[1191]. Но оккупантам так и не удалось получить ни литра марочного вина, поскольку на виноградниках рабочие устраивали «тихий» саботаж и вредительство, уничтожая ранний урожай. Винодельческое оборудование было демонтировано. Н. С. Куклин с товарищами участвовал в демонтаже и закапывал от немцев нержавеющие детали механизмов. На заводе шампанских вин в Новом Свете рабочие тоже, как могли, вредили оккупантам. «На заводе исчез специально приготовленный для шампанизации сахар. Когда откапывали заваленные туннели, соседние оказывались почему-то заново засыпанными. Бутылки с вином упаковывались, на первый взгляд, правильно, но стоило ящики с вином провезти по горной дороге, как половина посуды оказывалась разбитой. Попытка наладить выпуск вина окончилась для фашистов полной неудачей. Тайну игристого крымского вина раскрыть им не удалось…»[1192].
Итоги антипартизанской войны. В заключении отметим общие моменты и особенности применения сил германской армии cо спецслужбами, их румынских союзников и местных пособников. Оккупационный режим, установленный на территории CCCP, в том числе и в Крыму, в теории управлялся централизованно из Берлина, однако на деле это был режим, состоящий из трех ветвей власти: партикулярная администрация, военные структуры, а также полиция и CC.
В начале мая 1941 года фельдмаршал Кейтель утвердил документ, утверждающий применение жестких мер к населению, выступающему против установленного вермахтом административного порядка. Впрочем, большинство вопросов административно-территориального характера директива «О военной подсудности в районе «Барбаросcа» и об особых полномочиях войск» так и не решила[1193]. Продуманная в теории система власти на оккупированных территориях, включающая гражданскую, военную и полицейскую ветви, не получила практической реализации и развитие имели только военная и полицейская структуры.
Вермахт был «высшим территориальным органом власти», хотя на территории Крыма действовали и другие органы. Высшим органом военного управления на территории тылового района сначала стал административный отдел при штабе командующего войск тылового района («Корюк»[1194]), а c конца 1942 г. руководство осуществлялось административными отделами при штабах групп армий. Территориальными военными органами были комендатуры. Политические указания военная администрация получала от министерства оккупированных восточных областей А. Розенберга.
Сфера задач военной администрации формулировалась нечетко. Это объяснялось, прежде всего, надеждами на молниеносную победу. Для выполнения задач экономической эксплуатации захваченных территорий формировался разветвленный аппарат военно-хозяйственной администрации, возглавляемый рейхсмаршалом Г. Герингом. Вопросы безопасности и полицейской охраны находились в компетенции органов, подчиненных рейхсфюреру CC и начальнику полиции Г. Гимлеру, а также некоторых других структур.
Важнейшая задача для немецкой администрации состояла в создании местных вспомогательных органов власти. Военная администрация формировала органы местного управления, c самого начала ограничивая его сельской или городской общиной и районом (сельские, городские и районные управления). Хозяйственные учреждения развернули собственную сеть вспомогательных органов (земельные управы, различные вспомогательные бюро и управления по отдельным отраслям). Активно привлекались местные жители и к охране порядка, вспомогательная полиция стала важной составляющей местных вспомогательных органов. Но приоритет в оккупационной политике и практике всё же был, естественно, за захватчиками.
Профессиональная оккупационная администрация, поддерживаемая регулярными войсковыми и карательными подразделениями немецкой армии, союзнических с Германией войск и сторонников оккупационного режима среди местного населения, играли решающее значение в борьбе с партизанами. Так, офицерский состав 11‑й армии под командованием Э. фон Манштейна, разработал систему антипартизанской войны, которая была незамедлительно распространена по всему Восточному фронту.
Известные специалисты по партизанским действиям Ч. Диксон и О. Гейльбрунн считали, что борьба с партизанами была лучше всего организована именно 11‑й армией.[1195] Однако даже такая «лучшая» система не ликвидировала партизанское движение и не устранила угрозу коммуникациям и инфраструктуре противника на всём протяжении немецкой оккупации Крыма.
К тому же необходимо отметить, что в оккупированном Крыму разрабатывались и опробировались методы использования националистических и антисоветских настроений части населения, направленные в соответствии с планами Германии на широкую коллаборацию, а в итоге – на развал и расчленение CCCP.
