. Переходы групп связи в отдаленные партизанские районы занимали от 6–7 до 8-12 суток, при этом главными препятствиями были усиленно охранявшиеся шоссейные дороги: Бахчисарай – Ялта, Симферополь – Алушта, Карасубазар – Ускут и Салы – Судак. В итоге такая большая дискретность не позволила командующему управлять районами в реальном масштабе времени. Из-за отсутствия эффективной связи командующий не смог в полном объеме проконтролировать и повлиять на выход отрядов в базовые лагеря, ход развертывания вооруженной борьбы с оккупантами и установление нормальных отношений с населением деревень, окружавших партизанскую зону. Фактически начальники районов и командиры отрядов с первых дней оккупации управляли своими формированиями самостоятельно, опираясь на опыт Гражданской войны, здравый смысл, складывавшуюся обстановку и известные им требования постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29.6.1941 г.
Огромную роль в становлении партизанского движения сыграли проводники – лесники. Причем многие не просто проявили свои знания крымского леса, но отличились отвагой и самоотверженностью. Таким был Г.Д. Назаренко, который в 1941 году стал проводником 2‑го партизанского района. Его высоко ценили А.В. Мокроусов и И.Г. Генов; не раз он спасал жизнь многих людей, выводя отряды из-под удара одному ему известными тропами. «Немцы схватили в Сартане жену и детей Назаренко и велели женщине передать мужу: если не вернётся в деревню, семья погибнет. «Как быть, Иван Гаврилович?» – спросил у Генова проводник. «Поступай так, как подскажет совесть», – ответил командир. «Жену и детей я люблю, но предателем не стану, товарищам и родине не изменю», – сказал патриот. Ирина Назаренко была расстреляна вместе со старшей дочерью…»[327].
«Семья Посторонко – одна из множества семей советских патриотов, которые не покорились фашистам и заплатили за это горем, муками, всей жизнью. Глава семьи, Яков Емельянович, лесной объездчик, а с начала войны – председатель сельсовета, в ноябре 1941 года ушёл в лес и стал проводником Джанкойского отряда. Водил партизан на боевые операции, ходил на связь с другими отрядами. Прекрасно зная местность, вывел однажды из окружения отряд полковника Городовикова. Гитлеровцы не раз допрашивали его жену Дарью Ивановну, требуя указать местоположение партизан, грозили расстрелом, ставили при ней к стенке одного из сыновей, по не добились ничего. …Они рисковали не только своими жизнями: у них было семеро детей. Старший, Ваня, тоже сражался в Джанкойском отряде»[328]. Но наиболее трагичной стала судьба самой Дарьи. В декабре 1941 года в села Айлянма (ныне Поворотное) и Чермалык нагрянули каратели и схватили 18 женщин, детей, стариков. Их загнали в речку Кучук-Карасу, продержали час в ледяной воде, затем с обрывистого берега расстреляли из пулемета. Среди жертв чудом осталась в живых Д. И. Посторонко. Десятимесячная дочь была убита у нее на руках, а сама она с перебитыми ногами упала в воду. Палачи посчитали её мёртвой. «Д.И. Посторонко перенесли в лес; она лежала к землянке в очень тяжёлом состоянии. Дети тоже были в отряде. Двенадцатилетняя Таня помогала ухаживать за ранеными, с риском для жизни бегала в Чермалык за молоком для них, стирала окровавленные бинты в обжигающе холодной воде ручьёв… В марте 1942 года во время прочеса Берлюкского ущелья, когда карателям удалось прорваться к землянкам, Дарья Ивановна была зверски убита ими. В 1943 году в одном из боев погиб и Ваня Посторонко»[329]. Помогали лесники и в других районах горнолесной части – например, жители лесных казарм возле с. Саблы (ныне Партизанское Бахчисарайского района) – В.С. Келов, С.А. Рябошапко, К. Погребов[330]. Однако, были и обратные примеры – некоторые предатели были назначены на должности лесников под разными предлогами и способами немецкой контрразведки, а выявлены они были лишь после освобождения Крыма в 1944 г.[331]
Ноябрь 1941 г. характеризуется тем, что в районе перевалов Крымских гор и дорог Южного берега очень активно действовали не только партизаны, но и остатки тех частей, которые не смогли выйти ни в Севастополь, ни в Керчь. При этом, на вооружении групп совершающих нападения на немецкие тылы и транспорт, находилось не только стрелковое оружие и пулеметы, но даже артиллерия и минометы. При этом противник не всегда правильно идентифицирует военнослужащих и партизан, порою определяя всех подряд как партизан.
