По сути, это ничего не изменит. И все же, что бы вы сказали ему?
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он после некоторой паузы. — Мне тоже пришла в голову мысль, что, возможно, он не такой уж умеренный, как мне показалось. Если это так, то тогда…
— Вы хотите вернуться?
— Не могу.
— Значит, вам придется довериться мне. Вы можете мне сейчас рассказать более подробно…
— Нет! Я не знаю, что вам известно и что вам не известно. Совершенно очевидно, что вы пытаетесь извлечь как можно больше информации, поэтому я думаю, что вам известно слишком много. То, что я думаю, должно пока остаться в тайне.
— Я хочу защитить вас и поэтому стараюсь узнать как можно больше.
— Тогда защищайте мое тело и оставьте мне заботу о моих побуждениях и моих мыслях. Мой разум в будущем будет для вас закрыт, поэтому вам нет необходимости тратить свое время на то, чтобы рыться в нем.
Я вручил ему пистолет.
— Я посоветовал бы вам носить с собой оружие все оставшееся время нашего путешествия. Для защиты ваших побуждений.
— Очень хорошо.
Пистолет исчез под вздувшейся рубашкой.
— Собирайтесь, — сказал я, — мы скоро отправляемся…
Проходя назад в лагерь по другой дороге, я анализировал свои собственные мотивы.
Книга сама по себе не могла ни восстановить, ни разрушить Землю. Рэдпол или движение за Возрождение, даже «Зов Земли» Фила, по сути, мало чем повлияли на все это. Но если творение Миштиго нечто большее, чем просто книга? Исследование? Чего? В каком направлении? Этого я не знал, хотя должен был знать. Потому что Миштиго может оказаться мертвым, если книга направлена против нас, и все же я не могу допустить его гибели, если это произведение хоть в какой-то мере могло нам помочь. И это весьма вероятно.