Тут Джаспер увидел, что губы у нее совсем синие, а в ногах лежит пузырек из-под таблеток. Труп мужчины выглядел здоровее, чем Хейзел, с точки зрения цвета кожи.
– Она мертва, – сказал Джаспер.
Сначала его захлестнуло разочарование, затем гнев. И что теперь? Неужели начало его искупительной карьеры должно почить вместе с ней? Что он должен сделать, если ее уже нет? Он подумал, что можно забрать кукол с собой и перенести ее тело на диван в гостиной, чтобы от ее смертного одра не веяло кровосмесительным групповым сексом, когда приедет скорая. Это, наверное, может сойти за доброе дело.
Тут Хейзел издала булькающий звук. Небольшой сгусток пузырящейся пены вышел у нее изо рта.
– Да! – воскликнул Джаспер. – Да! Хейзел, помощь уже тут.
Он начал бегать по комнатам дома, пытаясь найти телефон или компьютер Гоголя, чтобы узнать, как правильно действовать при передозировке. Он мог бы сделать ей инъекцию для деактивации чипа и вызвать скорую помощь, но тогда Байрон доберется до нее в больнице; он будет первым, кому позвонят, когда ее опознают. Крольчиха подчеркнула, что, если что-то пойдет не так, в больницу можно обращаться только в самом крайнем случае. Бессмысленно спасать жизнь Хейзел, чтобы она очнулась в частной клинике Байрона и захотела покончить с собой еще сильнее, чем раньше. Что, вероятно, не удалось бы из-за круглосуточного наблюдения.
На подбородке Хейзел собралась лужица пены. В каком-то плане это выглядело эстетично, почти как взбитая пена в кулинарном шоу.
– Теплая, – сказал он вслух только потому, что в кино врачи всегда сообщают о чем-то вслух, даже если они одни. Если бы он только мог позвонить Воде или крольчихе!
– Хейзел?! – позвал он. – Ты меня слышишь?
Была какая-то медицинская процедура, которую он должен был провести. Причем срочно. Джаспер это знал. Но что именно надо сделать, совсем не помнил. Чтобы выиграть время, он решил переключиться на инъекцию, которую ему нужно было сделать независимо от того, вызовет он скорую или нет. Он открыл холодильник, вынул длинный шприц, снял с иглы защитный чехол.
Шприц был огромный, такой могли бы использовать для оплодотворения коровы.
– Лучше ты, чем я, – пробормотал Джаспер.
Тут он услышал щелчок затвора.
Дуло винтовки уставилось Джасперу прямо в лоб. Он поднял руки вверх в знак капитуляции и вспомнил, что лучше всего никогда не смотреть прямо на нападающего, но что-то было не так с грудью этого парня. Казалось, что его ребра раскрываются. Мужчина не носил рубашки, но что-то на нем надето было. Жилет. Который также был сделан из кожи. Чьей кожи?
«Джаспер, – сказал он самому себе, – ты не хочешь знать, с кого ее сняли».
Он сглотнул.
– Тебя прислал Гоголь, да? – его поднятые руки подрагивали. Часть его хотела попытаться успеть, рвануться и сделать ей укол, но он понимал, что ему прострелят руку раньше, чем он успеет нажать на поршень.
Парень сплюнул на пол что-то коричневое, и Джаспера передернуло. Он предпочел бы умереть на чистом ковре.
– Не пользуюсь гоголевским барахлом, – сказал он.
– Так ты не собираешься меня убивать?
Еще один коричневый плевок, который Джаспер заставил себя не заметить.
– Может, и не собираюсь. Зависит от того, что ты тут делаешь.
Если Джаспер скажет ему правду, а тот окажется из гоголевских, то его убьют. Если Джаспер соврет, а он окажется из гоголевских, то его тоже убьют. Но если он скажет правду, а незнакомец не работает на Гоголя, тогда у него есть шанс. Джаспер указал рукой со шприцем на свою свободную руку.
– Это прозвучит очень странно, если пытаться объяснять, но я пришел вколоть ей вот это, – Джаспер увидел, что незнакомец бросил взгляд на иглу шприца.
– И что это такое? Я тоже не прочь развлечься.
– Понимаешь, у этой девушки… в общем, у нее чип в мозгу, – начал он и замолчал, чтобы оценить, поверит ли ему это тип.
– Она что-то такое говорила, да, – ответил тот. – Мы с ней… порезвились немного.
У Джаспера слегка отвисла челюсть. Такого поворота он точно не ожидал.
– Она жива? – спросил незнакомец. И Джаспер снова оказался под прицелом. – Не собираешься ли ты убить ее ради этого чипа?
– Да нет же! – выкрикнул Джаспер.
Одно дело, когда этот тип только вошел в комнату и Джаспер был уверен, что его пристрелят, но когда выяснилось, что он не наемный убийца, Джаспер снова поверил, что он будет жить, и ситуация опять поменялась. Но он не мог перемещаться между этими сценариями туда-сюда!
– Я здесь, чтобы отключить его, чтобы она смогла сбежать от своего мужа. Пожалуйста, опусти оружие. Я пришел сюда минут пять назад и нашел их всех в таком виде на кровати. Ее отец мертв, и похоже, что у нее передозировка.
– А, передоз, – человек шагнул вперед, сунул несколько пальцев Хейзел в горло, пока не полезла еще пена, и оставил там. Наконец появились полурастворившиеся таблетки.
– Жить будет, – резюмировал он. – А это в вену надо колоть?
– Нет… Туда, куда прививки у врачей делают. Меня, кстати, Джаспер зовут.
Человек выхватил у Джаспера шприц и всадил иглу Хейзел в руку.
– Зови меня Ливер. Ты кто, федерал?