Перед оккупационными структурами и службами стояли несколько групп задач. Административные задачи предусматривали создание сети военных, полицейских и гражданских органов для управления оккупированными территориями. Под экономическими задачами подразумевалась организация на захваченных территориях режима, который позволял бы обеспечивать ведение войны за счет использования промышленного (сельскохозяйственного, ремесленного и проч.) потенциала оккупированной страны. Кроме того, руководство Германии планировало воспользоваться сырьевыми ресурсами CCCP. Также осуществлялись мероприятия по вывозу рабочей силы на территорию Рейха. К военно-полицейским задачам относилось недопущение в тылах действующей армии развертывания партизанской войны и вооруженного сопротивления. В ходе войны по инициативе представителей вермахта возникла задача по привлечению в ряды вооруженных сил и вспомогательных формирований добровольцев из числа местного населения. К военно-полицейским примыкали карательные задачи – уничтожение еврейского и другого расово-неполноценного населения, непосредственная борьба с партизанами и подпольем – так называемое «умиротворение местности». За осуществление всех этих задач было ответственно значительное число немецких ведомств, армейских и полицейских структур, а также коллаборационистские органы и формирования, в частности вспомогательная полиция. И тут крымская действительность оккупационного периода имела свои особенности.
Во-первых, массовые репрессии населения в период оккупации Крыма 1941–1944 гг. cо стороны немецко-румынских войск и спецслужб, а также коллаборационистских формирований, были довольно обширны и жестоки. Организационно – созданием айнзацгрупп – была заложена основа для массового уничтожения тех представителей местного населения, которые, по мнению нацистов, могли враждебно относиться к нацистской идеологии. Факты, подтверждающие это, зафиксированы в Актах Крымской (республиканской) чрезвычайной комиссии по установлению и расследованию злодеяний нем немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям Крымской АCCP. Согласно документам ЧГК, в 1941–1944 гг. в Крыму были убиты 90 243 мирных жителя и 44 934 военнопленных[1196]. Члены комиссий работали в тяжелых условиях, не могли иметь доступа к немецким документам и отдельные утверждения и оценки ЧГК могут содержать неточности. Но первичные материалы городских и районных ЧГК позволяют выделить основные этапы в карательной политике нацистов на Крымском полуострове[1197].
На первом этапе (ноябрь 1941 – июль 1942 г.) уничтожались евреи, крымчаки и цыгане. Уже в ноябре-декабре 1941 г. были расстреляны евреи в городах Крыма, кроме Севастополя. В последних числах декабря настала очередь евреев, состоявших в смешанных браках, и детей от этих браков. Идет поиск и уничтожение советского и партийного актива. В ноябре-декабре 1941 г. в Симферополе, Евпатории были казнены несколько групп заложников по 30–50 человек в каждой. В связи с высадкой советских десантов и активизацией партизан начинаются массовые казни нееврейского населения. 29–30 декабря 1941 г. расстреляны сотни керчан при оставлении города, еще большее число людей были убиты при повторной оккупации Керчи в мае 1942 г. 7 января 1942 г. расстреляны 1306 евпаторийцев, помещены в лагеря 1300 мужчин из Ялты (из них 500 погибло) и неизвестное число из Керчи. За помощь партизанам в феврале 1942 г. сожжен поселок Чаир (расстреляно 14 человек), а чуть позже – деревня Лаки (убито 40 человек)[1198]. Стараясь привлечь на свою сторону крымско-татарское население, нацисты не подвергают его репрессиям при акциях в январе 1942 г. В Симферополе голодом и в «душегубках» умерщвлено более 700 психически больных. Неизвестное число душевнобольных убито в Александровке под Карасубазаром в марте 1942 г.
Первый этап террора, начавшийся расстрелом 93 евреев в селе Перецфельд 15 ноября 1941 г., завершился уничтожением 1200–1500 евреев Севастополя в июле 1942 г. Всего в эти месяцы жертвами нацистов стали более 30 тысяч крымчан.
На втором этапе (июль 1942 – октябрь 1943 г.) масштаб репрессий резко уменьшается. Массовые расстрелы в документах не фиксируются. Идет поиск скрывающихся евреев и крымчаков, подпольщиков, советско-партийного актива. Часто арестованных патриотов не расстреливают, а помещают в лагеря CД в совхозе «Красный» и под Севастополем. Согласно показаниям выживших узников, расстрелы в «Красном» происходили эпизодически, но заключенные массами погибали от болезней и непосильного труда[1199]. В то же время летом 1942 г. отпущены по домам ранее интернированные мужчины из Ялты и Керчи. Сожжение сел за помощь партизанам не фиксируется.