– Не ведаю, прощаться али нет, коли отряд может и ночью объявиться? – погладил бороду княжич.
– Ничто, поприветствуемся вновь.
– И опять твоя правда, – рассмеялся Парфенов. – До встречи, Михайло!
– До встречи, княжич!
– Василь. Мы же договаривались.
– До встречи, Василь!
– Езжай с Богом!
– Тут езды-то саженей сто.
– Да? Так мы и соседи? А я и не ведал. Но теперь буду знать.
Бордак вскочил на коня, вывел скакуна на улицу и повел его к своему подворью, размышляя, как сообщить Алене новость о скором и долгом отъезде. Опечалится. Ведь готовится к свадьбе, а тут? Но повеление государя – закон. Должна понять. Да и месяц не год, пройдет быстро в делах и хлопотах.
У открытых ворот его встретил Герасим. Пропустив всадника, закрыл ворота, взял коня под уздцы.
На крыльце появилась Алена. Она улыбалась, радуясь его приезду. Он подошел к ней, обнял, поцеловал и шепнул на ухо:
– Нам надо поговорить.
Алена, как ни странно, сдержанно восприняла известие о долгом отъезде жениха. Лишь вздохнула:
– Худо мне без тебя будет, Михайло.
– Ты не волнуйся и ничего не думай. Мысли поганые гони прочь. Пройдет месяц, я вернусь, и мы обвенчаемся.
– Да, Михайло. Верю, так и будет. Мне надо собрать тебя?
– Вроде и рано, а там как знать. Самое необходимое подготовь, а провизию покуда не собирай, пропасть может.
Наутро сразу после трапезы объявился гонец, тот же самый четырехпалый Гордей.
– Приветствую, – кивнул он.
– Здоров был, – ответил Михайло. – С чем пожаловал?
– Тебе треба срочно быть на подворье княжича Парфенова.
– Оружие, снаряжение брать?
– Да, но держать не на виду.
– Это все?
– Все.
Гонец развернул скакуна и повел его к Кремлю.
– Уже, Михайло? – подходя, спросила Алена.
– Похоже, да. Собирай провизию, но немного, на день-два, не более, в суму все сложи.
– Да, Михайло.
Алена побежала к Марфе на кухню. Бордак же прошел в дом, в отдельную комнату, где хранились боевые доспехи и оружие. Отобрал нужное, сложил в другую суму. Шлем весь не влез, пришлось сверху накрывать полотенцем. С сумой вышел во двор.
Герасим уже ждал с конем оседланным. Алена вынесла сумы и приторочила к седлу. Вышел во двор и Петруша. Рано повзрослевшими глазами окинул происходящее и неожиданно подошел к Бордаку, уцепился за его штанину. Алена и Марфа заплакали.
Бордак поднял паренька, и мальчишка обнял его за шею. С минуту постояли так, потом Михайло опустил паренька на землю.
– Ты только вернись, очень прошу тебя, – подалась к нему Алена. – Какой-никакой, целый али убогий, изувечанный ворогом, но вернись, я буду ждать.
– Вернусь, Алена, обещаю.
Отстранив невесту, Бордак обнял Герасима:
– Ты тут поглядывай за всем, служку найди смышленого, и ведай – на тебя семью оставляю, не дай в обиду.
– Не дам, Михайло, да и кто посмеет обидеть твою невесту?
– Мало ли поганых людишек.
– Не сомневайся, они в безопасности. Ты себя сбереги.
Кивнув Марфе, Бордак вскочил на коня и, бросив последний взгляд на Алену с Петрушей, повел коня к подворью княжича Парфенова.
Тот его уже ждал.
– Приветствую, княжич! – поздоровался Бордак.
– И тебе здравствовать много лет, Михайло! – ответил Парфенов и вскочил на коня. – Едем на Калужскую дорогу, по ней до деревни Рогата, там в роще рядом с поселением объявлен сбор отряда. Опричники уже там. Оружие и доспехи взял?
– Взял все, что треба.
– Ну, тогда вперед!
Всадники пошли по Варварке, мостом через реку, далее к Калужской дороге.
Выехав на тракт, Парфенов спросил:
– Помнишь, я интересовался, как Иван Васильевич воспринял при вашей встрече упоминание имени мурзы Икрама?
– Помню. Ты спросил, не охватила ли царя ярость?
– Да. Мне стало известно, отчего таит злобу царь на этого мурзу.
– И отчего, коли не секрет?
– Дело вот в чем. С мурзой Икрамом таким же, как ты, посланцем государя в Крыму, в Кезлеве была достигнута договоренность о выкупе пятнадцати наших невольников, среди них боярина из рода Захарьиных-Юрьевых.
– Родственника первой и любимой жены Ивана Васильевича, Анастасии Романовны?
– Да. Так вот, договор заключили, сумму обговорили, передали ее мурзе. Большие деньги, скажу тебе, гораздо бо́льшие, нежели ты уплатил мурзе Басыру. Приехали за невольниками, а мурзы-то и след простыл.
– Как это?
– Просто. Обманул, пес шелудивый. Продал невольников своему османскому приятелю и с ним уплыл в Константинополь. То было два года назад. Посол Афанасий Федорович добился встречи с Девлет-Гиреем, тот возмущался, охал, ахал, обещал найти мурзу, наказать его, и если не невольников, то хотя бы деньги вернуть. Но ты же знаешь восточное коварство. В общем, ничего не получил Иван Васильевич, а мурза Икрам, как видишь, опять при дворе хана, и тот его не трогает. Вот и порешил царь наш сам наказать коварного и продажного мурзу. Осталась самая малость – заполучить его.
