[248] Сергея Васильева и «Жизнь внутри пузыря»[249] Игоря Ашманова.
Обе написаны весьма занятыми и успешными людьми, имевшими к «Рамблеру» прямое отношение в один и тот же краткий период — 1999–2001 годы. Тот самый, на который приходится самое плотное соприкосновение с «Рамблером» и нашего героя.
Кроме того, много говорится о «Рамблере», причём «от противного», и в «Яндекс. Книге»[250] Дмитрия Соколова-Митрича. Что и не удивительно — истории «Яндекса» и «Рамблера» до какого-то момента развивались параллельно, как истории, скажем, «Beatles» и «Rolling Stones».
Причём в роли догоняющего выступал именно «Яндекс»: команда инженерного кооператива «Стэк» из НИИ микробиологии в подмосковном Пущино стартовала на год раньше. 8 октября 1996 года, в день своего 36-летия, программист Дмитрий Крюков выложил в сеть созданный им после упорной многомесячной работы поисковик, который он назвал звучным словом «Rambler»[251].
И это был момент возникновения Рунета.
К этому времени уже год как существовала AltaVista, позволяющая искать на «естественном языке» (то есть задавая обычные «человеческие» вопросы). Но для неё, как и для Lycos, Excite и Yahoo! единственным «естественным» языком был английский. Сайты же, содержащие информацию на кириллице, американские поисковики индексировать толком не умели и особо не стремились, выдавая в скудных ответах набор «зюкв», то есть нечитаемых слов в неправильных кодировках.
Между тем именно поисковик превращает техническую «информационно-коммуникационную сеть „Интернет“» в живой цивилизационный феномен. И появление полностью отечественного поисковика можно, продолжая музыкальную аналогию, сравнить с появлением первой русскоязычной рок-группы. Или скорее — со спуском на воду Петром I первого русского многопалубного корабля.
В книге Соколова-Митрича об этом тоже говорится:
Именно поисковые системы сделали Интернет Интернетом, — считает Елена Колмановская, занимавшая должность главного редактора «Яндекса». — Они дали пользователям не существовавшую ранее в природе возможность находить самую разную информацию (новости, рецепты, расписания, литературные произведения, цены и т. д.) из одной точки, из одной поисковой строки, не сходя с места. На заре Интернета существовали Интернет-каталоги, но с ростом Сети они стали терять смысл — чтобы найти сайт на третьем-четвёртом уровне каталога, уже надо слишком хорошо понимать логику составителей, к тому же и сайты становились разноплановыми.
Утверждение «поиск сделал Интернет Интернетом» кажется сейчас публицистическим преувеличением; но те, кто помнит свои ощущения от «юзанья Интернета» второй половины девяностых, согласятся: да, так оно и было.
В подтверждение я вскрою очередную «капсулу времени». В октябрьском номере «Иностранной литературы» за 1999 год, в выросшей из реферата диссертации статье «Гипертексты по ту и эту стороны экрана» я писал — в порядке ликбеза для читателей толстого литературного журнала:
«Приведу пример принципиально новых возможностей Сети. Однажды мой друг, переводчик фильмов, попросил меня найти, откуда именно взята английская цитата Шекспира, которой не нашлось в известном всем переводчикам Словаре цитат. Я ввёл в окошко поисковой системы AltaVista четыре слова и мгновенно получил ответ: эти слова встречаются вместе и в такой последовательности только в одном документе: комедии Шекспира „Мера за меру“, акт III, сцена 1. Причём пришёл этот ответ откуда-то из Австралии, где неведомый альтруист „набил“ в компьютер полное собрание сочинений Шекспира».[252]
Сейчас это кажется самоочевидным — ну да, нагуглил цитату Шекспира; а что тут такого? Но в 1996–1999 годах, когда ещё не было слова «нагуглить» (потому что поисковиком «по умолчанию» был не только-только открывшийся Google, а позабытая ныне AltaVista), люди, привыкшие любовно собирать толстенные справочники на все случаи жизни («Не экономьте на словарях!» — учил на переводческом семинаре Литинстута наш мастер Е. М. Солонович), чувствовали себя средневековыми писцами, впервые увидевшими печатный пресс. Никаких онлайн-магазинов, блогов и мессенджеров ещё не было. Но интернет-революция, «о необходимости которой всё время говорили большевики», уже свершилась. И казалась сродни революции гутенберговой.
При этом, чего уж совсем нельзя было ждать от порождения капиталистического Запада, — она действительно оказывалась революцией коммунистической! Подумать только: кто-то на другом конца света просто так, из любви к человечеству, взял и набрал руками всего Шекспира! Вот он, новый мир — не из пыльных советских учебников «научного коммунизма», а из новёхоньких американских компьютеров!
И дверьми в этот новый мир стал именно интернет-поиск.
