Еще будучи интерном, он приобрел слабость к девушкам, носящим форму. Маникюрша во всех отношениях отвечала его запросам. Она также могла обеспечить ему чувство вины и укоры совести. Доктор чем-то напоминал алкоголика, он ненавидел то, к чему его тянуло.
Он начал придумывать, как ему избавиться от парикмахера и оставить маникюршу, но тут зазвонил телефон. Подняв трубку, Доктор произнес:
— Да, Джеф?
Но оказалось, что это звонит из Нью-Йорка Спенсер Гоулд. Раздраженный звонком, которого можно было избежать, Доктор спросил резким тоном:
— Что на этот раз, Спенс?
Выяснилось, что возникли проблемы с подбором актеров для телевизионного театра «Алюмко». Рейтинг упал, и спонсор настаивал на привлечении через ТКА знаменитостей для его поднятия. Доктор предложил договориться с какой-нибудь киностудией, чтобы она дала своих актеров для шоу «Алюмко» в обмен на телерекламу нового фильма.
Затем, как бы вспомнив что-то, Доктор добавил:
— Что они скажут, если им предложат Джефа Джефферсона?
— Что они скажут? Они скажут, только в более вежливой форме, следующее: «Черт возьми, вы считаете нас сумасшедшими?» Нет, они мыслят другими категориями. Они хотят Джимми Стюарта или Кэри Гранта, возможно, Дебору Керр.
— Да? — разозлился Доктор. — Мы это устроим!
Вызов уничтожил ощущение, возникшее в его паху. Доктор быстро избавился от маникюрши и парикмахера. Он вызвал Бадди Блэка и Фредди Фейга к себе в кабинет. Фейг приехал на неделю в Голливуд из Нью-Йорка.
Оба подчиненных Доктора заняли места за столом для совещаний, стоявшим в дальнем конце просторного кабинета. Овальный стол был изготовлен из орехового дерева в 1804 году английскими мастерами.
— Ребята, — со своим старым чикагским акцентом произнес Доктор, — у нас возникла проблема. Это не совсем проблема. Точнее, это этап кампании, способной принести нам сотни миллионов долларов. Но если мы не преодолеем эту фазу, мы можем прогореть.
Поскольку Бадди и Фредди, как и Спенс, владели акциями ТКА, фраза о сотнях миллионов заставила их напрячь свои мозги.
— Проблема связана с нашим участием в съемках телефильмов. Фаза, которую я упомянул, затрагивает Джефа Джефферсона.
— Он дал согласие? — радостно спросил Фредди.
— Он думает. Это означает «да».
— Тогда в чем проблема? — спросил Фредди.
— А вот в чем — я должен найти для него место в престижной телепрограмме. Он выступит в качестве гостя. Что скажете?
— Думаю, мы скорее найдем средство от рака, — вставая, произнес Фредди.
— Не остри, Фредди! — резко сказал Доктор. — Я хочу, чтобы он стал гостем! Мне это необходимо! Это — часть сделки.
— Часть сделки, — протянул Фредди и зашагал по комнате, пока Доктор не взорвался:
— Ты перестанешь топать своей якобы раненой ногой по полу? Мне нужны идеи, конструктивные идеи! А не твоя ходьба!
— Роль гостя… — произнес Фредди. — Как насчет «Крафт мюзик-холл»?
— Он не поет. Не танцует. Не рассказывает анекдоты. Я хочу пристроить его в драматический спектакль. Высококлассный драматический спектакль!
— Помимо того, что он не поет, не танцует и не рассказывает анекдоты, он не делает еще кое-чего — не играет! — вставил Бадди.
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо произнес Доктор. — А теперь убирайтесь отсюда и думайте!
Фредди и Бадди кивнули, обещав друг другу связаться между собой позже, хотя каждый знал, что в случае появления у него хорошей идеи он отправится с ней сразу к Доктору. Ирвин Коун всегда поддерживал между ними конкуренцию с помощью установленной награды. После ухода Доктора в отставку Спенсер Гоулд получит нью-йоркский офис. Таким образом часть бизнеса, связанная с киноиндустрией, останется свободной. Ее унаследует либо Фредди Фейг, либо Бадди Блэк. Поэтому две молодые кобры никогда не дремали.
Доктор отлично понимал все это. И был уверен в том, что кто-то из них найдет решение проблемы.
Утром следующего дня, в начале одиннадцатого, телефон Доктора зазвонил. Джеф старался говорить деловитым тоном. Он следил за каждым своим словом, зная, что, кроме Коуна, его слушает кто-то еще.
— Доктор, я тщательно все обдумал. Одно не вызывает сомнений. Если мы ничего не предпримем, при нынешнем развитии событий этот город вымрет через год. Максимум через два.
— Я это вижу отчетливо! — согласился Коун.
— Значит, необходимо что-то сделать.
— Конечно, — мягко произнес Доктор.
Он знал, что Джеф должен самостоятельно проделать это упражнение по самооправданию.
— Я изучил всю проблему, — продолжил Джеф. — У нас есть актеры, писатели, продюсеры, режиссеры, техники, студийные рабочие. Кто выступит в первую очередь? Писатели? Продюсеры? Режиссеры? Писатель может сочинять где угодно. Может послать рукопись по почте. Режиссер? Ему легче, чем актеру, работать на натуре, потому что он сам ее выбирает. Продюсер? Он все равно заключает сделки в Нью-Йорке. Тогда кто остается? Наибольшая опасность в профессиональном и экономическом смысле угрожает актерам. Киноактерам. Людям, проделавшим тяжкий путь, чтобы создать относительное материальное благополучие для себя и своих семей. Обрести дом и достойный образ жизни. Если кто-то возглавит эту битву, то это будут актеры.