– Я? Нет, я… – Джаспер умолк. Кто он? – Я просто хочу загладить вину за много плохих поступков.
Изо рта Хейзел вылезла еще одна порция пены, и она закашлялась, давясь.
– Эгей! – крикнул Ливер, помогая ей сесть. – Моя ж ты девочка! Давай-ка поднимемся, вот так.
Джаспер заметил, что Ливер не слишком беспокоится о том, чтобы не потревожить труп отца Хейзел; когда он наклонился, чтобы подхватить ее, его колено оперлось телу в горло.
– Принесла нам баек с того света? Удалось понюхать пороха в аду? Мой приятель однажды впал в кому и теперь клянется, что видел вечное огненное озеро. Сказал, что оно пахнет корицей.
– Ты живой, – сказала Хейзел. Она говорила заторможено. Ей потребовалась почти минута, чтобы произнести два слова.
– Ага. Они на меня зуб точили. Лачугу мою в щепки разнесли, а потом еще и спалили. Но я приметил, что они подходят. Вовремя улизнул. Не хотел, чтобы ты волновалась, но подумал, что лучше залечь на дно на несколько дней.
– Папа умер, – продолжила Хейзел.
– Да, – сказал Джаспер. Ливер понял, что он сидит верхом на трупе, отодвинулся и накрыл ему лицо одеялом.
Хейзел посмотрела на Ливера, а затем повернулась к Джасперу.
Он прочистил горло.
– Хейзел, мне не знакомы, но я здесь, чтобы остановить загрузки. Я только что сделал тебе инъекцию, которая должна деактивировать чип у тебя в мозгу.
Хейзел хихикнула, а затем издала какой-то печальный звук.
– Байрон тебя убьет, – сказала она.
– Да, нам нужно поторапливаться, – согласился Джаспер. – Крольчиха, то есть девушка, которая меня сюда отправила, сказала, что до следующей загрузки нам надо уехать.
Хейзел опустила глаза на одеяло, повторяющее контуры тела ее папы, и положила руку ему на грудь.
– Крольчиха? Но мы не можем бросить папу тут, – настаивала она, – Байрон больной на всю голову. Если мы оставим тело, то Байрон до него доберется и будет им меня шантажировать. Надо взять его с собой.
Ливер на мгновение отвернулся от них и слегка пригнулся. Джаспер нахмурился. Что-то унюхал?
– Я не против, – сказал он, вставая и вытирая большим пальцем ноздрю. – Не первое мое родео с трупом за спиной. Но мы должны как-то его охладить. Сегодня солнечно, а в городе есть люди, которым знаком запах смерти.
– Надо взять его с собой, – тупо повторила Хейзел.
Джаспер заволновался, не случилось ли у нее какой-нибудь химической контузии, или, может, у нее был шок, пока она не добавила:
– И как нам его охладить?
– У меня есть холодильная камера в машине, – вспомнил Джаспер, – достаточно большая, чтобы туда поместить человека.
Хейзел с Ливером посмотрели на него слишком пристально.
– Туда типа дельфин влезает.
– Значит, мы экипированы, – сказал Ливер.
– Подожди, – Хейзел схватила Джаспера за руку. – А сколько… в твоей машине посадочных мест?
18
Даже больше, чем о собственном будущем – конечно, мысль, что загрузок больше не будет, не могла не радовать, но Хейзел в этом сомневалась – Хейзел думала, как бы ее отец хотел, чтобы поступили с его телом после смерти. Мама выбрала кремацию по двум причинам: во-первых, от лекарств ее внешность сильно пострадала («Кремация, – острила мама незадолго до конца, – лучшая диета! Подумай, сколько килограмм я сброшу разом»), во-вторых, она хотела отомстить («Из-за этого тела я прошла сквозь ад. Сожги его, Берт!»). Ее папе, наверное, хотелось обычной процедуры: яма в земле, визиты на могилу, заметка в газете. Но это невозможно. Даже если бы Хейзел поручила кому-то другому заняться похоронами или подбросила тело в похоронное бюро с пачкой наличных, нельзя было рассчитывать, что Байрон не найдет его и не откопает. Тело нужно было уничтожить. Она не знала, как это сделать, но знала, что папа был бы огорчен, поэтому решила выдать ему утешительный приз. Он уйдет как древний фараон, забрав с собой своих кукол.
Сейчас же эти королевские привилегии достались Ливеру. Они постарались уложить Ди и Рокси в багажник рядом с холодильной камерой, но реалистичные человечьи конечности снаружи смотрелись подозрительно. Проще было надеть на кукол солнечные очки и кепки и усадить их на заднее сидение. Ливер сел между ними, обняв их за плечи с довольной ухмылкой на лице. «Я так-то не люблю на тачках ездить – сказал он, – но утро вышло хоть куда. Не считая смерти твоего бати и твоей неудачной попытки суицида, конечно».
Джаспер не расслаблялся ни на секунду. Хейзел заметила, что он, двигаясь по часовой стрелке, смотрит сначала в зеркало заднего вида, потом в правое боковое зеркало, левое боковое зеркало и наконец вперед на дорогу. Его очень беспокоили копы.
– Я не хочу на тебя давить, но, – обратился Джаспер к Хейзел примерно через сорок минут езды. Он заговорил впервые с тех пор, они отъехали от папиного дома: там он отклонил предложение Ливера избавить себя от лишнего геморроя, облив дом керосином и превратив его в погребальный костер размера XL для ее папы. Хейзел наложила вето на этот вариант, потому что пламя могло перекинуться на другие трейлеры, а многие их жители с трудом передвигались. Джаспер отказался, потому что вполне объяснимо хотел избежать вмешательства полиции.