Противник. В связи с акциями партизан и оставшихся в горнолесной местности военнослужащих, немцы предприняли контрмеры, которые были достаточно жестокими, но шаблонными. В явной степени свою жестокость оккупанты оправдывали борьбой с партизанами. Из немецких документов: «22.11.41 г. в Ялте расстреляны 17 евреев, связанных в партизанами», «В Симферополе были взяты в заложники 200 человек, из числа людей, связанных с партизанами»[332]. Возрастающая активность партизанских сил вместе с начавшейся непогодой осложнила и затянула сроки сосредоточения войск противника, особенно артиллерии под Севастополем, и отодвинула завершение перегруппировки. Оккупанты понесли первые достаточно ощутимые потери в живой силе и технике (особенно в транспортной) – и не на переднем крае, а в собственном тылу, где захватчики уже считали себя полными хозяевами. Такое развитие событий заставило Э. фон Манштейна снять с фронта и выделить в распоряжение начальника армейской контрразведки довольно большое количество регулярных войск для антипартизанских действий, а вскоре и создать координирующий штаб по борьбе с партизанами. Задачи стояли не новые: сковать крымских партизан боями в лесных массивах горнолесной части и заблокировать в каменоломнях Керченского полуострова, по возможности, уничтожить выявленные формирования. Надлежало таким образом обеспечить беспрепятственную перегруппировку, сосредоточение и снабжение войск для подготовки и проведения решающего наступления на Севастополь. Во фронтовой полосе в районе Севастополя штабом антипартизанских мероприятий стал штаб немецкой 50‑й пехотной дивизии (отдел 1С). 14 ноября после нескольких стычек с крымскими партизанами полевых частей немецких 22‑й и 72‑й пехотных дивизий и румынского горнострелкового корпуса (3–6 ноября в зуйских и карасубазарских лесах и 4-12 ноября в лесах заповедника и под Севастополем) отдел контрразведки (1С) 11‑й армии на основе пока еще разрозненных сведений подготовил для командования памятную записку, из которой следовало, что в южной части Крыма действует хорошо организованная, руководимая из центра партизанская организация, в распоряжении которой в труднодоступных участках Крымских гор имеются многочисленные базы с оружием, продовольствием, целые стада скота и другие запасы. Здесь же были изложены основные задачи, стоящие перед партизанами, определена их общая численность и районы дислокации[333].17 ноября вышел приказ по 11‑й армии по охране армейских коммуникаций. Им были предусмотрены создание отдельного штаба майора Ризена (с функциями руководства и сбора информации о действиях партизан), возможность привлечения к антипартизанским акциям боевых подразделений армии. Фактически до создания Штаба по борьбе с партизанами 29 ноября, именно этот орган был координирующим в соответствующих действиях. После создания штаба Стефануса, де-юре штаб Ризена оставался органом руководства по охране армейских коммуникаций. А к 2 декабря 1941 г. разведотдел и отдел контрразведки (1С) штаба 11‑й армии директивно разослал по войсковым частям «Особые указания для борьбы с партизанами»[334]. До создания Штаба по борьбе с партизанами, антипартизанской деятельностью в тылу действующих частей, например, в Бахчисарайском районе, также занималась Айнзацгруппа D (собирая информацию, но части и подразделения для боевых акций привлекались из дивизий вермахта). 29 ноября Манштейн отдаёт приказ по армии «Об организации и методах борьбы с партизанами», которым создаётся специальный штаб по организации антипартизанских действий («Stab für Partisanenbekämpfung»[335]), под руководством майора генштаба Конрада Стефануса (в другой транскрипции – Штефанус). Начальник этого штаба получил весьма широкие полномочия, а также в своё распоряжение войска для решения поставленных перед штабом задач. Задача по физическому уничтожению партизан была возложена на 8-ю румынскую кавбригаду (без моторизованного полка), частично 1-ю и 4-ю румынские горнострелковые бригады, части 46‑й пехотной дивизии (дислоцированные в районе Керчи) и три немецких противотанковых дивизиона. Штаб по борьбе с партизанами находился в Симферополе.
Кроме того, в ноябре 1941 г. был издан Приказ начальника штаба 11‑й Армии о самообороне населения против партизан[336]. В нем первым пунктом стояло указание, что борьба против партизан должна предусматривать уничтожение продовольственных складов и складов боеприпасов. В приказе констатировалось, что в борьбе с партизанами хорошо зарекомендовали себя татары, особенно в горах, сообщая о партизанах и помогая их выследить. Из этих слоев населения необходимо было привлекать людей для дальнейшего сотрудничества и особенно активного сопротивления партизанам в получении ими продовольствия. Предусматривалось, что командование корпусов и дивизий может проводить мероприятия по созданию самообороны в своих районах. Детализировалась вся организационная деятельность, дифференцировалось создание самообороны в различных населенных пунктах и использование ею оружия. При этом требовалось, чтобы понятие «Самооборона» среди населения не высказывать, а пользоваться термином «Вспомогательная служба».