Примерно такие же чувства, только другими словами выраженные, обуревали не только пылких юных гуманитариев, но и людей совсем иного склада — практичных и жёстких в делах коммерсантов, вышедших из той же страты, что и создатели «Рамблера» и «Яндекса», — советской технической шляхты. Потому что в девяностые годы именно бизнес стал той «ездой в незнаемое», дававшей возможность развернуться выпускникам Физтеха и МИФИ, которой перестала быть наука.
Инвестбанкир Сергей Васильев начинает свою книгу с нарочитым названием «#как мы покупали русский Интернет» (к 2017 году это, очевидно, была не более чем горькая ирония над собственной наивностью) так:
[осень 1999 года] Прошёл год после дефолта. Весь рынок зализывал раны, реструктурировал долги. И мы стали смотреть по сторонам: а что ещё происходит вокруг, за границей? А там, за океаном, в тот момент блистала на бирже Yahoo! и другие абсолютно неизвестные и непонятные нам «интернет-компании»! <…>
Именно в этот момент я и задался вопросом: а что у нас с Интернетом? Есть ли у нас вообще хоть какие-то интернет-компании? Что это такое и как они зарабатывают?
В тот момент я ещё не пользовался Интернетом. Я закончил Физтех, в институте даже что-то программировал, в общем, с компьютером был на «ты». Но Интернет девяностых, когда он только зарождался в России, жил где-то отдельно от меня. За все предыдущие годы я заходил во Всемирную Паутину всего пару раз. Пытался что-то там поискать, посмотреть, но быстро запутывался, не понимал, где и что искать. И потому оставил это занятие как бесполезное и бестолковое.
Я позвонил Юлию, другу-физтеху, коллеге по «Тверьуниверсалбанку». Юлий возглавлял IT-департамент и потому про этот самый Интернет он точно должен был хоть что-то знать.
Начав наводить справки, Сергей Васильев с изумлением обнаружил, что Yahoo!, который стоит на бирже 100 млрд долларов, — это интернет-поисковик. И что в России тоже есть поисковики. Которые можно купить за несопоставимо меньшие суммы, потому что на тот момент в России Интернетом пользуется не больше 1 %, а в США — уже все 30 %. Но удвоение у нас идёт каждый год!
Запах этих цифр меня будоражил. Юлий рассказывал мне всё это спокойно и без эмоций — а я почувствовал уже в тот момент, что нашёл новую золотую жилу. <…>
— Юлий, мне нужно всех их найти, — остановил я рассказ товарища. — Я хочу их купить!
Но прежде чем покупать, осторожный Васильев попросил организовать ему встречу с несколькими экспертами. «Гуру», как их ему отрекомендовали. И первым же «гуру», разумеется, оказался Носик.
Молодой паренёк[253] щуплого вида с еврейской кипой на голове, Антон подтвердил все основные тезисы Юлия: про поисковики, почтовики и что‑то про новые тренды. <…>
Это было для меня — как открытие неведомой земли!
Но самое поразительное, что об этой заветной земле толком не знал никто. Это было очень странно. Я, как и все мои коллеги по финансовому рынку, ежедневно прочитывал десятки газет и журналов. Там куча журналистов и аналитиков писали о разных рынках, отраслях, компаниях. О нефти, газе, металлах, телекоме — обо всём. А об Интернете никто ничего не писал!
Для Носика встреча тоже оказалась очень продуктивной: именно тогда он уговорил Васильева выкупить «Ленту» у ФЭПа. Что было не очевидным решением.
К ноябрю ситуация в Москве успокоилась, но посещаемость «Lenta.Ru» оставалась высокой. И Павловскому жалко было закрывать случайно раскрученную интернет‑площадку.
— Он готов её продать? — тут же спросил я Антона.
— Думаю, да, — ответил он и обещал устроить встречу с Глебом Олеговичем.
— А сколько вы зарабатываете? — спросил я у молодого гуру.
— Сейчас — ничего, — ответил он. — Но с такой посещаемостью можно постепенно зарабатывать с рекламы, размещая баннеры.
Тут же на пальцах он прикинул, что можно довольно быстро выйти на окупаемость, но гарантировать он это не может. Рекламодателей, готовых платить за баннеры на «Lenta.Ru», пока нет, их надо искать. Да к тому же нужно увеличивать штат редакции, так как сейчас все работают без выходных.
Было видно, что продуманной или хотя бы какой‑то бизнес‑модели у Антона нет, но говорил он убедительно.
Продажа «Lenta.Ru» осуществилась с библейской простотой. Или, cказать по-другому, в духе «лихих/святых девяностых». Второй эпитет, прозвучав из уст Наины Ельциной в июне 2017 года[254] на Красной площади, многих шокировал. Но Наина Иосифовна — мудрая женщина, она понимала, что говорила. «Святость» эта проявлялась не в возлегании льва рядом с агнцом, а в нерушимости устных договорённостей. Как вспоминал в разговоре со мной Васильев:
…чемодан был передан Павловскому. У него была такая женщина, бабушка такая, его бухгалтер…