[867]. 17 ноября 1943 г. П.Р. Ямпольский писал В.С. Булатову: «Бой 16 ноября нельзя рассматривать как эпизодическую карательную экспедицию. Это начало серьезной вооруженной борьбы с партизанами. Оказывается, противник оценивает нас выше и «уважает» больше, чем мы сами предполагали»[868].
В то время как большинство населения все решительнее становилось на путь борьбы против оккупантов, все жестче становился режим оккупации. Служба безопасности (СД) увеличила сеть своих агентов. Провокации стали излюбленным способом действий: печатались ложные листовки, газеты; передавались по радио сообщения от имени советских органов; создавались ложные подпольные группы. Многие патриоты, поддавшись на провокации, поплатились своими жизнями.
Следует отметить, что в 1943 году положение добровольцев из бывших граждан СССР было узаконено. Высшее германское командование и политическое руководство официально признало, что в вооружённых силах Третьего Рейха действительно существуют добровольцы национальностей, которые рядом документов и программ нацистов ранее лишались права на существование, и именовались не иначе как «недочеловеки». Но политического признания за этими военными реформами не последовало. За татарскими, кавказскими, русскими и другими добровольцами было оставлено право служить «пушечным мясом» без всякого намёка на будущее, после окончания войны.
Еще 11 ноября 1942 г. германское командование в Крыму объявило о возобновлении набора крымских татар в ряды германской армии и добровольцами «для использования в Крыму». Функции вербовочного бюро выполнял Мусульманский комитет в Симферополе (улица Пушкина 14).[869] И к концу года части (самооборона и полицейские батальоны), укомплектованные крымскими татарами, достигли 3000 человек[870]. После этого набор добровольцев практически не прекращался до весны 1944 г. Всего в полевые полицейские части и самооборону удалось до конца 1943 года набрать до 4500–5000 татар (учитывая полицейские батальоны) и 9255 бойцов в полевые части Вермахта в 1942 г., что безусловно усилило личным составом 11-ю полевую армию и тыл всей группы армий «А», во время наступления на Кавказ и боев второй половины 1943 г…
В течении 1943 года по проектам, разработанным в управлении Генерал-инспектора Восточных Войск, Генеральный штаб ОКХ провёл ряд реформ в отношении Восточных добровольцев. Главной из этих реформ можно считать изложенную в документе, известным под названием «Местные вспомогательные силы на Востоке – Добровольцы», изданного Генеральным штабом Сухопутных войск 29 мая 1943 г. за № 5000/43. В первую очередь все добровольцы согласно национальности, даже находящиеся на подсобных должностях в немецких дивизиях, как то шофёры, механики, повара, подносчики снарядов – были признаны солдатами Русской, Украинской или Кавказской Освободительных армий[871] т. е Главное командование Восточных добровольцев, официально заменило термин «Hiwi» на «Freiwilligen», т. е. «Доброволец». Представителей тюркских народов (в том числе и крымских татар), и казаков было категорически запрещено использовать на вспомогательных должностях в дивизиях, а исключительно в составе отдельных «национальных» частей. Решение о приёме в часть добровольцев должен был принимать командир полка. Это лишь юридически утвердило существующий порядок. Была утверждена присяга, текст которой мы приведём целиком, т. к. он показателен в смысле безграмотности составителей и непонимании психологии русских, украинских и других добровольцев. «Я верный сын своей Родины, добровольно вступаю в ряды Русской (Украинской или Кавказской) Освободительной армии и торжественно клянусь, что буду бороться против большевизма за благосостояние своего народа. В этой борьбе, которая ведётся на стороне немцев и союзных армий против всеобщего врага, я торжественно обещаю Адольфу Гитлеру – вождю и главнокомандующему освободительных армий – быть верным и абсолютно покорным. Я готов за эту присягу в любое время пожертвовать своей жизнью»[872].
А с 2 октября 1943 года Генеральный штаб Вермахта директивой № 3197/43 официально узаконил положение «добровольных помощников» в составе полевых дивизий Вермахта, согласно которой в каждой пехотной дивизии Вермахта должно было состоять 10708 строевых чинов и 2005 «добровольцев вспомогательной службы»[873]. Одновременно для добровольцев вспомогательной службы были введены специальные знаки различия. Они должны были носить на униформе зелёные петлицы с белой вертикальной полосой и тёмно-зелёные погоны с белым кантом. На головном уборе носилась кокарда в зависимости от национальности. Но в 17‑й армии Вермахта использовалась бело-сине-красная кокарда вне зависимости от национальности[874].
