войска отброшены на Ак‑монайский перешеек, оккупационное немецкое командование активно продолжало вербовку добровольцев в отряды самообороны. К этому времени в селе Баксан располагалась 4-я рота самообороны в составе 125 человек[417]. Командир Зуйского отряда Литвиненко сообщал в штаб 2-ого района: «По имеющимся у нас данным за последнее время, Баксан является центром среди окружающих его деревень Кайнаут, Конрад и других в организации отрядов из местного населения по борьбе с партизанами, под руководством немецких инструкторов. В настоящее время в Баксане имеется до ста вооружённых татар и 10–15 человек немцев»[418]. Разведчики сообщали, что под руководством немцев и румын проводятся учения, стрельбы, но им было неизвестно, что в селе роют окопы, организуют укреплённые огневые точки, устанавливают пулемёты, в домах и стенах – бойницы. Командир 21‑го (Биюк-Онларского) партизанского отряда Ф.С. Соловей сообщал начальнику 2‑го района И.Г. Генову: «…В татарских деревнях Баксан, Казанлы и других немцами созданы отряды для борьбы с партизанами с которыми румынские и немецкие офицеры проводят занятия, а в настоящий момент под руководством немецких и румынских офицеров эти отряды ушли в лес против партизан, но в какой лес не установлено. 15.2.42 г.»[419].
Тем не менее, слабо владея обстановкой и не имея свежих разведывательных данных, издаётся приказ, подписанный командованием Зуйского отряда[420]. В документах Зуйского отряда об этой операции сказано кратко: «18–19 февраля. Количество участников 60 ч. Операция на взятие дер. Баксан. Цель: разгром полиции. Операция не выполнена ввиду того, что не было ответных ракет. Убит 1 полицейский»[421].
Партизанский командир Ф.И. Федоренко значительно позже укажет на некоторые характерные ошибки: «Готовился налёт в спешке, без достаточной разведки сил и системы охраны гарнизона противника. Рубежи атаки с трёх сторон намечались приблизительно – только по картам, без командирской рекогносцировки на местности… Ни тщательной маскировки, ни надёжных сигналов начала атаки и выхода из боя… Мокроусов сильно переживал поражение отрядов тиркинского леса, но стоял на своём: баксанский гарнизон гитлеровцев должен быть разгромлен…»[422].
А.А. Литвиненко был отстранён от командования отрядом, вместо него командиром Зуйского отряда назначен капитан Н.П. Ларин, бывший начальник штаба Биюк-Онларского отряда. Так как поставленную задачу никто не отменял, именно Ларин возглавил подготовку к новому штурму
Было ясно, что совместных действий зуйской группы отрядов по разгрому опорного пункта оккупантов в Баксане не получалось. Зуйский (13‑й), Биюк-Онларский (21‑й) и Сейтлерский (14‑й) отряды в январе – феврале пытались разгромить Баксан, при этом последнее нападение оказалось особо неудачным, за что А.В. Мокроусов отстранил А.А. Литвиненко от командования Зуйским отрядом. После февраля гарнизон села, состоящий из румын, местных добровольцев и полицаев, под руководством немецких инструкторов превратил Баксан в мощный опорный пункт с хорошо развитой системой охраны подходов. Крайние дома были переоборудованы в огневые точки, село опутано колючей проволокой. Все пути проникновения для связи с местным населением были отрезаны: «…Никаких сведений из Баксана не имеем, все щели закрыты…»[423].
В соответствии с приказом начальника 2‑го партизанского района И.Г. Генова на подготовку к нападению отводилась неделя[424]. Командовать Зуйской группой поручено новому командиру Зуйского отряда капитану Н.П. Ларину (комиссар Н.Д. Луговой, начштаба В.Д. Тимофеев). Издаётся боевой приказ, подписанный командованием Зуйского партизанского отряда[425].
И.Г. Генов описывает операцию обобщающе: «В ночь с 8‑го на 9 марта отряды заняли исходные рубежи. Здесь развели костры. Противник же тщательно следил за передвижением и поведением партизан. На рассвете отряды пошли в наступление теми же путями, по которым шли на Баксан 18–19 февраля. Стоило партизанам выйти из леса, как их встретил пулемётный и миномётный огонь фашистов…»[426].
Погода внесла свои коррективы: ночью и днём разыгрался снежный буран. Из-за сложных метеоусловий командирская рекогносцировка, как и 20 февраля, проведена не была, вновь понадеялись на хорошее знание местности. Днем 8 марта, соблюдая меры предосторожности, группа вышла в направлении Баксана. Зуйский отряд продвигался по лесным опушкам Караби-яйлы, биюконларцы (Ф.С. Соловей, Г.А. Фельдман, Д.А. Абрамов) – по Долгоруковской яйле, а Сейтлерский отряд (Ф.Н. Верещагин, М.И. Пузакин, П.А. Колесник) – по хребту Орта-Сырт. Преодолев 15–20 км по заснеженной пересеченной местности, отряды должны были перед рассветом 9 марта прибыть на исходные рубежи, охватить Баксан с востока, юга, запада и, выставив заслоны на дорогах, связывавших Баксан с Аргином, Фриденталем и Зуей с крупными гарнизонами оккупантов, к 7.00 подготовиться к общей атаке. Начало атаки – по сигналу красной ракеты Ларина[427].
