Что исключало возможность видеофиксации этих мастер-классов, проходящих за закрытыми дверями и без видеокамер. Что придавало им вид религиозного обряда или групповой психотерапии.
Но эти хоть и закрытые, но общедоступные по билетам стоимостью 1750 рублей (в последние годы — 2250) мастер-классы на 50–70 человек оставались лишь видимой частью айсберга работы Носика с «Ситиклассом». О невидимой — или, во всяком случае, менее заметной — мне рассказала сама Киселёва:
Читал для подростков. Открытый формат, недорогой входной билет. Деньги были не принципиальны, это было абсолютно вторично. Он мог и бесплатно читать — если для детей.
Но если я могла заплатить ему больше на корпоративных заказах, я это делала. У меня был госзаказ: нужно было 30 событий сделать, обучить 6 тысяч человек. Заказ не прямой — мы были реальные исполнители, кто организовывал лекции и мастер-классы для предпринимателей, а «пирог» кто-то другой делил. Ну, вы знаете, как ставятся задачи на этом уровне: в первую очередь им важно распределить бюджет и отчитаться. И вот когда были заказы такого плана или B2B[558], его ценник был разумно высоким, несколько тысяч евро.
…Он был очень хорошим, порядочным партнёром, внимательным к студентам. Он ироничный, мог шутить, подкалывать, он всегда был в тренде, всегда был на волне, он считывал и прогнозировал, ему было что сказать на любую тему. Люди с лекции выходили с ощущением наполненности.
Он один из самых чудесных, умных, классных людей, которых я встречала в своей жизни. Мне не жалко было бы отдать кусок своей жизни в обмен на то, чтобы он создал больше ценностей. Тот же «Помоги. Орг», наверное, в первую очередь.
Но несмотря на такое взаимное уважение и восхищение, склонность Носика к «рабочей полигамии» дала себя знать и в области просветительства.
Последние несколько лет он много времени проводил на лекциях «Прямой речи», сидел в первом ряду и вёл онлайн-трансляцию. При этом собирался стать лектором «Прямой речи» и сам — успел предложить её создательнице, Светлане Большаковой, две темы: «Проверка фактов в Интернете. Как отличить достоверные источники» и «Как не стать жертвой информационных войн» — но потенциальный работодатель и потенциальной работник связать себя рабочими отношениями не успели.
На устраиваемых общиной при московской синагоге выездных конференциях, известных как Лимуд, Носик выступал с 2010 года. И последний год жизни не стал исключением. 20 апреля 2017 года он, по обыкновению, аккуратно запротоколировал свои планы:
Уезжаю сегодня на Лимуд — это такая еврейская просветительная конференция, где в три дня умещается больше двухсот лекций, семинаров, ток-шоу, кинопоказов и мастер-классов.
Моих собственных мероприятий в нынешнем сезоне три.
Во-первых, я буду модерировать историческую встречу между Ильёй Кретовым и Марком Завадским, руководителями российских отделений «eBay» и «Alibaba». Рассчитываю выпытать у них всю правду про бизнес этих площадок в России, его обороты, планы и перспективы. И про прекрасный новый мир, в котором мы вообще забудем адреса физических магазинов, тоже рассчитываю услышать.
<…> в том же зале я рассчитываю видеть всех тех участников Лимуда, которым, как и мне, главным кинособытием последнего года представляется сериал «Молодой папа». У нас будет целый час на то, чтобы обсудить всё, что ещё сто раз не проговорено по этой теме.
Наконец, в субботу поговорим о трёх Цукербринах, принявших на себя бремя мирового господства (Facebook, Google, Apple). По Сеньке ли шапка, хорошо ли они справляются, и чего дальше от них ждать.
Конечно, все самые интересные доклады и лекции, которые мне хотелось бы послушать, приходятся аккурат на те три часа, в которые я сам там выступаю. <…>
Зато концерт Паперного я в любом случае не пропущу. И даже на «Этику еврейского бизнеса» от Александра Малиса, может быть, успею.[559]
Это апрель 2017 года. Антону уже пошёл шестой десяток. Времена, когда он мог на призыв «любить себя и беречь, иначе просто не будет здоровья» горделиво ответить: «Не мой случай. Мне Бог дал здоровья на двадцать человек»[560] — явно миновали. Но ни на его активности, ни на стремлении узнавать новое это не сказалось.
В сентябре 2015 года на том же Лимуде Антон провёл лекцию на тему «Есть ли жизнь в Венеции?». Лекция, как видно из записи[561], явно была проведена экспромтом. Но сама её тема не стала неожиданной для пришедших. Во всяком случае, для тех, кто следил за Носиком в ЖЖ и инстаграме. И Антону не нужно было специально к ней готовиться, потому что, начиная с 2012 года, Венеция вошла в его жизнь неотменимо.
