[546]. Объективно следует отметить явную негибкость А.В. Мокроусова, неспособность С.В. Мартынова к разрешению конфликтов и слабую их связь с обкомом, который тоже не обладал всей полнотой информации. На стороне же военных была параллельная радиосвязь, корпоративность и от этого – приоритет на участие в перелетах.
В течение нескольких дней июня на Большую землю улетели Б.Б. Городовиков, М.А. Бускадзе, Н.Г. Селихов, С.Г. Забродоцкий; готовились к убытию Е.А. Попов (улетит 2.07.42 г.), И.З. Вергасов, И.Х. Давидкин, В.Н. Домнин и некоторые другие партизанские руководители. Рядовым партизанам не было известно о разногласиях в штабе партизанского движения, поэтому, несмотря на тревожные разговоры о якобы предстоящем свертывании партизанского движения, отряды продолжали вести разведку, добывать продовольствие и действовать на коммуникациях 11‑й армии, чем оказывали посильную помощь сражающемуся Севастополю.
Ко 2 июля 1942 года в Краснодаре в штабе СКФ собрались бывшие партизаны – представители командования 48‑й кавдивизии – Е.А. Попов и Б.Б. Городовиков и командиры 226‑го и 554‑го горнострелковых полков – соответственно Н.Г. Селихов и С.Г. Забродоцкий, «по болезни» эвакуированные из леса, где продолжали борьбу остатки их дивизии и полков. Под впечатлением полученной односторонней предвзятой информации С.М. Буденный и И.С. Исаков, зная о резолюции П.К. Пономаренко от 5.7.1942 г. на их письме Сталину, что в дивизию сводить отряды нецелесообразно, не поставив в известность ЦШПД и полностью игнорируя располагавшийся рядом со штабом фронта Крымский обком ВКП(б), приняли решение о смене командования и полной реорганизации партизанского движения в Крыму.
8 июля в Крым была отправлена радиограмма с вызовом в Краснодар А.В. Мокроусова и С.В. Мартынова «для отчета о политической и боевой деятельности партизан Крыма», и в этот же день самолетом в Москву в дополнение к июньскому письму С.М. Буденного и И.С. Исакова было направлено письмо Сталину и Пономаренко с докладом «О намеченных мероприятиях по укреплению частей, действующих в лесах Крыма, и о перспективах партизанского движения». В докладе предлагалось считать все партизанские отряды – военными отрядами фронта и разбить их на три района, Командующим партизанскими отрядами назначить полковника М.Т. Лобова, военкомом полкового комиссара Е.А. Попова, начальником штаба майора И.И. Юрьева. Штаб подчинить Военному совету Северо-Кавказского фронта, при каждом отряде иметь особый отдел и военный трибунал. Для обеспечения деятельности партизанских отрядов ставились соответствующие задачи; предлагалось продолжить заброску продовольствия, обмундирования и боеприпасов; сменить руководство партизанским движением, не оправдавшее себя; организовать морем устойчивую связь; усилить партийно-политическую работу среди личного состава отрядов и «предоставить больше инициативы полковнику Лобову»[547]. Но в силу различных причин, в том числе противодействия ЦШПД и ЦК ВКП(б), Буденному на данном этапе удалось только сменить командование партизанами в Крыму. В ночь на 11 июля 1942 г. Мокроусов и Мартынов были вывезены на Большую землю, а командующим назначен бывший начальник штаба 48‑й кавалерийской дивизии полковник М.Т. Лобов, комиссаром – Н.Д. Луговой. Заслушанный на Военном Совете СКФ А.В. Мокроусов докладывал неуверенно и от волнения и усталости не смог в достаточной степени обоснованно ответить на множество заданных вопросов. В заключение Мокроусову и Мартынову было объявлено, что они отстраняются от командования партизанским движением, будут привлечены к строгой ответственности, а пока, до принятия окончательного решения, им надлежит находиться в распоряжении Крымского ОК ВКП(б). При этом на заслушивание партизанского командования первый секретарь обкома В.С. Булатов умышленно приглашен не был. Затем Мокроусов и Мартынов докладывали на заседании обкома. В этой связи небезынтересны строки из письма В.С. Булатова Г.М. Маленкову и П.К. Пономаренко: «Желая устранить все имеющиеся беспринципные недоразумения, обком ВКП(б) 15.VII принял решение по докладу Мокроусова и Мартынова, где, дав должную оценку всем фактам, поставил ряд предложений перед Военсоветом Северо-Кавказского фронта, согласие с которым, по нашему мнению, должно исчерпать все недоразумения. В итоге по этому решению вызвал меня к аппарату ВЧ Буденный и разговор свелся к следующему. Поезжайте всем обкомом в лес, а здесь вам делать нечего. Я попросил его принять меня поговорить по этому вопросу, – он отказал в приеме, заявив, что говорить нам с вами не о чем»[548]. Со своей стороны, обком партии реагировал на смену руководства партизанским движением, с июля 1942 г. бюро обкома партии по заслушанному докладу командования партизан Крыма (А.В. Мокроусова и С.В. Мартынова) приняло постановление, в котором определило меры по повышению боевой активности партизан и оказанию им необходимой помощи[549]. «Военно-партизанская смута» в крымском лесу закончилась, но ее последствия еще ощущались вплоть до осени 1942 года. Возникшая в ее развитии реорганизация партизанского движения также была явно несвоевременной. «…Реорганизация командования партизанским движением предпринята в сложное время. Вчера фашисты организовали с трех сторон нападение на наши отряды в районе Яман-таша. Сегодня они повторили свою попытку, но партизаны боя не приняли, сманеврировали и ушли из-под самого носа противника. Нам ясно: враг проводит разведку боем, и следует ждать «генерального» сражения»[550].
