Мы припарковались перед нашим домом, и Колин поцеловал меня — так отчаянно, будто изгонял демонов или пытался прогнать страх с помощью вожделения, а я ответила на его поцелуй также страстно, сказав таким образом все, что не могла выразить словами. Я сделала ещё один шаг в мир Дуг, в место, куда он не мог последовать за мной, и мы оба это знали. Но сегодня вечером я научилась тому, что могу защитить себя и… победить.
Глава 11
Я пробудилась ото сна о магии: стол Кварторов был покрыт символами, из которых капал свет, словно слёзы, а кинжал, который дал мне Люк, соскользнул с руки и вскрыл шрам, так что моя кровь блестела на лезвии.
Мой рот был словно набит ватой от страха. Я потянулась к магии и почувствовала, что, как и в школе, окружена защитными заклинаниями Кварторов. Они образовывали мою собственную сверхъестественную систему сигнализации. Здесь я была в безопасности.
В безопасности, но ужасно напугана.
Я долго лежала в постели, прислушиваясь к знакомым звукам нашего дома: к пульсации отопления, к оседающему фундаменту, изредка раздающемуся храпу из спальни родителей. Утешающие звуки. Но они не успокоили меня так, как успокаивали раньше.
Я сбросила с себя одеяло и вздрогнула, когда почувствовала под ногами ледяные доски. Тёплое молоко. Всякий раз, когда я не могла заснуть в детстве, моя мать готовила для меня стакан ванильного молока. Я открыла дверь, не стала включать в коридоре свет, чтобы не разбудить родителей, и на ощупь спустилась по лестнице в кухню.
Вся на нервах, я включила лампу возле плиты, утешительный свет, которой осветил всю комнату. Я вытащила из шкафа кружку, налила молока, а потом прошла к полке с приправами, на которой моя мать хранила ванильный экстракт.
— Я подумал, что тебе, возможно, понадобятся твои книги, — сказал дядя и вышел из кромешной тьмы гостиной.
Я подавила крик; моё сердце было готово вырваться из груди.
— Что ты здесь делаешь?
Как осознала часть моего сознания, он сидел в гостиной и наблюдал, как я, спотыкаясь, прошла в темноте мимо него и всё-таки ничего не сказал. Он ждал, пока я отвлекусь, а затем загнал в угол.
— Ты пролила немного молока, — улыбаясь сказал он, указывая на рабочую поверхность стола. — Я же тебе говорил, что хочу с тобой поболтать.
Я взяла дрожащими руками кухонное полотенце и вытерла молоко.
— Сейчас ночь. И нам не о чем говорить.
— Нет? После всего, что я видел сегодня вечером?
— Я же сказала, что тебе нужно забыть то, что ты видел. Это доставит тебе только неприятности.
Он отмахнулся.
— Я лучше, чем ты справляюсь с такими неприятностями. Ты недостаточно хорошо размышляла над этими вещами, Мо. Что это для нас значит. Какие открываются возможности.
Я уставилась на него.
— Ты не справишься с этими людьми. Ты им безразличен. Для них ты нечто.
— Но не ты, могу на это поспорить, — он снова улыбнулся, тонкая, неприятная улыбка. — Судя по выражению лица твоего друга сегодня вечером, ты очень даже важна. Мы могли бы это использовать.
Меня чуть не вывернуло наизнанку. Я не буду этого делать. Не буду использовать Люка и не допущу, чтобы Билли получил доступ к такому могуществу. У него и так было уже достаточно власти.
— Исчезни, — сказала я, пытаясь подавить дрожь в голосе.
— Ты не отдаёшь здесь приказов, Маура Кэтлин. Ты об этом забыла? — Билли выпрямился и сжал руки в кулаки, как будто хотел ударить; надвигалась буря.
Дверь на веранду распахнулась, и в дом вошёл Люк.
— У тебя проблемы? — спросил он.
Я медленно выдохнула, а на лице Билли отразилось гостеприимство.
— Люк! Я только принёс моей племяннице книги, как и обещал. Рад снова видеть тебя.
Люк кивнул, скупой жест, он даже не пытался проявить искренность.
— Для семейного визита уже слишком поздно.
— Действительно, — согласилась я.
Этот один раз Билли отреагировал на недвусмысленный намёк.
— Мы продолжим наш разговор в другой раз, Мо. Если бы я был тобой, то вёл бы себя тихо!
— Что? — так как Люк стоял рядом, мне было легко сказать это с презрением.
— У твоей матери очень лёгкий сон. На твоём месте я был бы осторожен возле лестницы.
Сказав это, Билли ушёл.
Рука Люка обхватила меня за локоть и поддержала. Я медленно вдохнула и сказала:
— Ты как раз вовремя. В очередной раз.
Он мрачно улыбнулся.
— Я видел, как он вошёл. Я не хотел мешать, но он выглядел так, будто хотел наброситься на тебя.
— Ты наблюдал за домом.
После инцидента сегодня вечером меня это уже не так сильно беспокоило, как раньше.
Он снял пропитанную кровью одежду, которая была на нём во время боя. Теперь на нём были одеты древние джинсы и такая белоснежная футболка, что по сравнению с чёрной, кожаной курткой, казалось, она почти светится.
— Хотя у тебя есть охранники, но… я хотел удостовериться, что всё в порядке.
Я чуть не сказала ему, чтобы он отправлялся домой. Билли не вернётся, а для Антона не имело бы смысла сегодня ночью охотится за мной. Без сомнения, он где-то зализывает свои раны, планирует следующее нападение или агитирует своих последователей.
