Царапающие звуки возобновились.
Он вытащил из-под подушки тяжелый автоматический пистолет, встал и направился к двери, ступая босыми ногами по холодному полу. Стоя с оружием наизготовку, он толкнул дверь, не снимая цепочки.
Ночной свет за дверью отбрасывал желтый отблеск на Фэнси, которая стояла перед ним, укутавшись во что-то пушистое, темное и объемистое. Левой рукой она придерживала велосипед.
Перуджи закрыл дверь, снял цепочку и широко распахнул дверь. Он понимался, что выглядит странным, стоя в своей пижаме и с большим пистолетом в руке, но он ощущал острую необходимость завести ее в комнату.
Его охватила радостное возбуждение. Они прислали эту кошечку, чтобы скомпрометировать его, да? Но он вытащил одну из них наружу с этой проклятой фермы!
Фэнси молча вошла, ведя за руль велосипед. Она прислонила его к стене, когда Перуджи закрывал дверь. А повернувшись к ней лицом, он увидел, что она стала снимать верхнюю одежду, длинную меховую накидку. Она отбросила ее на руль велосипеда, оставшись в тонком белом халате, который был на ней, когда он в последний раз ее видел. Она пристально и даже чуть насмешливо смотрела на него.
«Сперва поразвлечься что ли? — задал себе вопрос Перуджи. — Или дело прежде всего? — Его рука, держащая рукоять пистолета, стала липкой от пота. — Сексуальная сучка!»
Он подошел к окну рядом с дверью, отодвинул занавеску и посмотрел наружу. Подозрительных личностей не было. Перуджи подошел к заднему окну, выходящему на площадку для парковки машин, и посмотрел в направлении горы. Тоже ни одного постороннего. Никого. «Сколько, Бога ради, сейчас времени? И почему она молчит?» Он подошел к ночному столику и поднял часы: 1.28.
Фэнси с легкой улыбкой следила за его действиями. Чужаки всегда такие странные создания. А этот казался еще более странным, чем другие. Их тела говорили им, что надо делать, а они не слушались этих требований. Ну ладно, она-то пришла сюда подготовленной.
Перуджи взглянул на нее со своего места у стола. Руки ее были сжаты в кулаки, но, по-видимому, она пришла безоружной. Он засунул пистолет в ящик стола. «Может, она молчит из-за того, что комнату прослушивается? Нет, это исключено! — Перуджи тщательно проверил комнату и был уверен, что комната чиста. Он передвигался осторожно, стараясь не поворачиваться к ней спиной. — Почему она приехала на велосипеде? И в меховой накидке? — Перуджи подумал, не могли он растревожить ночных наблюдателей на горе. — Да нет еще. Сперва — развлечемся».
Фэнси подняла левую руку, словно прочитала его мысли, расстегнула пуговицы и сбросила халат с плеч. Она стояла обнаженная, ее чувственное тело заставляло сердце Перуджи бешено биться. На ногах ее были сандалии, и она сбросила их, взметнув вверх облачко пыли, собравшейся на них по дороге в город.
У Перуджи загорелись глаза. Он облизнул губы и произнес:
— А ты ничего!
Так же молча Фэнси приблизилась к нему, протянула руки и схватила его за голые руки. Его левую руку что-то укололо, когда она прикоснулась к ней, и он почувствовал внезапно резкий и тяжелый запах мускуса. Он отпрянул в испуге и взглянул на место укола, увидев крошечную, телесного цвета ампулу под ее указательным пальцем, острие которой упиралось в его кожу. Охваченный паникой, он понимал, что должен оттолкнуть ее от себя и звать на помощь, но мускулы отказывались повиноваться приказам его мозга, и оцепенение распространилось по всему его телу. Взгляд его оторвался от ампулы и переместился на твердые груди Фэнси, темные соски, напрягшиеся от возбуждения.
Будто туман поднимался вверх от его чресел, растворяя его волю, пока он не забыл обо всем, кроме женщины, прижавшейся к нему, давящей на него с неожиданной силой, заставившей его упасть спиной на постель.
И только теперь Фэнси заговорила:
— Ты хочешь совокупиться со мной? Это хорошо.
Из Руководства по Улью:
«Главной целью процесса социализации должно быть создание широчайшей терпимости к разнообразию общественных компонентов».
— Фэнси исчезла! — воскликнул Салдо.
Он пришел в комнату Хелльстрома, быстро спустившись по коридорам и галереям, в которых ни на секунду не приостанавливалась деятельность, не обращая на переполох, который вызывал среди работников Улья его бег.
Хелльстром выпрямился на постели, потом потер заспанные глаза и встряхнул головой, окончательно просыпаясь. Впервые за последние дни он крепко поспал и хорошенько отдохнул перед завтрашним противостоянием с Перуджи и теми, кого он представлял, кто оказывал на Улей давление.
«Фэнси исчезла!»
Хелльстром бросил испытывающий взгляд на испуганное лицо Салдо.
— Одна?
— Да.
Хелльстром облегченно вздохнул.
— Каким образом она выбралась из Улья? И где она?
— Она воспользовалась ложным аварийный вентилятором, который находится в скале в северной части периметра. Она уехала на велосипеде.
— А где была охрана?
— Она вырубила их, вколов им снотворное.
— Но посты Службы Безопасности?
— Она обошла их, — признался Салдо. — Очевидно, она и до этого пользовалась этим путем. Она вошла под деревья, обходя все наши детекторы.
«Разумеется, — подумал Хелльстром. — Велосипед. Почему велосипед? И куда она поехала на нем?»
— Где она взяла велосипед? — спросил он.
