Мужчина, плюхнувшийся в воду прямо из ничего, выпадал из картины. Не просто выпадал — диссонировал до крайности. Лекс его не придумывал, не приглашал, вообще не видел его правильным в этом мире. Может быть, в другом, но не в этом.
И все же мужчина очутился здесь. Встал, огляделся, увидел мальчика и, заметно по вздрогнувшим и напрягшимся плечам, испугался.
Лекс чувствовал, что это не похоже на очередное вторжение. Не принадлежал мужчина этому месту, этой вселенной. От него исходила аура, более похожая на ауру светлячка, умершего. Но он не был и умершим. Вполне живой человек, вот только… неясный. Он был не совсем здесь.
Если бы Лекса попросили выразить ощущения от присутствия этого мужчины словами, он бы не смог подобрать таких слов. Но, благо, это не было нужно. Мальчик просто знал, что для него этот мужчина — что-то новое, другой вид, совершенно ни один из тех, с кем ему приходилось сталкиваться раньше. И лучше было узнать о нем побольше.
Первое правило: либо ты учишься, либо твое незнание тебя убивает. В текущей ситуации — в буквальном смысле.
Мысли неслись галопом, а Лекс тем временем уже сошел со своего острова, центра этого мира, и зашагал в сторону гостя. Через несколько шагов ему показалось, что силуэт мужчины мигнул, словно на микросекунду исчез отсюда, провалился куда-то, но тут же вернулся на место. Или наоборот, вновь вторгся в его мир из того места, где ему следовало находиться.
Секунд через десять после появления незнакомца, когда Лекс не прошел еще и половины расстояния, мальчик почувствовал, как что-то заползает в его собственный мир и делает это именно через гостя. Не сам гость, в этом мальчик теперь был уверен. Сейчас гость стал не врагом, но дверью для врага. Приманкой, добычей, дверью и лазейкой одновременно.
В его мир, самый тихий и умиротворенный из всех, заползал страх. Даже ужас. В какой-то момент Лексу показалось, что под ним отнюдь не пара сантиметров воды, а неимоверная глубина, осознать которую он не может. И в этой глубине таится нечто ужасное, только и ждущее, когда же он наконец погрузится в пучину, чтобы сожрать его, полакомиться его страхом.
Лекс качнул головой. Мужчина попал в его мир с проблемами и, похоже, забыл оставить их в том месте, откуда появился.
Он остановился, затем шагнул назад. Почему-то Лексу захотелось вновь оказаться на своем островке, под условной защитой тверди. Хоть он и знал, что это не поможет. А еще он знал, что мужчину надо спасать. Охота, как он увидел, шла совсем не за ним, а именно за гостем. Та мощь, которую Лекс почувствовал, была слишком велика, и он для нее был безвредной и неинтересной букашкой. Зато эта букашка была на своей территории и, кажется, до сих пор оставалась невидимой.
Лекс махнул рукой, призывая мужчину за собой.
Похоже, незнакомца испугали настолько, что он готов был цепляться за любую соломинку, даже имеющую вид маленького беззащитного мальчика.
Они очутились на квадратной платформе-острове одновременно.
По воде пошла рябь, словно какое-то крупное животное прорывалось в этот мир, билось в преграду, и вся планета содрогалась от этого.
Лекс оглядывался вокруг, придумывая, как вернуть стабильность своему миру. Мужчина стоял у него за спиной. Высокий. Лекс едва доставал ему до плеча. Но рост гостя, к сожалению, сейчас не играл никакой роли.
— Кто ты? — тихо спросил мальчик, глядя на далекую воду и пытаясь уследить, где и когда может начаться прорыв.
— Я сплю, — невпопад ответил гость. Лекс подумал, что невпопад, но уже через мгновение понял, что мужчина, сам того не зная, дал единственно верный ответ, ставящий все сразу на свои места.
И дал единственно верную подсказку, как ускользнуть от врага, который, как только узнает о существовании Лекса, уничтожит его походя, просто за то, что тот невзначай оказался на его пути.
— Так проснись. — Лекс впервые посмотрел прямо в глаза гостю. — Проснись, и кошмар закончится. А завтра… завтрашней ночью, если ты очень захочешь, пусть тебе приснится что-нибудь приятное. Мир, где вот такое небо.
Лекс поднял руку, и незнакомец невольно проследил за направлением, увидев тайное творение мальчика. Планеты, летящие сквозь космос и своим отраженным светом освещающие черную воду, у которой они стояли.
— Проснись!..
Дима
— Проснись!..
В ушах звенело от крика, но, только открыв глаза, Дмитрий понял, что кричал он сам. И это было странно. Потому что как раз перед пробуждением он видел что-то такое… очень приятное? Что-то, похожее на хороший фильм, или картину, или плакат. Уже через мгновение после того, как он, весь мокрый и хрипящий, спрыгнул с кровати, Дима не смог бы сказать, что именно он видел. Но все равно — знал, что захочет увидеть это снова. Что он готов кричать во сне, просыпаться в поту, но увидеть этот сон хотя бы еще раз.
Там были планеты… Да, точно, там были планеты. И луна. Крохотная далекая луна и вода, которая меняла свое содержание. Но та вода, которую он хотел бы увидеть снова, была мелководьем.
