[198]. К 15 марта 1942 года в составе 1‑го и 2‑го районов оказалось в общей сложности около 450 десантников из состава Новосветского, Судакского, Коктебельского и Феодосийского десантов.
Увы, существующие представления о прорыве в июне-июле 1942 г. к крымским партизанам защитников Севастополя не подтверждаются документально, но есть воспоминания о единичном таком случае[199] (хотя несколько случаев попадания в отряды севастопольцев, бежавших из плена позже, имели место).
Всего в первый период противостояния (ноябрь 1941 – октябрь 1942 гг.) в партизанском движении Крыма действовало 8 Красноармейских партизанских отрядов, насчитывавших всего 420–550 человек. Они были образованы по решению партизанского командования (в 1941 г.) и Военных Советов Крымского или Северо-Кавказского фронтов (в 1942 г.). Отряды в 1941 г. состояли из военнослужащих войсковых частей 51‑й армии, Приморской армии и Черноморского флота, пограничных частей НКВД, не сумевших прорваться в Керчь или Севастополь; в 1942 г. – из остатков Феодосийского, Новосветского и Судакского десантов.
По подтвержденным архивным данным[200] действовали следующие Красноармейские отряды:
– с ноября 1941 г. – отряд под командованием Б.Б. Городовикова (комиссар Н.С. Фурик) – до октября 1942 г.; отряд под командованием Д.Ф. Исаева (комиссар И.С. Бедин) – до октября 1942 г.; отряд под командованием А. Аединова (комиссар И.А. Сухинин) – до июня 1942 г., влит в Бахчисарайский отряд; отряд под командованием С.В. Ващенко (комиссар И.П. Бондарев) – до марта 1942 г..
– с марта 1942 г. – отряд под командованием В.П. Смирнова (комиссар В.К. Полянский) – до октября 1942 г.; отряд под командованием И.Н. Незамова (комиссар И.С. Сидоров) – до октября 1942 г..
– с мая 1942 г. – отряд под командованием Н.С. Егорова (комиссар А.М. Крюков) – до октября 1942 г.; отряд под командованием И.Е. Мотяхина (комиссар И.Я. Бабичев) – до октября 1942 г.
Необходимо отметить, что нумерация и количество личного состава в отрядах постоянно изменялись, также менялся и командно-политический состав. Некоторое количество партизан из красноармейских отрядов было вывезено на Большую землю, остальные пополнили переформированные в октябре 1942 г. партизанские отряды.
В последующем, в 1943–1944 гг., происходила постепенная военизация партизанских отрядов (в начале было 35 % военнослужащих в партизанском движении Крыма, в конце стало более 60 %); весь командный состав был аттестован и получил воинские звания (кто их не имел), в целом военнослужащие стали активно внедрять уставные требования и укрепили воинскую дисциплину в партизанских отрядах. Хотя были и недостатки организационного характера, отраженные в послевоенной литературе[201].
Голод.
Еще в большей степени, чем дезертирство, ущерб партизанскому движению нанесла потеря партизанскими отрядами продовольственных баз в конце 1941–1942 гг. Согласно данным Мокроусова[202], базы закладывались из расчета на питание 5–6 тыс. человек сроком до полугода, а в некоторых местах и более (4‑й партизанский район). Только овец, перегнанных из степных районов и оставленных в колхозах предгорных сел СНК Крымской АССР для нужд партизанского движения, набралось до 20 тысяч голов, не считая свиней и крупного рогатого скота[203]. Подготовленные запасы должны были обеспечить в течение указанного срока нормальное довольствие партизанских отрядов и ведение ими эффективных боевых действий без всякой помощи со стороны. Однако из-за безответственного отношения многих партийных и советских руководителей, недостаточного контроля за ходом завоза и укрытия продовольствия и, главное, отсутствия до последних дней октября штаба партизанского движения и штабов районов, а также из-за крайне малого числа базировщиков и автотранспорта, выделявшегося истребительными батальонами, было укрыто (закопано в землю) только 60–70 % от всего завезенного, а 30 % осталось на поверхности[204].
Однако уже к началу 1942 года даже эти базы были в основном потеряны. И.З. Вергасов объяснял это преступной халатностью ответственных за базирование лиц: «Беда в том, что подбор людей, которые занимались базами, со стороны райкомов и районных отделений НКВД был не партийный, а зачастую предательский. Чем иным можно объяснить такие факты, как: базы располагались близко к сёлам, имели хорошие подъезды для автотранспорта, а люди, которые заготовляли в основной массе, бежали в первые дни оккупации»[205]. Разгром баз облегчался тем, что большое количество продуктов не было увезено глубоко в лес, а сосредоточено на т. н. перевалочных базах вблизи дорог. К тому же и с закладкой баз всё обстояло вовсе не так однозначно. Были отряды исключительно плохо замаскировавшие базы и даже не подготовившие их, но были и те, кто хорошо справился с этой задачей. Так вот, детальный анализ ситуации с базами показывает, что их судьба зависела в основном не от того, как они были спрятаны, а от других факторов. Об этом подробно рассказал на совещании секретариата Крымского ОК ВКП(б) в июле 1942 г. только что вернувшийся из леса А.В. Мокроусов[206]: многие отряды хорошо забазировали свои продукты. Например, отряды 3‑го района, Судакский отряд, однако эти базы были выданы предателями и разворованы населением под охраной немцев, а, например, отряды 2‑го района не успели спрятать продукты в лесу и делали это уже в ходе боёв с оккупантами, тем не менее, именно эти отряды продержались дольше всего без голода. Дело, видимо, в том, что в Зуйском районе не было такого размаха предательства. Но были и иные обстоятельства уменьшения запасов – необходимость обеспечения военных, отходивших на Севастополь.
Например, бойцами 1‑го Симферопольского истребительного батальона в заповедных лесах (на турбазе «Аспорт») были заготовлены базы с продовольствием, обмундированием и обувью. В частности, продовольствия было завезено из расчета обеспечения по армейским нормам (примерно 1 кг продуктов в сутки) – 210 человек на 4 месяца (для 1‑го и 2‑го Симферопольских партизанских отрядов, городских). Соль, сахар, крупы, мыло были заготовлены в количестве, обеспечивающем довольствии двух отрядов в течении года. Всего в базах было заложено: муки – 12 тонн, сахара – 2,5 тонны, какао – полтонны, соль, крупы, сельдь, икра паюсная и кетовая, жиры животные и растительные, картофель – по 6 тонн, а также макароны, консервы, вино, спирт, спички, табак, папиросы, овощи, конфеты, сода, перец…. В лес было загнано 300 овец, до 50 свиней, 30 коров. Было заготовлено 100 постолов вместо обуви, 200 комплектов теплой зимней одежды (ватные куртки и брюки), 350 свитеров, 400 шарфов, 700 пар теплых носков, 20 пар валенок, 7 тулупов и 10 бурок. Все заготовленное в разном ассортименте было укрыто в специально устроенных 23 ямах[207]. Но 16 из них были найдены, вскрыты и увезены продвигавшимися на Алушту и Ялту подразделениями немецкого 266‑го пехотного полка из 72‑й пд. Часть картофеля с кордонов Аспорт и Тарьер использовали группы военнослужащих Красной Армии. В результате оба отряда сохранили только 30 % от заготовленного. После первых стычек с немцами 3 и 4 ноября 1941 г. отряды вынуждены были перебазироваться на кордон Яполах и в урочище Токлук к чудом сохранившейся одной базе Тельманского отряда, за счет которой было организовано довольствие партизан.
Для 3‑го Симферопольского партизанского отряда (сельского) на «перевал» в Доме туриста (урочище Новый Суат) на территории Крымского заповедника также свозилось все необходимое. Всего для отряда были заготовлены 21 конспиративных ямы, Базировали запасы партизаны Гражданской войны П.В. Макаров и Д.Д. Кособродов, что позволило сохранить 100 % завезенного[208]. Однако уже к концу ноября отряд имел продовольствия только на 1,5 месяца, так как длительное время кормил проходившие через его участок отставшие подразделения Красной Армии и флота, а личный состав отряда вырос от 100 до 238 бойцов[209], в связи с чем уже в декабре началась голодная зима. «Мучил нас лишь голод», – вспоминал командир отряда П.В. Макаров[210].
Командование Бахчисарайского партизанского отряда доносило: «Немецкое командование, пользуясь услугами предательских элементов, начало борьбу с партизанами с того, что разгромило наши базы, растащило продукты питания. Наш отряд в течение трех дней вел упорные бои по 14–15 часов в день, с превосходящими силами противника за сохранение баз, вывозя оставшиеся продукты и боеприпасы в глубь леса, используя для этого перерывы между боями в течение ночи, В этих трехдневных боях мы потеряли шесть своих лучших товарищей, истребив 28 фашистов. Однако противнику нее же удалось разгромить базы, расташив продукты питания, и мы остались в лесу перед лицом зимы без продуктов. Через несколько дней мы убедились в том, что оставшиеся товарищи в нашем отряде готовы, несмотря ни на какие трудности, оправдать свой долг перед Родиной – долг народных мстителей»[211].
Все указанные выше обстоятельства привели к возникновению и разрастанию голода, который стал настоящим кошмаром партизанских отрядов. Невероятные лишения пришлось пережить людям в партизанском лесу. Но, по словам М. А. Македонского, «самым страшным врагом был голод»[212]