К 6.30 Зуйский отряд достиг исходного рубежа – безлесного холма у восточной окраины села в 700–800 метрах к югу от шоссированной дороги Баксан – Карасубазар, в направлении Аргина выставил в заслон группу А.Ф. Мисько с двумя ручными пулеметами и изготовился к бою. Опасаясь, что с рассветом атакующие будут хорошо видны на заснеженном склоне холма, Ларин выстрелил красную ракету в 6.45, на 15 минут раньше срока[428]. Биюконларцы и сейтлерцы не отозвались, так как запоздали с выходом на исходные рубежи.
В отличие от партизанских отрядов, гарнизон Баксана, находившийся в готовности, по красной ракете немедленно открыл ураганный огонь из всех видов стрелкового оружия, минометов и даже горных орудий. Под огнем противника группы А. А. Литвиненко и А.И. Иванова ворвались в село, достигли крайних домов и стали забрасывать огневые точки ручными гранатами. В 7.15—7.20 вступились биюконларцы и сейтлерцы, однако их огонь продолжался недолго и к 7.50 окончательно прекратился. К этому времени рассвело, и партизаны Зуйского отряда оказались под прицельным огнем – появились раненые и убитые. Многие дома, превращенные в огневые точки, были разрушены. К 9.00 интенсивность огня гарнизона стала ослабевать, но в это время был ранен в голову пулеметчик группы Литвиненко и убит пулеметчик группы Иванова, а из Аргина около 10.00 через поселок Ханлык на нескольких грузовиках прибыли до 150 немцев, спешились и под прикрытием станковых пулеметов стали быстро продвигаться по оврагу на юг вдоль хребта Кара-Оба, чтобы отрезать партизан от Яманташского леса. Оценив обстановку, Ларин принял решение отходить, поставил задачу Мисько огнем двух ручных пулеметов заслона остановить немцев и не выпустить из оврага, а сам с начальником штаба В. Д. Тимофеевым побежал на правый фланг, чтобы вывести группы Литвиненко и Иванова из боя. Луговой приказал командиру пулеметной группы Я. В. Кузьмину расположиться на высоте 497,0, пропустить группы Литвиненко и Иванова и воспретить противнику преследование отряда по баксанской дороге. Выводя группы, Ларин был тяжело ранен, его вытащили из-под обстрела парашютисты группы Иванова, при этом Ларин несколько раз просил бросить его и спасать отряд. Литвиненко, обвиненный в феврале в трусости, отходить из Баксана наотрез отказался, отпустил раненых, связников и продолжал подавлять огневые точки противника, чем фактически обеспечил отход основных сил отряда. Попав под огонь станковых пулеметов аргинцев, Литвиненко был убит, при этом погибла и большая часть его группы[429].
Как стало впоследствии известно, после получасовой перестрелки комиссар Биюк-Онларского отряда А.Г. Фельдман запаниковал, отошел от исходного рубежа и увел отряд на базу, бросив командира отряда Ф.С. Соловья с тремя бойцами на подступах к Верхнему Баксану. Точно также повел себя и комиссар Сейтлерского отряда М.И. Пузакин, в результате чего командир отряда Ф.Н. Верещагин смог догнать своих бойцов через восемь километров уже в лесу. Ф.С. Соловей с оставшимся в живых ординарцем отстреливался от баксанцев до 16.00, был трижды ранен и только после прибытия подкрепления немцев из Зуи, в предвидении их атаки отошел в лес и с большим трудом добрался до высоты 1025 к полудню 10 марта[430].
Организованного вывода из Баксана Зуйского отряда также не получилось. Группы отходили самостоятельно, а часть бойцов самовольно покинула поле боя. Тяжело раненый начальник штаба отряда В.Д. Тимофеев возглавил группу таких же, как и он, покалеченных партизан, присоединил к себе Я.В. Кузьмина с пулеметным расчетом, часть здоровых бойцов, которые должны были идти на помощь группам Литвиненко и Иванова, и увел на Орта-Сырт. По дороге на Яманташской заставе забрал всех лошадей, предназначенных для вывоза раненых, и «использовал их в своих целях»[431]. Фактически Ларин, Луговой и небольшая группа партизан также были брошены основными силами отряда и отходили в одиночестве. К 18.00 Ларина дотащили до стыка рек Бурульчи и Суата, где наконец смогли почувствовать себя в безопасности. Не найдя лошадей на заставе, Луговой ушел на высоту 1025 и только лишь в 3.00 10 марта смог послать за командиром отряда группу обеспечения с лошадьми. К 10.00 измученного Ларина с перебитой и обмороженной ногой доставили в лагерь