Что-то там было еще. До того. Что-то ужасное. Но Дмитрий не мог вспомнить. Теперь уже не мог. Может быть, в этом сне рушились цивилизации или это были всего лишь обрывки из последнего киношного кошмарика, — он не помнил. Да и не хотел вспоминать. Главное — он запомнил тот мир, с двумя планетами в небе.
Он бы хотел туда вернуться.
Пусть хотя бы во сне.
Глава 6
Лекс
— Сон? — Михаил расхаживал по воде аки посуху.
Лекс был вынужден привести друга в свой второй мир, иначе ему сложно было бы описать, что именно произошло. Тут нужно было показывать на месте, чтобы не упустить ни одной детали, ни одной подробности.
Мальчик кивнул:
— Он сам сказал. Парень спал и попал ко мне.
Михаил пожал плечами:
— Ну это-то как раз не странно. Так бывает. Редко и только с такими, как ты, но бывает.
— А чем я плох? — удивился Лекс.
— Ты не плох, — мотнул головой Михаил, — наоборот. Но яркие миры, действительно яркие и уникальные, привлекают сны. Только, конечно, если людям снится что-то похожее. Это… как бы сказать…
Михаил пошевелил пальцами, потом огляделся в поисках подходящего макета для демонстрации, но понял, что придется все-таки объяснять на одних словах.
— Вот представь себе, что сон — это крохотный стальной шарик, который катится по абсолютно ровной поверхности. Но катится он именно туда, куда его ведет фантазия и уставший за день мозг спящего. И в области, где шар замедляется, оказывается маленькое углубление, крохотное, выбитое острым инструментом. Оно небольшое, но удар был недостаточно быстр, слишком медленно ударили и слишком сильно, и поверхность чуть прогнулась. Это незаметно взгляду, но шарик его чувствует. Поэтому, если он оказывается рядом, то не просто катится куда глаза глядят, а скатывается. Скатывается в эту ямку. Происходит фиксация, сон попадает в реальный… ну, или ладно — в созданный нами мир.
— И что происходит потом?
Михаил хмыкнул:
— Да ничего особенного. Фантазия спящего заканчивается, потому что во сне он неспособен изменить твой мир. Сны слабы. Сильнее огоньков, конечно, но все равно слабы. Зато инертны. Им невозможно навредить, пока спящие просто спят. Поэтому этот парень просто досматривал свой сон, находясь в твоем мире. Его мозг не создавал образы сна, а просто получил их из чужого творения.
Лекс качнул головой.
— Недавно я убедился, что это не так. Повредить снам можно.
— Да, да, я тебе, конечно, верю. Всему, что ты говоришь. Но просто не знаю, как такое возможно. Я слышал лишь однажды… одну историю. Про игрока, которого так и зовут — Душитель Снов. Но если, выпрыгнув из воды, чтобы спастись от этого хищника, сон попал к тебе, то это очень плохо. Очень! Ты представляешь, насколько должен быть силен этот Душитель, если он способен убивать во сне? Неважно, как он это делает, неважны причины и следствия. Он инициирует смерть или всего лишь поджидает ее, пользуется моментом, сторожит сны умирающих. Но если ты встал у него на пути, он тебя раздавит!
— Не думаю, что он определил меня, — уверенно произнес Лекс.
— Тогда хорошо, — легко согласился Михаил. — Тогда просто будь осторожен, и вы никогда не встретитесь.
— Не думаю, что могу ему это позволить, — качнул головой мальчик. Он спрыгнул с платформы и зашагал вокруг нее, топая по воде так, чтобы расходящиеся круги создали сложный узор на неподвижной глади.
Как ни странно, Михаил не стал смеяться.
— Ты погибнешь, — предупредил он. — Если повезет, быстро и безболезненно. Только и всего. Рыцари тут не в ходу. Здесь убивают на каждом шагу, так в чем же разница?
— Ты же сам понимаешь в чем. — Лекс закончил один круг и тут же начал следующий. — Мы и так практически мертвы. Можно считать. А он убивает живых. Исподтишка. Они же даже не понимают ничего, просто умирают во снах.
— Может, он и не убивает? — Михаил пытался возразить, больше из-за того, что уже понимал, в какую ловушку только что попал. — Может, лишь подбирает объедки. Сны умирающих?
— Тогда тем более. Никто не любит падальщиков. Я точно не люблю.
— Ты погибнешь, — повторил Михаил. — Здесь каждый защищает себя. Сам. Мы здесь все бесстрашные, потому что иного просто не дано. Но мы защищаем себя, а не других. А ты ничего не можешь противопоставить Душителю. Если то, что здесь творилось, правда… если он чуть было не порушил твой собственный мир, даже не зная о твоем существовании, то у тебя нет ни единого шанса.
— Верно! — Лекс остановился и кивнул, хотя во всем сказанном явно услышал что-то свое. — Пусть защищают себя сами. Я лишь дам им эту возможность.
Теперь он создавал грезы. Множество грез.
Первый вопрос, который возник у Лекса, когда он приступил в работе: какие именно сны приходят к людям чаще всего? И, что важнее, какие именно сны из тех, что видятся людям ночью, могут ему подойти?