19 июля назначенный новый Командующий партизанскими отрядами Крыма полковник М.Т. Лобов доносил Маршалу Советского Союза С.М. Буденному[551]: «Сего числа вступил в командование партизанскими отрядами Крыма. Ближайшими задачами в отрядах и районах поставил:
а) не ослаблять боевую деятельность отрядов на дорогах и нападения на отдельные гарнизоны;
б) организовать регулярную диверсионную работу в степной части Крыма по линиям железных дорог и разветвленную сеть агентуры для оказания помощи отрядам и командованию фронта;
в) создать кадры подпольных организаций коммунистов для агитации и пропаганды среди местного населения.
Считаю необходимым создать не более 9 отрядов в Крыму численностью по 100–120 человек».
Кроме того, по планам нового партизанского командования, 6‑й Красноармейский отряд И.Е. Мотяхина (в прошлом воина-кавалериста, служившего в знаменитой 51‑й дивизии В. Блюхера) должен был переформироваться как кавалерийский; из других отрядов было передано 40 лошадей, причём использовались они – 30 в основном составе, десять – запасных[552]. 24 июля, в первый день прочеса зуйских лесов, кавалерийский отряд Мотяхина вышел на лошадях в разведку, успел дойти почти до лагеря Колайского отряда, но подвергся атакам противника, отступил, потеряв почти всех лошадей[553].
Особое значение для крымских партизан имел сражающийся Севастополь. Его захват в начале июля подействовал на них весьма тяжело морально-психологически. Тем не менее, борьба – в том числе «за Севастополь» – продолжалась. Дерзкую операцию совершили партизаны – феодосийцы. В начале июля радиограммой партизан предупредили о поездке в Новый Свет назначенных руководителей комендатуры Севастополя. Была создана боевая группа Феодосийского отряда в 9 партизан под командой А. А. Куликовского. Пришлось ждать почти трое суток в районе поворота на Кизилташ (дорога Отузы – Судак), и 6 июля партизаны гранатами забросали легковой автомобиль М-1. Убиты четыре немецких офицера – градоначальник Севастополя, начальник гестапо, адъютант и шофер, что доказывалось трофеями. Эта акция резко всколыхнула командование противника, однозначно принявшего решение о прочесе всех лесов Крыма[554].
Противник. После взятия Севастополя 11-я армия в полном составе (девять немецких пехотных и шесть румынских пехотных, горных и кавалерийских дивизий) продолжала оставаться в Крыму. Манштейн готовил войска усиленного 42‑го армейского корпуса к форсированию Керченского пролива. Для этого надо было обеспечить полную безопасность армейских коммуникаций и действующей системы стационарной и полевой связи. Штаб противопартизанской борьбы армии во взаимодействии с Айнзатцгруппой-D разработал ряд мероприятий по ужесточению оккупационного режима и «умиротворению» тылового района армии посредством проведения последовательных зачисток трех локальных районов дислокации партизанских формирований в юго-западном, центральном и восточном Крыму. Следует отметить, что в июле «Stab für Partisanenbekämpfung», под руководством майора генштаба К. Стефануса был окончательно расформирован. По крайней мере, ежедневные сводки из него имеются в документах штаба 11‑й армии до 9.07.1942 г. включительно[555]. Однако далее не встречаются, задачи на борьбу с партизанами ставятся напрямую румынскому горному корпусу, и они же отчитываются по исполнению. Хотя отдел 1д штаба армии возглавлял кандидат в майоры генштаба Аннусс, до этого состоявший в штабе Стефануса[556]. Видимо, в августе, после «Большого прочеса», все функции по борьбе с партизанами перешли к СД и полиции безопасности и вспомогательной полиции порядка (также ввиду того, что 11-я армия из Крыма ушла, власть планировалось передавать гражданским оккупационным структурам). C конца октября 1941 г. и до июля 1942 г., единственным органом CД и полиции безопасности в Крыму была айнзатцгруппа «D». В июле 1942 г. группа была отправлена на Северный Кавказ, где действовала в составе 1‑й танковой и 17‑й полевой армии, входивших в состав группы армий «А». Перед уходом из Крыма айнзатцгруппа провела кампанию по созданию на территории полуострова местных управлений CД и полиции безопасности. Айнзатцгруппа была расформирована 15 июля 1943 г. в Крыму, после её эвакуации с Северного Кавказа. Деятельность оперативной группы «D» на Южной Украине и в Крыму привела к уничтожению более 91 тыс. мирных жителей