Ее живот снова ворчит. Ладно, хватит размышлять о привидениях. Она идет на кухню и берет с подоконника стеклянную банку с изображением Китти. Банка наполнена мелочью и фунтовыми монетками. Фло вытряхивает из банки мелочь на семь фунтов. В деревне есть маленький магазин, и до него около пятнадцати минут ходу.
Сунув мелочь в карман, она выходит из дома, запирает за собой дверь, сует в карман и ключ. И тут же в нерешительности останавливается. Фотоаппарат. Возможно, по пути ей встретится что-то такое, что захочется сфотографировать. Она бегом возвращается в дом, хватает фотоаппарат и вешает его себе на шею.
Тротуар, ведущий в деревню, очень узкий. Кое-где он полностью скрывается в густой траве и зарослях жгучей крапивы. Машин почти нет. Не считая отдаленного гула какой-то фермерской техники да изредка протяжного мычания коров, ничто не нарушает тишины. Подобное безмолвие кажется Фло зловещим.
Пару раз она останавливается, чтобы сделать снимок. Полуразвалившийся амбар, расколотое молнией дерево. Довольно скоро появляются первые признаки жилья. Справа находится деревенский клуб, окруженный полями для игр, и древнего вида детская площадка, на которой мама катает своего малыша на качелях.
Еще чуть дальше она видит расположенное слева маленькое здание начальной школы, а дома начинают тесниться все ближе друг к другу. В обоих направлениях разбегаются боковые улочки. Фло минует чисто выбеленный паб, увешанный корзинами с цветами. «Скирда ячменя» – провозглашает вывеска над входом.
Деревенский магазин расположен сразу за ним. Мини-маркет Картера. Фло толкает входную дверь, и она открывается в сопровождении старомодного звона колокольчика. За прилавком сидит женщина средних лет с густой шапкой седых волос. Она молча смотрит на вошедшую.
– Доброе утро, – улыбается Фло.
Женщина продолжает пялиться на нее с таким видом, как будто у девочки две головы. Наконец ей удается выдавить из себя ворчливое «Доброе».
Стараясь не обращать внимания на ощущение, что за ней пристально наблюдают, Фло бродит по магазину. Люди часто подозрительно относятся к подросткам, особенно если те чем-то отличаются от других. Фло замечает это повсюду. Пожилые люди косятся на тебя так обеспокоенно, как будто каждый встречный подросток только и мечтает о том, чтобы вырвать у них сумку. Ей часто хочется закричать: Мы просто юные. Мы не сплошь грабители, знаете ли.
Она покупает буханку хлеба, масло, плитку шоколада и диетическую колу. Этого ей должно хватить до того, как мама вернется из супермаркета. Женщина обслуживает Фло так быстро, как будто только и мечтает, чтобы та поскорее покинула магазин. Тут я с тобой солидарна, думает Фло.
Она съедает шоколад, бредя обратно по тротуару, и запивает его глотком колы. Она уже почти поравнялась с деревенским клубом, как вдруг ей приходит в голову, что в деревне, возможно, есть пристойная телефонная связь. Три палочки. Просто чудо. Этого хватит, чтобы написать Кайли и Леону. Она озирается вокруг. Мама с малышом исчезли. На детской площадке никого. Она подходит и садится на шаткую скамью возле карусели. Затем вытаскивает телефон и открывает снапчат.
Едва начав набирать текст, она слышит скрип калитки и, подняв голову, видит двух подростков, которые заходят на детскую площадку. Холеная белокурая девочка в облегающих джинсах и майке и хорошо сложенный темноволосый мальчик в футболке и шортах. Не ее контингент. И тотчас что-то в их походке подсказывает ей, что с ними могут возникнуть проблемы. Но вставать и уходить слишком поздно. Будет походить на бегство. Это то, чего родителям никогда не понять. Каждый день жизни подростка – это прогулка по минному полю в попытке избежать ситуаций, которые способны взорваться прямо тебе в лицо.
Фло продолжает смотреть в телефон, пока парочка располагается на качелях неподалеку, но сосредоточиться ей не удается. Она чувствует, что за ней наблюдают. И действительно, вскоре девочка ее окликает:
– Эй! Вампирина!
Фло не обращает внимания. Она слышит скрип качелей, означающий, что они встали и идут к ней. Мясистый парень садится рядом с ней, намеренно вторгаясь в ее пространство. От него пахнет дешевым спреем, лишь слегка заглушающим запах его тела.
– Ты глухая?
Ясно. Отставать они не собираются.