Но Антон безумец. Ничего из того, что он делает, не имеет смысла. А мысль о том, что Люк будет защищать меня, внезапно привела к тому, что я почувствовала себя в безопасности — не так, будто меня преследует сталкер.
— Пойдём наверх, — прошептала я, — он взял меня за руку и, пока мы пробирались в мою спальню, скрыл нас заклинанием. — Кварторы сказали тебе, чтобы ты пришёл сюда?
— Они знают, что я здесь.
Я включила лампу, села на кровать, и стала наблюдать, как он ходит по комнате туда-сюда. Он прошёл к моему комоду и как бы случайно пихнул беспорядок, состоящий из украшений и всякой всячины: использованного входного билета, ученического билета с прошлого года, карандашей, заколок для волос. Он поднял бутылочку духов, понюхал и наморщил нос.
— Они пахнут не тобой.
— Я никогда ими не пользуюсь. Что они сказали?
— Они приказали вернуть тебя, — он пожал плечами, быстрый, сердитый жест.
Конечно приказали. Скорее всего они злорадно потирали руки и уже упражнялись в том, как скажут: «мы же тебе сразу сказали». Я притянула колени к груди, и когда заговорила, старалась, чтобы в голосе не было слышно усталости:
— Сегодня ночью?
Он прошёл дальше к моему письменному столу и поднял жеоду, которую я использовала в качестве пресс-папье, перебрасывая её с одной руки в другую.
— Я подумал, что тебе не помешает немного отдохнуть, поэтому согласился вместо этого остаться с тобой.
— И они подыграли?
Он усмехнулся. Его зубы были такими же белыми, как рубашка.
— По слухам мне сложно отказать.
Я не могла иначе, как ответить на его улыбку.
— У меня ещё никогда не было с этим проблем.
— Исключения подтверждает правило, — он пересёк комнату и сел рядом со мной. — А ты изрядное исключение.
Положив подбородок на колени, я разглядывала его. Тёмные круги под глазами, морщинка между бровей, которая была близка к тому, чтобы остаться там навсегда. Этот вечер ему тоже дался не легко.
— Ты устал. Ты не можешь всю ночь бодрствовать, только чтобы приглядывать за мной.
— Я не уверен в том, что смогу заснуть. Я всё время вижу перед глазами, как Антон держит тебя за горло, как будто в голове идёт кино. Я не могу это отключить. Тебе больно?
— Немного, — сказала я, вспоминая, как пальцы Антона сжались на горле и перекрыли мне воздух. Я сделала глубокий вдох, просто потому, что могла.
Люк осторожно убрал в сторону мои волосы, открывая шею. Его интонация была грубой, прикосновения напротив, нежными и осторожными.
— Ублюдок оставил следы.
— Я знаю.
Я уже пыталась размышлять о том, как их скрыть. Макияж не сможет замазать фиолетовые полосы. Шейный платок подошёл бы лучше, но он нарушал дресс-код.
С пятого класса у меня больше не было водолазок, и как бы я не старалась спрятать следы, они всё равно будут там. Я и дальше буду чувствовать, и помнить о них.
Я выпрямилась и прижала ладони к глазам, однако всё равно затаила дыхание.
— Позволь мне это исправить, — сказал Люк.
— Нет. Это причинит тебе боль, — дуги могут излечивать травмы, и Люк в этом особенно хорош, но из-за нашей связи он каждый раз, когда исцеляет меня, вредит себе. — Что, если Антон вернётся, прежде, чем ты оправишься?
— Он не вернётся. Пожалуйста, Мышонок. Уже достаточно плохо то, что это произошло, никому из нас не нужны ещё и вспоминания, — он потянулся ко мне, увидел, как я отпрянула и вместо этого взял меня за руки.
— А ты можешь пообещать, что это не причинит тебе сильной боли? — я не могла вынести мысли, что причиню ему ещё больше боли, чем и так уже доставила.
— Больнее, чем сейчас, когда я смотрю на них, не будет, — сказал он. — Откинь голову назад.
Я откинула, собрала волосы в хвост и закрыла глаза. Его рука перемещалась по моему горлу, и я начала задыхаться, потому что из-за паники не могла дышать. Он сразу убрал руку.
— Дыши для меня. Размеренно. Вдох выдох.
Я открыла глаза.
— Мне жаль, я слишком остро отреагировала.
— Это моя вина, — беспечно сказал он. — Давай попробуем иначе. В этот раз смотри на меня.
Я так и сделала. Он сидел на кровати напротив, скрестив ноги, и я села точно также, хотя мне было неловко из-за тонкой футболки и поношенных пижамных штанов из фланели. Я заставила себя не шевелить пальцами и обхватив ими колени, погрузилась в его глаза.
Даже если бы я не знала, что Люк волшебный, то его выдали бы глаза. Ни у кого больше нет таких зелёных глаз, если конечно не носишь контактных линз. Зелёный с золотистыми крапинками, и в зависимости от настроения Люка, его глаза могли блестеть как изумруды или стать мягкими, как летняя трава.
Чёрные как сажа ресницы, такие неприлично длинные, что казалось, когда он моргал, они могут зацепиться друг за друга. Уголки его глаз слегка приподнялись, как будто он улыбался, но я не осмелилась опустить взгляд, чтобы удостовериться. Я почувствовала его прикосновение на ключице, и горло сжалось.