А на призывы сердобольных комментаторов больше отдыхать отвечает: «Заставлять себя мне нужно отдыхать. Работать — моё более естественное состояние». Правда, когда другой проницательный комментатор любопытствует: «Небось, к двум-трём на работу приходите?», Антон честно отвечает: «не раньше».
По признанию Дмитрия Солопова, «не раньше» — это заведомое преуменьшение. Дмитрий, принимая меня в кабинете с видом на пол-Москвы в офисе своей компании «Коммуникационное агентство PROGRESS» в Москва-Сити, вспоминает годы работы и личной дружбы с Антоном с огромной теплотой, но без «розовых очков»:
Антон был моим подчинённым, а я был его непосредственным начальником. Но он никогда не чувствовал свою подчинённость, а я не чувствовал себя его начальником, потому что у нас были творческие, дружеские отношения. Антон дал мне прозвище специальное — «Человечище». Мы с ним очень сильно сдружились, потому что оба любим выпить водки, пообщаться за русскую жизнь и т. д.
Антон, конечно, был абсолютно нестандартным человеком. В смысле образа жизни хотя бы. Он в редакцию приходил часов в 8 вечера и уходил в 6 утра. Вся редакция как-то под это пыталась подстраиваться, потом перестала: вполне достаточно было тех вечерних часов, которые Антон с ребятами проводил.
Антон был, наверное, единственным концептуалистом среди людей, которые начинали русский Интернет. Тем, что сейчас называется модным словом «визионер». И Дёма Кудрявцев, и Арсен Ревазов — они всё-таки сразу были предпринимателями в области Интернета. А Антон — человек, который никогда не думал о деньгах дальше сегодняшнего вечера, он был именно визионером.
— Вы говорите, что он работал как товарищ Сталин — с 8 вечера до 6 утра. А в чём заключалась его работа? Главред же не должен запираться по ночам в кабинете и сам писать, он должен людей направлять, нахлобучки давать. Как это происходило?
Антон абсолютно не был главредом в смысле нахлобучки людей.
— При запуске «Ленты» он просто подходил, глядел через плечо, писал заголовок, и я понимал, что он это делает лучше, чем я. Т. е. «нахлобучка» состояла в том, что он показывал своим примером, как надо.
У него вообще был стиль руководства редакции совершенно не главредский. Он говорил: «Мы должны создавать продукт, который будет излучать радость для пользователя, такой продукт невозможно создать, если мы будем загонять редакцию в совершенно невменяемое состояние».
У Антона были замечательные помощники. Антон хорошо собирал талантливых людей. Он общался с людьми, он объяснял. Интенсивно работал.
— Но в таком режиме, с 8 вечера, как он это осуществлял? Дистанционно?
Ну конечно, все с ним работали в том числе дистанционно. Но тем не менее, все его ждали, и редакция тоже как бы смещалась в вечер. Все сидели до полуночи. Мне было как-то неудобно указывать ему на часы работы и управление редакцией. У нас были определённые бенчмарки: к какому числу запустить эти рубрики или такой-то функционал.
Наверное, в наш проект он не был вовлечён так сильно, как в «Lenta.Ru». Потому что у него был в тот момент на пике популярности его ЖЖ. Тогда ЖЖ получил весь этот функционал, стали популярны фотографии, коллажи, жабы… Это была вершина его славы, он был номер один в ЖЖ. Это отвлекало…
— Тогда бодались Тёма с Другим за первое место.
Да, но Антон всегда был в топе. И это отнимало у него много времени. Он в этот момент уже был великим, и в этом смысле с ним было, конечно, тяжело работать, но он замечательно делал свою работу.
— А кроме бенчмарков, вы и инвесторы, которых вы представляли, ставили ему какие-то указатели — по посещаемости, по цитируемости?
Конечно. И они совершенно не выполнялись. И проект значительно позже подтвердил себя как жизнеспособный. Антон совершенно не хотел закупать трафик. «Нет, ни за что, я никогда не поставлю своё имя под сайтом, где будет купленный трафик». Я кряхтел, ругался с ним, потому что на меня давили представители инвесторов, но ничего не мог поделать. Он был в этом смысле крайне принципиальный человек.
Я не спрашивал у Дмитрия про закупку трафика — он сам заговорил об этом; и его ответ позволяет понять, почему в своей «тронной речи» на сайте Антон уделил отдельный развёрнутый абзац этому, в общем-то, техническому моменту. И в нашем разговоре, происходившем десять лет спустя, Дмитрий признал, что в стратегической перспективе отказ от нагона трафика, конечно, правилен.
Но даже у топ-менеджеров не всегда есть стратегическая перспектива. В июле 2009 года «Объединённые медиа» купил[357] человек «из другой песочницы» — владелец Новолипецкого металлургического комбината и холдинга «Румедиа» Владимир Лисин. После чего, как водится, началась усушка и перетряска. Солопов немедленно покинул компанию, громко хлопнув дверью. Носик проявил сдержанность.
