Кажется, хоть кого-то все же требовалось спасать.
– Приводите себя в порядок – и за мной, – пробормотал Юлиус, прикидывая, где бы разжиться тяжелым ломом. Ну, или, на худой конец, куском трубы или просто крепкой палкой.
Флавия скривилась и, наклонившись, пощупала щиколотку – та уже успела покраснеть и распухнуть вокруг раны. Судя по отверстиям, это была вилка. Либо миниатюрный трезубец.
– Ты уверен, что нам всем стоит идти куда-то сию секунду? У меня дырка в ноге, а у Гераклида кулаки такие, будто он все утро засовывал их в рот к прожорливым гарпиям. Может, мы подождем тебя здесь и не будем мешать?..
– Ну уж нет, мы не будем разделяться. Пойдем медленно и осторожно! – Юлиус для подтверждения своих слов стукнул кулаком по дверному косяку и в тот же момент разрешил в уме вопрос об оружии.
Длинная отполированная деревяшка была наполовину оторвана от стены – держалась на нескольких погнутых гвоздях. Внизу на ней виднелись вмятины и облезший лак. Это наводило на мысли о том, что «морозильный ларь» не влетел в комнату, где ночевал Гераклид, и не материализовался там по мановению руки какого-нибудь мстительного Гефеста, а проник через дверь. Причем через слишком узкую для себя дверь.
– А может, все-таки…
– Вы что, книг совсем не читали? Или газетную хронику о преступлениях? – тут Юлиус взглянул в недоумевающие лица собеседников, махнул рукой и начал выламывать дверной косяк. – В общем, поверьте на слово, друзья мои. Стоит нам разделиться, как повторится та же истории. Поймают по одному и перебьют, как слепых котят.
– Котят…
– Или щенков! Или барашков! – мошенник с третьего раза отодрал деревяшку и провел ладонью по лицу. Потом рассеянно осмотрел руку. Пот, кровь и грязь. И это после первой за несколько месяцев ночевки на твердой земле в приличном доме! – Так что давайте не тратить время на рассуждения, а сразу придем к главному выводу —я тут главный, я всех спасу, слушайтесь меня, и все будет прекрасно.
После всех потрясений, связанных с осознанием собственной ненужности, Юлиусу срочно требовалось признание.
– Слушаюсь, – промурлыкала Флавия.
– А что это вдруг я должен слу… – опьяненный собственными успехами Гераклид хотел было поспорить с тем, кто тут является всеобщим спасителем и героем, но его прервал громкий стон со второго этажа.
Юлиус приложил палец к губам, и спасательный отряд двинулся на поиски Леонида.
Тот обнаружился в крохотной затемненной комнатушке на втором этаже. Комната была узкая, как кишка, и доверху набита коробками с шестеренками, трубочками, колбами, ретортами. Заглянув туда, Юлиус не сразу заметил ученого – тот лежал далеко от двери, в самом темном углу, в переплетении каких-то рычагов и проводов, и тихо стонал.
– Стадис! – прошипел мошенник.
Никакого эффекта. Инженер был то ли без сознания, то ли в глубоком шоке.
Юлиус стиснул зубы и переступил через порог. Сделал шаг, другой, ожидая в любой момент, что пол начнет проваливаться под ногами, а из стен полетят стрелы. Но ему то ли везло, то ли дом устал делать сюрпризы своим обитателям…
– Орк! Орк побери! – Корпс резко выдохнул и схватился за сердце. Он чуть не упал, наступив на нечто шерстяное, гладкое и живое.
– А-а-александр… – выдохнул Юлиус и со свистом выдохнул сквозь зубы. – Ну, хоть с тобой все в порядке. Не волнуйся, мы сейчас спасем твоего хозяина и…
Крот бешено запыхтел и, ухватив Корпса за сапог, потянул его из комнаты.
– Что, опасность? – мошенник наклонился и попытался погладить крота, но не тут-то было.
Александр не давался в руки. Стоило его схватить, как он тут же начинал извиваться. Отчаянно пищал и старался выгнать Юлиуса и остальных из комнаты. Как будто бы не его хозяин лежал там в проводах без сознания.
«Или не его?» – мошенник попытался вспомнить моменты, когда крот ошибался, но не смог. Да и не обманывал он никогда. Леонид, справедливости ради, тоже ничего плохого Корпсу не сделал, а даже пару раз помог, но доверять милому и обаятельному кроту было легче.
Однако просто так бросать человека – это было не в правилах Юлиуса.
– Я все понимаю, – сказал он Александру. – Что-то не так. Что-то плохое случилось. Я не могу понять что именно, а ты, друг, не можешь внятно объяснить, но, поверь, я буду настороже.
И, знаком велев остальным стоять на месте, Корпс сделал несколько шагов к Стадису, более не обращая внимания на возмущенный и обреченный писк Александра.
Провода, в которых запутался Леонид – не были порваны. Да, они перепутались, но не более того. А некоторые надписи на тумблерах: «морозильный ларь», «подогрев матраса» и прочие – наводили на мысли, что именно отсюда включили все те дьявольские устройства, с которыми пришлось сражаться Юлиусу, Флавии и Гераклиду. И это мог быть либо сам Леонид, либо кто-то другой. Ученый застал его, но не справился с противником, который обездвижил Стадиса, а сам сбежал.