– Ясно. Ты молвил, что треба не обознаться при захвате Икрама, дабы вместо него не попал мурза Азат.
– Да.
– Ну, если Азата от Икрама я отличу, то других – нет. Коли Галебей решит посылать своих мурз не по утвержденным местам, то вместо Икрама на Донце может оказаться любой другой из мурз. А их я не знаю.
– Я удивился, что ты не спросил об этом при первом нашем разговоре, – кивнул княжич. – Объясню сейчас. Мурзы Вахид и Динар в 1567 году приезжали на Москву с крымским посольством. Я зрил их во дворце, отец же участвовал в переговорах. Этих опознаю. Мансура узнать не трудно, так как у него с отрочества шрам на всю морду. Подрался с кем-то из своих товарищей и получил сабельный удар. Удивительно, что глаза не лишился. Эту кривую рожу, увидев, не забудешь. Остаются кто? Твой осведомитель мурза Азат и нужный нам мурза Икрам. Дале объяснять?
– Нет!
– Добре.
– Идем-то в Марево?
– В Чугуев, так государь распорядился.
Они выехали из Москвы, прошли по Калужской дороге верст пять, увидели справа деревушку.
– Вот и деревня Рогата, а напротив, справа от тракта – роща березовая. Туда нам.
Они съехали с тракта, проехали до рощи.
На опушке их остановил окрик:
– Стоять!
Парфенов и Бордак встали, с воинами особого опричного отряда шутки плохи.
– Ждать!
– А чего ждать? – крикнул Бордак.
Опричник промолчал.
– Помолчи, Михайло, – сказал Парфенов. – Старшого, видать, вызвала стража. Дисциплина у опричников крепкая.
– Заметно.
Из леса вышел человек в одеже обычного ратника, хотя опричники носили черные, как монашеские, одеяния.
– Кто такие?
– Боярин Михайло Бордак и княжич Василий Парфенов, воеводы отряда, прибывшего в рощу.
– Угу! Грамоты царские имеются?
– Как без них?
– Покажите. По одному.
Ознакомившись с царскими грамотами, воин сразу сменил тон:
– Доброго здравия, воеводы. Прошу следовать за мной.
Старший пошел по тропе пешком, Бордак и Парфенов за ним на конях.
Вышли на большую елань. Тут же раздались команды на сбор.
Покуда опричники собирались, воеводы соскочили с коней. И старший представился:
– Десятник первого десятка и голова всего отряда Лука Огнев.
– Ну, а кто мы, ты ведаешь, – кивнул княжич.
Опричники построились в ровные шеренги. Поодаль под седлами и охраной стояли кони, ближе к дороге пять запряженных телег, упряжные лошади, с ними обозные.
Парфенов, Бордак и Огнев обошли строй. Воины были как на подбор, высокие, крепкие, спокойные.
После осмотра Парфенов скомандовал:
– Десятники ко мне, остальные к коням! Готовиться к переходу.
Десятники подошли и тоже представились: Фома Рубач и Яков Грудин.
– Неудобно выходит, княжич, – вдруг произнес Бордак.
– Что неудобно? – удивленно переспросил тот.
– Ты – воевода, я – воевода, первый, второй, главный, младший. Давай уж ты будешь воеводой, а я твоим помощником. А то воины запутаются, обращаясь к нам.
– Добро, пусть будет так, – кивнул Парфенов и повернулся к десятникам: – По царскому велению вы теперь в моем и помощника полном распоряжении. А теперь, как пойдем. Ныне проходим сорок верст, боле не получится. Идем по тракту, встаем на отдых в рощах, оврагах или балках, в селения и на постоялые дворы не въезжая. Пути до крепости Чугуев, что в Северской земле на берегу Северского Донца и двух других рек междуречья, две недели. Огнев?
– Здесь, – ответил первый десятник.
– Провизии на переход хватит?
– Должно хватить, коли не транжирить. А если что, и прикупить можно.
– Понятно. Покуда готовьтесь, я посмотрю обоз. Выходим по моему сигналу. Коли желает кто спросить чего, спрашивайте. Смогу – отвечу.
Вопросов у опричных десятников не было.
– Ступайте к воинам, Огнев, со мной!
– Слушаюсь, воевода!
Парфенов и Бордак осмотрели обоз. Он состоял из пяти телег. В телегах провизия, вода, сено, порох, пищали, заряды к ним, колчаны со стрелами, луки, готовые к использованию факелы. В трех телегах предусмотрены места отдыха для опричников, в каждой из этих трех телег поместятся по пять ратников. Упряжные лошади молодые, здоровые, крепкие. При обозе возницы и старший обоза.
– Наемные люди или служивые? – кивнув на возницу, спросил Михайло.
– Такие же опричники, как мы, только одеты под крестьян, – ответил Огнев.
– Умно, ничего не скажешь. Со стороны вроде торговый обоз с дорогим товаром, а посему и большой охраной. Псы мурзы могут только на этот обоз посягнуть.
– Ну, тогда подставимся сами, – улыбнулся Парфенов. – Ладно. Начинаем переход.
На переход отряду потребовалось двенадцать дней. В середине октября он подошел к крепости Чугуев.
Предупрежденный крепостной воевода князь Петр Петрович Верейский сам вышел встречать отряд. Ворота крепости были открыты, обоз втянулся внутрь, воевода же стоял на мостике через неширокий, но глубокий ров.