Авиация – партизанам. В этот период партизанской войной в Крыму и ее обеспечением постоянно интересуется командование разного уровня – планировалось освобождение полуострова. 11 октября 1943 г. заместителю начальника ЦШПД генерал‑майору госбезопасности С.С. Бельченко было представлено донесение о работе авиации в интересах крымских партизан[875]. Всего согласно его тексту, за период с 07.04.1942 г. по 01.10.1943 г. самолётами различных частей и подразделений совершено 507 самолётовылетов, из них Ли-2 и ТБ-3 – 274, типа У-2 и ПР-5 – 233. Всего доставлено партизанам Крыма 270724 кг грузов (в т. ч. 252 225 кг продовольствия, 600 комплектов обмундирования, 120 автоматов, 5 противотанковых ружей, 4 ручных пулемета, 1980 гранат, 885 разных мин, 3487 кг тола, 95 563 шт. патронов, 54 комплекта батарей радиопитания, 2 комплекта оборудования типографий). Было вывезено 776 человек, из которых больных и раненых – 747 человек, отозванных – 7, и 22 ребенка. Снова в партизанский лес с «Большой земли» отправлено (без учета заброски людей спецгрупп ЧФ и фронтов) 137 человек: 78 излечившихся партизан, 30 подрывников, 15 партийных активистов, 14 человек командно-руководящих кадров.
Во второй половине осени – начале зимы 1943 г. вылетов на снабжение стало больше и при этом подавляющее большинство грузовых парашютов и мешков было найдено и собрано партизанами[876].
Эскадрильи и группы из нескольких авиаполков выполняли задания КШПД, доставляли крымским партизанам боеприпасы, вооружение, горючее, продовольствие, вещевое имущество, иные грузы, периодическую печать и пропагандистские материалы. Вместе с тем, доля продовольствия в снабжении неуклонно уменьшалась, крымские партизаны с начала осени 1943 г. уже могли обеспечить себя продуктами хоть и минимально, но стабильно. Так, в радиограмме начальнику ЦОГ П.Р.Ямпольскому от ВС СКФ за 16.11.1943 г. говорится: «Высылаем вам основу – оружие. Пошлём и ещё, самолётов сейчас достаточно. Войска прочно закрепились на керченском берегу и сейчас успешно ведут боевые действия…»[877]. Доставлялось даже тяжелое вооружение: в ноябре 1943 г. были доставлены партизанам минометы, упомянутые выше реактивные установки М-8 и три горных 76‑мм артиллерийских орудия в разобранном виде[878]. В период с 01.06.1943 по 06.04.1944 гг. всеми группами и частями ГВФ было совершено 359 полётов по боевым заданиям в тыл противника в район Крыма[879]. Из них – выявлено 291 вылет самолётами типа Ли-2 (С-47), 49 вылетов самолётами типа У-2 и С-2, 19 вылетов самолётами ПР-5.
Самолёты указанных типов летали на партизанские посадочные площадки и возвращались назад преимущественно с двух аэродромов – «Сочи» (или географически правильнее, Адлер) и «Агой», находящихся на Кавказском побережье. С первого летали в основном самолёты группы 8‑го авиаполка ГВФ, а впоследствии – и из других частей. В единичных случаях, некоторые рейсы происходили с аэродромов возле станицы Крымской и города Краснодара, что отслеживается по архивным документам[880].
Обстановка в конце осени 1943 г. В ноябре 1943 г. советские войска захватили плацдарм на Керченском полуострове и на южном берегу Сиваша. Создалось впечатление, что скоро Крым будет очищен от оккупантов и их пособников. Не оценив полностью создавшуюся обстановку, областной подпольный партийный центр (ОППЦ), находившийся в Зуйских лесах, после приказа оккупационной администрации от 29 октября 1943 г. о «добровольной» эвакуации населения из Крыма принял недостаточно обоснованное решение (не задумываясь серьезно об его последствиях) разослать своих представителей в села Симферопольского, Зуйского, Карасубазарского, Старокрымского, Алуштинского и Бахчисарайского районов c «задачей поднять народ на уход в лес к партизанам». К этому же призывало и обращение «К населению Крыма» (письмо жителей, ушедших в лес), выпущенное в виде листовки 3 ноября 1943 г.
В результате под защиту партизан ушло в общей сложности не менее 10000 человек: женщин, стариков и детей с домашним скарбом, скотом и запасами продовольствия. Так, только из 13 населенных пунктов, расположенных вокруг Крымского заповедника, под защиту отрядов 4‑й партизанской бригады к середине декабря ушли 2701 человек, в том числе из деревень Саблы (ныне Партизанское) – 437, Бодрак (ныне Трудолюбовка) – 529, Мангуш (ныне Прохладное) – 278, Бия-Сала (ныне Верхоречье) – 359 человек[881]. Точных данных о гражданском населении Карасубазарского и Зуйского районов, ушедших в леса, не найдено – общие оценки указывают на 3–3,5 тысячи человек. В частности, А.В. Басов пишет о 3000 гражданских лиц под защитой партизан в Зуйских лесах, в заповеднике – 4735, в старокрымских лесах – 2000 человек