— Это тот самый, что мы отобрали у Чужака, Депо.
— Как так? Почему его еще не разобрали на части для нужд Улья?
— Несколько инженеров исследовали его — подумывали создать собственную модель, чтобы ускорить доставку материалов на нижних уровнях.
— В каком направлении она поехала? — Хелльстром встал с постели. «Сколько сейчас времени?» — подумал он и бросил взгляд на хрустальные настенные часы: 3.51 ночи.
— По-видимому, она направилась к Палмерскому мосту. Следы ведут туда.
«Значит, в город. Почему?»
— Охранники, которых она вырубила, сказали, что она была в одежде Чужаков, — сказал Салдо. Из костюмерной сообщили, что пропало меховое пальто. Она опять побывала на складах Улья. Мы еще не знаем точно, что она взяла.
— Сколько прошло времени с момента, когда она уехала? — спросил Хелльстром. Он сунул ноги в сандалии производства Улья и потянулся за халатом. Было прохладно, но он знал, что это ощущение было вызвано только его собственным пониженным метаболизмом.
— Почти четыре часа, — ответил Салдо. — Охранники находились без сознания длительное время. — Он потер заживающую рану на щеке. — Я уверен, что она направилась в город. Два химика-следопыта шли по ее следам так долго, как позволяла осторожность. Следы ее вели к городу, когда они уже не посмели идти дальше.
— Перуджи, — сказал Хелльстром.
— Она отправилась спариваться с Перуджи.
— Ну да, конечно же! Связаться с Линком, чтобы она…
— Нет. — Хелльстром покачал головой.
Салдо дрожал от нетерпения.
— Но ведь этот велосипед принадлежал одному из агентов Перуджи!
— Кто может узнать этот велосипед? Вряд ли они свяжут его с Депо, а Фэнси не скажет Перуджи, откуда велосипед взялся у нее.
— Вы уверены?
— Да. У Фэнси голова работает только в одном направлении — спаривания. Мне следовало предположить это, когда я увидел, что она начала атаку, выбрав целью Перуджи.
— Но этот человек умен! Она может сообщить ему что-нибудь, даже не подозревая этого.
— Об этом-то мы не должны забывать. Но сейчас надо связаться с Линком. Скажи ему, где она, и пусть он убедится, что они не взяли ее на допрос… Перуджи, несомненно, находится под постоянным наблюдением. Нужно соблюдать абсолютную осторожность и не привлекать к себе внимания больше, чем это необходимо.
Пораженный Салдо не сводил глаз с Хелльстрома, не в силах вымолвить и слова. Он ожидал, что тот поднимет по тревоге все наличные силы. Но Хелльстром отреагировал совсем не так!
— Были еще проявления возмущений? — спросил Хелльстром.
— Нет. Кажется… вентиляция… помогла.
— Фэнси готова к оплодотворению. И если она забеременеет от Чужака, это сослужит пользу Улью — пока она вынашивает ребенка, за ней можно будет легко следить.
— Да! — воскликнул Салдо, восхищаясь мудростью Хелльстрома.
— Я знаю, что она взяла со складов, — продолжил Хелльстром. — Мужскую сексуальную фракцию в ампуле, чтобы возбудить Перуджи. Она хочет спариться с ним, вот и все. Пусть. Эти Чужаки чрезвычайно странно реагируют на эту естественную форму человеческого поведения.
— Да, так говорят, — пробормотал Салдо. Я изучал инструкции о том, как вести себя, когда ты выходишь во Внешний мир.
— Придерживайся их, — с улыбкой сказал Хелльстром. — Я видел это уже много раз. Завтра Перуджи появится здесь с чувством искреннего раскаяния. Он прибудет с Фэнси и займет круговую оборону. Он будет ощущать вину. Что сделает его еще более уязвимым для нас. Да… Полагаю, я знаю, как теперь справиться с этой ситуацией — благодаря Фэнси. Спасибо ей!
— О чем вы говорите?
— Химически дикие Чужаки не так уж сильно отличаются от нас. И Фэнси напомнила мне об этом. Ту же технику, какую мы используем, чтобы сделать наших работников предсказуемыми, ручными и податливыми для нужд Улья, сработает и на Чужаках.
— Еда?
— Или их питьевая вода, или даже воздух.
— Вы уверены, что Фэнси вернется? — Салдо не мог избавиться от тревожащего его сомнения.
— Да.
— Но этот велосипед…
— Ты что, и в самом деле думаешь, что они опознают его?
— Мы не можем рисковать, надеясь на это!
— Ну, если это тебя успокоит, предупреди Линка. Думаю, что чувства Перуджи после сегодняшней ночи будут настолько притуплены, что утром он вряд ли опознает велосипед.
Салдо нахмурился. В жестах Хелльстрома была какая-то маниакальность, а в голосе сквозили нотки глубокой обеспокоенности.
— Мне это не нравится, Нильс.
— Понравится, — уверил его Хелльстром. — Поверь мне. Скажи Линку, что ты направлен в специальную группу Службы Безопасности. Я хочу, чтобы данные им инструкции были точными, исключающими какое-либо неверное толкование. Отправляйся вместе с ними, соблюдая максимальную осторожность. Они не должны этой ночью ни во что не вмешиваться. Главная задача — обеспечение того, чтобы Фэнси не увели из этого мотеля. Никто не должен помешать ей провести эту ночь с Перуджи. А утром они должны забрать ее при первой же возможности и привести ко мне. Я хочу поблагодарить ее лично. Улей учится — и он реагирует на опасность, как единый организм. Именно так, как я всегда и предполагал.