В 2012 году Арсен Ревазов дозрел до покупки зарубежной недвижимости — и выбор его пал именно на Венецию. После чего Антон стал постоянным гостем в квартире старого друга — проводя там, как сказал мне Арсен, больше времени, чем он сам. И принимая живейшее участие не только в его марш-бросках по всей Италии и сложнейших фотосессиях с использованием особого, очень дорогого оборудования, но и в обустройстве жилья — в частности, в проводке Интернета, в полной мере испытав при этом неторопливость итальянских коммунальщиков.[562]
И это — потомки и наследники великих мастеров? — возмущается он. Не забывая добавить: …построивших город на воде, заложивших основы современной гидравлики, математической статистики, бухучёта и республиканского строя, бороздивших моря и океаны, в XV веке освоивших книгопечатание и заваливших Европу своими изданиями.[563]
Антон, как и Арсен, как и десятки и сотни европейски ориентированных русских интеллектуалов со времён если не Петра Андреевича Толстого, то уж точно Петра Андреевича Вяземского[564], прикипел к Венеции сразу и мгновенно.
Почему это происходит? Ссылка на Бродского и его наиважнейшую как раз в носиковской страте «Набережную неисцелимых» ничего не даёт: культ Венеции у Бродского — это яркое проявление, а не основание такого культа. Я сам, например, попав впервые в Венецию летом 1997 года, эссе Бродского ещё не читал. Но одного взгляда, брошенного от дверей вокзала Санта-Лючия на мост дельи Скальци через Большой канал, оказалось достаточно: я пропал!..
Сам Антон пытался рационализировать своё иррациональное чувство, ссылаясь на соразмерность Венеции человеческим ногам.
Человек создан, чтобы ходить ногами. Автомобили, автобусы, поезда, самолёты — это костыли. Я готов понять, когда мы их используем для путешествия, ибо оно есть самоценный вид человеческого удовольствия. Мне нравится за рулём, если не по российским дорогам, нравятся поезда (даже «Сапсан»), и авиаперелёты у меня никакого возражения не вызывают. Но садиться в транспорт, чтобы добраться до своей работы или магазина, до музея или врача, до кинотеатра или кофейни, да просто чтобы увидеться с другом, живущим в одном с тобой городе, — это примерно так же естественно, на мой взгляд, как здоровому человеку ходить на костылях.[565]
Но человеческим ногам соразмерны, если говорить даже только про Италию, и Генуя, и Пиза, и Ницца[566], и множество других городов и коммун.
Словно понимая недостаточность этого аргумента, Антон приводит и другие — и, надо признать, вполне весомые. Первый из них — интеллектуальное превосходство Венеции, города-государства, полностью лишённого материальных ресурсов и с самого момента появления вынужденного полагаться только на свою предприимчивость и изворотливость. Он даже заготовил для «Ситикласса» специальный семинар: «Флоренция и Венеция: два способа жить», в анонсе которого писал:
Флоренция — яркий пример того, как жить не надо, и как несметные богатства не могут никого сделать счастливым.
Венеция — пример того, как люди с нулевым исходным ресурсом построили гигантскую тысячелетнюю империю и мощную экономику, используя ум и таланты людей со всей Европы. Оба примера актуальны для современности.[567]
Ещё одним рациональным пунктом восхищения Венецией стала невероятная устойчивость сложноподогнанного механизма венецианской государственности. Именно этим он подытожил, в частности, своё лимудовское выступление:
Венеция — случай уникальный в истории не только итальянской, но и мировой. С XIII века до конца XVIII существовала одна и та же республика с одними и теми же институтами власти. Был создан феноменально устойчивый государственный аппарат. Было всего две попытки сменить власть, обе в XIV веке. Обе — попытки установления диктатуры, по образцу Цезаря, и обе провалились, причём по поводу второй вообще большие сомнения, была ли она. <…> В Венеции стоит искать не картины и статуи, а следы самого долгосрочного и устойчивого демократического республиканского государства в истории планеты Земля.
Чтобы оставаться на твёрдой почве, terra firma, я попросил Арсена Ревазова сформулировать рационально: что же в этой Венеции для русского образованного человека есть такое, чего нет в Риме, Париже, Берлине? Арсен ответил тоже «приземлённо», продемонстрировав блестящее умение просто и здраво объяснять сложные вещи:
красота
Как постулирует еврейский анекдот, «это красиво»:-)
альтернативность
В то время, когда мы все западали, ещё казалось оригинальным любить Венецию, а не Париж/Лондон/НЙ. Ты выбираешь альтернативное искусство, альтернативную музыку и альтернативный город. Вода вместо дорог