Доктор слушал, поглядывая на Элизу, прижимавшую к уху вторую трубку. Она с гордостью и радостью слушала убедительные аргументы Джефа Джефферсона.
— Именно это я и пытался сказать вчера, Джеф, — пробормотал Доктор. — Только ты сделал это в сотни раз лучше, чем я!
— Теперь насчет моей работы на ТВ, — Джеф заколебался, — я не знаю…
Доктор насторожился — такого поворота он не ожидал. Но он не перебил Джефа, лишь стал слушать его более внимательно.
— Три года — большой срок. Особенно для человека, достигшего сорокалетия. Для звезды интервал между сорока и сорока тремя годами весьма значителен.
А интервал между сорока двумя и сорока пятью годами — тем более, подумал Доктор. Но он ничего не сказал.
— Я имею в виду следующее: если человек на три года уходит из кино, возвращение может не состояться. Ты меня понимаешь?
— Конечно, понимаю, — тотчас отозвался Доктор. — Поэтому я пожалел о том, что вчера нам не хватило времени обсудить детали сделки. Я думал о следующем: прежде всего ты сделаешь пробный телефильм, то есть пилот. Продемонстрируешь этим свои добрые намерения Гильдии. Кто знает? Если тебе повезет, пилот не продастся, и ты останешься свободным человеком. Конечно, никто не станет вкладывать деньги в пробную постановку, если люди не будут иметь гарантий твоего дальнейшего участия в том случае, если сериал будет куплен.
Мы должны принять во внимание тот факт, что скорее всего пилот удастся продать. Какой спонсор откажется от возможности еженедельно показывать на телеэкране Джефа Джефферсона? Ты должен быть готов к такому исходу. Ты спросишь — какова защита? Телевидение займет не все твое время. Мы включим в контракт условие, по которому ты будешь ежегодно иметь подряд три свободных месяца для работы над кинофильмами. Ты понял?
— Но вчера ты сказал, что на съемку сериала будет уходить пятьдесят недель в году.
— А что, по-твоему, я делал со вчерашнего вечера? Просиживал штаны? Я понял, что мои слова насчет пятидесяти недель огорчили тебя. Я спросил себя — как я могу помочь этому человеку сделать то, что необходимо? И уберечь его от чрезмерной жертвы? Утром меня осенило — свободное время. Мы это организуем. Например, будем в отдельных передачах заменять тебя приглашенными звездами. Тогда ты получишь время для работы в кино.
— Это звучит разумно, — согласился Джеф.
На самом деле он подумал, что предложение стало теперь гораздо более выгодным.
— Думаешь, тебе удастся уговорить спонсора принять такое условие?
— Он либо согласится, либо не получит Джефа Джефферсона! — заявил Доктор.
Джеф едва не сказал: «Вспомни — в последний раз, когда ты велел мне не сдаваться, проявить твердость, я потерял роль». Но вместо этого актер, не ощущая под ногами твердой почвы, произнес:
— Делай, как считаешь нужным. Ты — Доктор.
— Джеф, Джеф, я понимаю твое беспокойство. Это — важный шаг. Ты рискуешь всей своей карьерой. Но я даю тебе слово: если я почувствую, что опасность слишком велика, я все остановлю. Ты не станешь снова козлом отпущения для всей индустрии! Не станешь, пока я рядом!
— Хорошо, Доктор! — согласился Джеф.
— Мы еще поговорим завтра, Джеф. И подумай о наилучшем подходе к членам Гильдии. Хорошо?
— Хорошо!
— Умница!
Доктор положил трубку.
3
В тот же день, в два часа, Фредди Фейг вернулся с ленча из отеля «Беверли-Хиллз», где он развлекал управляющего нью-йоркского рекламного агентства. ТКА пригласила менеджера на запад якобы для обсуждения сделки, но на самом деле это путешествие было взяткой. Агентство могло купить у ТКА телепрограмму для своего клиента. Ленч устроили в честь прибытия управляющего и его жены в Калифорнию. Перед уходом из ресторана Фредди протянул гостю конверт с тремя тысячами долларов и сказал:
— Это на расходы. Желаю вам хорошо провести время, пока вы здесь.
Фредди помчался назад в офис. За ленчем ему в голову пришло возможное решение проблемы Джефа Джефферсона.
Убедившись, что Бадди отправился по делам на одну из киностудий, Фредди нажал кнопку переговорного устройства и спросил:
— Элли, он свободен?
— Он у себя. Один, — последовал лаконичный ответ.
— Соедини нас, дорогая.
Прошло несколько мгновений. Из динамика донесся голос Доктора.
— Да, Фредди?
— Кажется, придумал.
— Ты о чем?
— О Джефферсоне. Есть идея.
— Тогда заходи! — не скрывая своего интереса, сказал Доктор.
Фредди застал его изучающим биржевые котировки в «Уоллстрит джорнэл». Он знал, что сейчас Доктора лучше не отвлекать.
Наконец Доктор как бы подумал вслух:
— Не за горами тот день, когда мы тоже начнем выпускать акции.
Отложив в сторону «Джорнэл», он посмотрел на Фредди: