сят-семьдесят воинов. А потом за дело взялся их вождь.
Очередная засада шла, как и все прошлые. Обстрелянные, пожаренные, по-прежнему голодные (мы распугали и побили всю возможную добычу крупнее сусликов и ворон) и сильно потерявшие в боевом духе ящеры вновь попали под стрелы. В этот раз оба мага колдовали над чем-то особенно убойным, метя в середину построения, и результат превзошел мои ожидания. В строю полыхнуло синее пламя, полтора десятка ящеров запеклись в своей же чешуе.
А вот вооруженный глефой вождь выжил. Огонь пробежал по пластинам его доспеха и впитался в металл.
Эти ящеры заточены не на битву против менталистов, они долбанные антимаги!
— Убью. — пообещал хвостатый, и бросился прямо на нас, собирая попадающиеся по пути ловушки.
Его лапа попадает в капкан, которого полминуты назад не было на тропе, но острые зачарованные зубья не могут пробить прочную чешую. Новое заклинание, пущенное паникующим магом, похоже на россыпь оранжевых искр, но и оно так же втягивается в доспехи.
Маг, особенно такой, который не тренировал свое и привык бить чем-нибудь мощным и сугубо с расстояния в пару сотен метров и больше, а потом лутать трупы врагов — хрупкая стеклянная пушка. Причем такая пушка, которая о своей хрупкости знает, и очень, ОЧЕНЬ опасается лобовых столкновений.
В общем, глядя на ящеролюда-переростка, которому нипочем их заклятья, маги запаниковали и дали деру сквозь окружающие нас кусты.
По пути к нам ящер выцепил одного рогу — будто не заметив невидимости и укрывающих воина теней, поддал лапой по кустам, и маленькое человеческое тело, кувыркаясь, отлетело в сторону. Хорошо, глефой не добавил.
Остался наш доблестный отряд. Лучники, мастера ловушек, пара мечников и я.
Лучники, стоит отдать им должное, держались. Ни один не побежал и не опустил лук, ни один не запаниковал и не заорал, что нужно бежать как можно дальше и быстрее. Вот они показали себя чуть лучшими бойцами, чем маги, в плане моральной подготовки, но в боевом плане они были ничуть не лучше волшебников. Стрелы тыкались в шею ящеролюда, в лицо и незащищенные броней кисти, но в плоть не погрузилась ни одна: все отлетали, будто и не бахвалились лучники на привалах своими начиненными магией снарядами — пара глубоких царапин, да прикрытые когтистой лапой глаза вождя — вот и весь результат.
А там и еще одна напасть произошла — видя неуязвимость их лидера, ободрились и остальные ящеры — с ревом и рычанием бросились в атаку.
— Отстреливайте ящеров, по вождю не метить! — заорал я лучникам, надеясь, что щитовик задержит ящера достаточно, чтобы лучники перебили хотя бы половину оставшегося отряда. Если бы маги остались рядом с нами, удалось бы полностью положить половину ящеров.
Вот тут-то и оказалось, что выпускать стрелы мимо несущейся на них махины по угрозе чуть более далекой, стрелкам сложновато. Сохранившая разум половина бойцов послушалась меня, а вот остальные по-прежнему пускали стрелы по стремительно бегущему к нам красночешуйчатому.
Хвостатый прошибал собой кусты, перепрыгивал через камни и поваленные деревья. Несущаяся за ним ватага бежала кучно. Каждую секунду-другую кто-то из ящеров валился на снег, цепляясь за впившуюся в горло стрелу, или спотыкался и падал из-за пробитой лапы. Но лучников было недостаточно, чтобы перебить всех.
Я готовлюсь к столкновению.
Клинок мечника едва успел высунуться за барьер, как ящер хватает лезвие, тянет на себя, и мечник вылетает следом за мечом. На бойца обрушивается шквал быстрых, полных дурной мощи ударов глефой. Лезвие оружия сияет каким-то зачарованием, и купол личной защиты вокруг мечника с каждым ударом становится все более тусклым.
Я шагаю за барьер.
Тут не поможет магия, не помогут гоблины или другие юниты. Остается действовать самому. Если уж не получается воздействовать на ящеров-антимагов, буду убеждать иллюзиями мир.
Амулет на груди раскаляется от количества пропущенной через него энергии. Я абсолютно пуст, энергоканалы внутри стонут от избытка энергии, зато я на восемь секунд становлюсь очень, очень быстрым. Растянуть время миража дальше не получится — дальше мир почувствует обман, и повторить фокус у меня получится нескоро.
За следующие пару секунд я оттесняю ящера от мечника. Наношу добрых три десятка ударов, но меч, даже бьющий с невероятной скоростью, не может пробить красноватую шкуру ящеролюда. Удары отбрасывают чешуйчатого, рвут ремни на его доспехах, даже доспехи пробивают, но никак не вредят чешуе. И я не понимаю, почему. Будь у меня время подумать, что делать дальше, я бы нашел решение. Но времени не было — моей иллюзии хватит на пять оставшихся секунд, и ни мгновением больше.
На секунду ухожу в вондер, где время еще более растянуто, и решаю, что не стоит пока тратить время, пытаясь пробить непробиваемое. Лучше бить того, кого получается ранить.
За оставшиеся пять секунд я прохожу через оставшихся ящеролюдов, срубая их, как траву. Укрепленный металл клинка стонет от непомерных даже для него нагрузок. Я швыряю в тех ящеров, до которых не дотягиваюсь, кинжалы из пространственного кольца, мечи и даже монеты, которые на моей бешенной скорости превращаются в снаряды: пробивают черепа, ломают кости и крепкую чешую.
Ускорение кончается, и я остаюсь наедине с монстром. Ящер стоит ровно между мной и барьером.
Замечаю на краю зрения уведомление — симбионт взял новый ранг. Я перенапрягся — мышцы растянуты, в микроразрывах. Симбионт спешно латает тело, но до полного выздоровления мне еще очень далеко.
Ситуацию осложняют стрелки — кто-то все еще пытается пробить непрошибаемую чешую. Снаряды рвут воздух, а некоторые чиркают по доспехам ящера и летят из-за его спины прямо в меня.
— Не стрелять! — Кричу, когда пара снарядов проходят по касательной рядом со мной, отбитые в сторону вспыхнувшей защитой. — Ур-рою!
Больше стрелы не летят — похоже, бьющихся до последнего стрелков угомонили их же товарищи.
— Миражист, — рокочет ящер. — Твой череп украсит ворота нашего дома. Я подарю его Исшас-с.
И не поймешь, племенное ли это ругательство, или он действительно жрец какого-то живого бога, способный до этого бога достучаться. Если первое — не страшно, мой череп он не получит. А если второе — то он может и к божественной силе обратиться.
Без силы иллюзий я ящеру был не противник.
Шла первая секунда боя, а я уже поймал удар глефы на гарду меча — увернуться было без вариантов. Удар отквырнул меня, руки отсушило и осталась неприятная слабость — я едва удерживал рукоять меча.
Ящер оскалился, рубанул снова, и в этот момент ему прилетело по голове клинком — очнулся мечник. Удар не принес никакого урона, даже щербинки на чешуе не оставил, но ящер на секунду замешкался, и в этот момент кончик моего меча жалит его пальцы.
Я резко отпрыгнул от могучего пинка, которым меня чуть не снёс этот козёл. Меч снова не пробил его шкуру. Похоже на какое-то благословение, навык или врожденную способность… Но даже определись я с корнем этой неуязвимости, сделать ничего не смогу — я пуст, и пополнить энергию нечем.
Мечник рычит, задействует какую-то способность и ускоряется, но против ящера все равно не вывозит — ему хватает времени только уворачиваться. Я, подгадав момент, бью ящера со спины, кончиком лезвия меча перерезая ремень доспеха. Разумеется, доспех от этого не свалился, но когда ящер, рыча, снова поворачивается ко мне, между моих пальцев торчит метательный кинжал. И он отправляется в глаз земноводного.
Удар снова проходит мимо — то ли ящер успел дернуть головой, то ли веко опустил, то ли даже его глаза непробиваемы, но кинжал улетает в снег.
Шипение ящеролюда резануло воздух. Могу его поднять — жалкая букашка смеет сопротивляться. С моих лет я на него так же смотрю, и меня тоже бесит происходящее.
При очередном шаге по умятому ногами и лапами снегу нога проваливается едва ли не по колено в какую-то нору. Нелепо взмахиваю руками, пытаясь удержаться, и падаю на колено. Ящер ревет, рвется ко мне, чтобы прикончить меня в такой неудобной позе, но проваливается и сам. Сперва — по колено, а потом и по пояс. Снег и земля будто бы обратились в зыбучий песок.
Поле боя стало адской воронкой, в центре которой ревел и тонул ящер.
Ближайшее дерево заскрипело, покосилось и начало падать. До опускающихся ветвей — пара метров, при всем желании не достать.
Не шевелюсь, но все равно медленно сползаю в сторону монстра. Тот держит глефу над головой, ревет и бьется, опускаясь все ниже. Когда голова ящера исчезает под снегом, к нам с мечником выходят отбежавшие лучники и маги.
— Самое верное средство против антимагов — создать под землей полость с воздухом и превратить поле боя в зыбучие пески, — хрипло говорит один из магов. — Но на такую работу требуется время.
Не спорю с мужчиной, хотя на этот счет их трусливого побега у меня совсем другое мнение.
Без самого сильного бойца племя ящеролюдов решило не вступать в бой. Когда маги приготовили свои сильнейшие заклятья, и наш отряд подошел к логову ящеров, там уже никого не осталось. За несколько часов ящеры снялись с места, забрали большую часть скарба и утопали куда-то по снегу. После того, как маги издали вычислили и уничтожили ключевые точки ритуала, проведенного чешуйчатыми, купол с призраками пал, и мы спокойно зашли на территорию.
Поиски долго не продлились. После моей просьбы маг прошелся по округе и в пятидесяти метрах от забора нашел засыпанный люк, ведущий к схрону. Не пришлось возиться с картой, поднимать воспоминания и сличать их с окружающей местностью.
— Помочь тебе чем-нибудь? — предложил любопытный рога, крутящийся поблизости. — Посветить там…
— Спасибо, там я сам посвечу.
В подземное помещение спускался я один.
Схрон был не слишком аккуратным: проржавевшая железная крышка, под которой — четырехметровая лестница, сваренная из железных труб. Внизу помещение на двадцать квадратных метров. Ни нормального пола, ни потолка, ни балок, которые бы этот схрон поддерживали — голые земляные стены, укрепленные магией или утрамбованные геомантом, судя по тому, что все это не навернулось за долгие годы. Видно, что помещение сделано наспех человеком, который где-то урвал ценности, и так за ними и не вернулся.