Мы продали свою долю в одноимённом бизнесе летом 2009 года, Антон ушёл где-то месяца через три. Он совершенно не сработался с новым акционером. Антон терпеть не мог вот этих праведных менеджеров, таких людей, которые упорядочивают жизнь. Я тоже их не особо люблю, но отношусь к таким людям с пониманием, — но Антон их терпеть не мог. Поэтому он их очень стремительно посылал в определённое место.
Справедливости ради надо сказать, что посылал их в определённое место он тоже всё чаще из другого определённого места. К этому времени Носик распробовал вкус длительных индийских зимовий с друзьями и маленьким ребёнком — что само по себе, конечно, восхитительно, но никак не способствовало рабочему процессу.
Антон был более свободный, — вспоминает Цысарь. — Он улетал на Гоа — и там он не всегда был досягаем. А решать вопросы надо было здесь и сейчас. Я уже не работал с «BFM.ru», но Андрей Аминов писал мне в скайпе, жалуясь: «У нас сроки стоят, нас тоже дрючат — а Носика нет. И что делать?..»
Носик и на сей раз не стал спешить объявлять об изменении своего статуса. Да и менял его — постепенно. В ноябре 2009 года стало известно о произведённой в «BFM.ru» рокировке — Носик из главредов стал шеф-редактором (поменявшись креслами с Михаилом Баклановым) и одновременно получил должность заместителя гендиректора холдинга «Объединённые медиа».[358]
В ноябре 2010 года он поздравил «BFM.ru» с двухлетием довольно двусмысленно:
12 ноября 2008 года, на пике кризиса, запустился портал «BFM.ru». Поздравляю с этой датой всех, кто участвовал в его создании, и тех, кто работает там сегодня. Это были интересные два года.[359]
Не совсем понятно — входит ли уже сам поздравляющий в число принимающих поздравления? А ещё через четыре месяца, 15 марта 2011 года, в ЖЖ dolboeb появился последний пост с тэгом #bfm:
С сегодняшнего дня я не являюсь ни шеф-редактором «BFM.ru», ни заместителем генерального директора «Объединённых медиа». <…> Я благодарен всем людям, с которыми довелось поработать над этим проектом. Надеюсь, с некоторыми из них мне ещё приведётся сотрудничать в будущем.[360]
«BFM.ru» оказался последним крупным проектом, реализованным Антоном Носиком в СМИ. Оттуда он ушёл обратно в , на должность медиадиректора, а потом и просто — в блоги. Сделав их тем, чем десятилетием назад он сделал интернет-СМИ.
Но «по дороге» Антон отмочил очень странную штуку, которая заслуживает того, чтобы написать о ней отдельно.
А. Б. Носик и непроизносимое слово. Второе интермеццо. «WhoYOUglе»2008–2010
Однажды Носик пришёл в редакцию «Lenta.Ru» в самом весёлом расположении духа.
— Визель, какая рифма к слову «мячик»? — обратился он ко мне.
Поскольку в ту пору я мнил себя поэтическим переводчиком, о чём настойчиво извещал всю редакцию, я принялся лихорадочно подыскивать точную и небанальную рифму. Но этого, как выяснилось, и не требовалось. Выждав немного, Антон с гордостью сам ответил на cвой вопрос:
— Хуячик!
И пошёл дальше.
Я не поручусь сейчас, что это был именно «мячик» — но какое-то совсем простое и неожиданное слово. Дело не в нём, а в том, что страсть Носика к виртуозному сквернословию проявилась очень рано, не то чтобы поощряемая, но в явном виде не порицаемая его родной филологически-богемной средой, и легко распространялась вокруг него.
Это не причиняло ему никаких неудобств — ни профессиональных, ни личных. В отличие от Виктора Степановича Черномырдина, который, как уверяют, говорил с трибун медленно и с большими паузами потому, что произносил про себя привычные словечки, — а иначе просто терял мысль, Носик переключался с одного «дискурса» на другой без всяких заминок. Нимало не фраппируя друзей и подруг, в том числе по работе, которые сами охотно ему подыгрывали: привычная советская ситуация, в которой крыть матом — прерогатива начальства, к его проектам никакого отношения не имела: матом крыли друг друга все.
Юлия Идлис в книге «Сотворённые кумиры» приводит свидетельство, в точности совпадающее с моим, хотя датированное почти десятилетием позже:
[В октябре 2009] мы с Носиком и его женой Аней Писаревской провели несколько дней в кинотеатре «35ММ» на конкурсных показах кинофестиваля «Зaвтpa/2MORROW», где Носик был в жюри блогеров.
На второй день общение наше приняло конвенциональный характер. Носик ловил какое-нибудь слово в разговоре — например, «веник» — и говорил: «А я знаю рифму к слову „веник“». «Хуеник», — незамедлительно отвечала я, и Носик расцветал счастливой улыбкой. «Это потому, что ты поэт[361]», — торжественно объявлял он. «Нет, это потому, что Юля провела с тобой много времени», — смеялась Аня.