«Сначала проверим плохую версию, – решил Юлиус. – В конце концов, никто не мешает потом извиниться». Мошенник поднял повыше свою импровизированную дубину и сделал еще один шаг к Леониду. Кажется, в писке Александра добавилось ободряющих ноток.
Когда до ученого оставался всего один шаг, тот внезапно и резко открыл глаза.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Беспомощный Леонид и крадущийся с дубинкой Юлиус.
– Лучше по затылку, – сказал Стадис спокойно. – Так, даже если не насмерть, то я долго проваляюсь без сознания.
– Да я, собственно… – протянул ошеломленный Корпс.
– Я могу притвориться, что все еще не пришел в себя, если так будет легче нанести удар.
– Совсем у него от большого ума голова повернулась, – пробормотал Гераклид.
– Тихо ты, ему же больно, – шикнула на него Флавия.
– Мне тоже больно…
– Да, мне больно, – Леонид говорил неожиданно торжественно, словно читая поминальную речь или выступая перед огромной толпой. – Мне больно, потому что меня предали. Да, именно предали! И предательство это совершил лучший, а вернее – единственный друг, который у меня есть.
– Что-то я ничего не понимаю, друг мой, – вздохнул Юлиус. – Слушай, ты вправду хочешь, чтобы я тебя ударил этой деревяшкой, потому что тебя кто-то там предал?
– Не все так просто, – послышался знакомый голос Диоса-Гермеса.
В другое время мошенник бы съехидничал, что тот, как всегда, явился под самый конец, когда трудности уже закончены, но сейчас Юлиус обрадовался тому факту, что пришел хоть кто-то, кто наверняка сможет все объяснить. И сразу после этого Корпс устыдился своей радости – ведь он и так неплохо справлялся сам. А теперь вся слава вновь достанется богу. Как будто ему и без этого ее мало!
– Ты где шлялся? Видишь, что случилось, пока тебя не было? У меня в ноге – дыра!
– Меня ждали дела, несравненная Фло. Но поверь мне, если ты не сможешь ходить – я буду носить тебя на руках.
– Ох, это так мило…
– А что касается нашего друга. Или, вернее будет сказать, уже не друга, то пусть он сам все объяснит. И, на всякий случай напомню, кто-то из философов говорил, что вовремя предать – это не предать, а предвидеть. Так что, достопочтенный Леонид, будьте добры разъяснить, чем вы занимались перед тем, как Александр подстроил так, что вы упали на этот пульт.
– Александр?! – Юлиус, Флавия и Гераклид вскрикнули почти одновременно. Поверить в то, что крот предал своего хозяина, было невозможно.
– Да, Александр, – Леонид сел. Теперь его окровавленное лицо выглядело одухотворенным. – Предательство, которое невозможно забыть. А ведь я просто вершил историю. Боролся за свои права, как мог.
– Какие еще права? – хмыкнула Флавия. – Биться лицом об механизмы?
– Я придумал, как использовать энергию молний для работы механизмов. Я придумал, как управлять ими на расстоянии, что и делал здесь, с помощью этого пульта. Я изобрел то, что вам даже и не снилось. И все это хотят отдать Зевсу. Потому что, видите ли, бог об этом заявил. Конечно, у него больше прав, чем у меня. Вот только я скажу вам, когда боги начинают отбирать изобретения у смертных, то они слабее их. И такие боги нам не нужны.
– Хм, ну, начнем с того, что Зевс начал это все еще до вашего рождения…
– И чего он добился? Где патенты? Где изобретения? Где внедрение в производство? Где это все?!
– Эм… – на мгновение Юлиус почувствовал себя Гераклидом, которому вместо встречи с оракулом предлагают обратиться за предсказанием к железному механизму из разряда «опустите драхму – распечатайте прогноз на день».
Как объяснить, что есть то, что не просто не укладываются в существующее положение вещей, а вообще не может там находиться? Какие аргументы использовать в споре с собеседником, который доказывает, что небо должно быть оранжевым в крапинку – и никаким другим? Как вообще можно говорить с человеком, который долго притворялся здравомыслящим, а потом вдруг неожиданно вышел на такую грань логики, с которой ты в корне не согласен?
Однако дверной косяк в руках и Гермес за спиной ощутимо придавали уверенности, и Юлиус все-таки продолжил:
– Эм, знаешь, уже не друг, богам не пристало заниматься всей этой бумажной канителью. Не кажется ли тебе, что если бы они подходили к своим делам по человеческим меркам, многие чудеса и свершения просто не состоялись бы. Если бы, к примеру, Зевсу пришлось стоять в очереди за предсказанием от премудрой Афины, вместо того, чтобы прямо ее спросить…
– И пришлось бы! Все должно быть по правилам! Кто первый оформил патент, тот и прав! – Леонид выплевывал фразы одна за другой, лицо его багровело, а Корпс недоумевал все больше: куда девался тот спокойный, рассудительный, адекватный инженер, которого он спас из-под колес мобиля всего несколько месяцев назад? – Еще им, новый договор писать! Обойдутся! Право назваться первооткрывателем электричества принадлежит мне!
– Так назваться – это ж еще не бумажка, не доказательство, к которым ты питаешь столь нежную страсть, – в голове Гермеса слышалось неприкрытое ехидство.