Она поднимает на него глаза и вежливо произносит:
– Меня зовут не Вампирина.
– А зря. Готка.
– Я не готка.
Блондинка меряет ее взглядом:
– Чем ты тут занимаешься?
– Своими собственными делами.
Не выходи из себя. Не давай им зацепок. Как правило, им это надоедает.
– Ты здесь новенькая.
– Вы очень наблюдательны.
Блондинка с любопытством ее разглядывает. Затем она щелкает своими наманикюренными пальцами.
– Погоди. Твоя мама, случайно, не новый викарий?
Фло чувствует, как вспыхивают ее щеки.
Блонди ухмыляется:
– Так и есть, верно?
– И что дальше?
– Это, должно быть, дерьмово.
– Я бы не сказала.
– Так, значит, ты чокнутая религиозная фанатичка.
– Да. Именно так. Я религиозная чокнутая готка.
Мясистый парень указывает на ее фотоаппарат:
– А что это за древнее дерьмо у тебя на шее?
Она напрягается:
– Фотоаппарат.
– А что не так с твоим телефоном?
– С ним все в порядке.
– А ну-ка, дай, мы посмотрим.
Он протягивает руку к фотоаппарату. Фло стискивает ремешок и вскакивает. И тут же об этом жалеет. Она проявила уязвимость. Обнаружила свое слабое место. Она видит, как заблестели глаза Мясистого.
– Что с тобой?
– Ничего. Почему бы вам с Тейлор Свифт просто от меня не отцепиться?
Он встает.
– Тогда дай мне взглянуть на свой фотик.
– Нет.
Все происходит очень быстро. Он бросается вперед. Фло инстинктивно выставляет руку, и та врезается ему в нос. Он с криком хватается за лицо. Между его пальцами сочится кровь, покрывая белоснежную футболку алыми пятнами.
– Ммм… какого черта…
– Том! – ахает Блонди. – Чокнутая сука, ты сломала ему нос.
Фло смотрит на них, застыв от ужаса, так и не опустив руку.
– Прости, – бормочет она. – Я…
Дверь клуба распахивается. Из нее выглядывает пухлая темноволосая женщина.
– Что тут происходит? О боже, Том, у тебя кровь!
Фло открывает рот, чтобы защищаться, но прежде, чем она успевает вымолвить хоть что-то, Блонди делает шаг вперед.
– Просто кровь пошла из носа, миссис Си. У вас есть салфетки?
– О да, Роузи, конечно. Да, да, заходите.
Том, спотыкаясь, бредет к двери клуба, продолжая держаться за нос, из которого по-прежнему льется кровь. Прежде чем войти, он бросает угрожающий взгляд на Фло.
Блонди тоже оборачивается к Фло и шипит:
– Убирайся отсюда к чертовой матери.
– Но…
– Я сказала… – она ядовито улыбается, – беги, Вампирина.
Фло незачем повторять еще раз. Она бежит. Как можно быстрее, придерживая одной рукой свой драгоценный фотоаппарат. Она не останавливается почти до самой часовни и только тут замедляет шаги, наклоняется и пытается перевести дыхание. Что, черт возьми, она натворила? Что, если он заявит на нее в полицию, обвинив в нападении? Мама сойдет с ума. Затем Фло вспоминает, как смотрела на нее Блонди.
Беги, Вампирина.
Фло знает этот взгляд. Это взгляд кошки, терзающей мышь. Играющей со своей жертвой.
Это далеко не все. Это только начало.
Глава 16
В супермаркете людно, видимо, потому, что он единственный в радиусе тридцати миль. Я стараюсь перемещаться с максимальной скоростью, но одним из недостатков наличия воротничка священника является невозможность нагрубить людям или оттолкнуть их в сторону, когда они перегораживают дорогу своей тележкой, врезаются в вас детской коляской или влезают впереди вас в очереди на кассу (хотя я в очередной раз убеждаюсь, что кассы самообслуживания в самом деле придумал дьявол).
Затем я сорок минут еду домой по извилистым проселочным дорогам. Добравшись до Сассекса, римляне напрочь забыли о рулетках. Я чувствую фотографию у себя в кармане. Я не должна была ее забирать. Но что-то в ней меня зацепило. Въезжаю в поворот, и мои покупки переворачиваются, бутылки звенят. И тут же я вжимаю в пол педаль тормоза.
– Вот дерьмо!
Помятый «Эм-Джи» припаркован на обочине, а его задняя часть торчит поперек узкой дороги. Темноволосый мужчина в джинсах и футболке сидит на корточках рядом со своим автомобилем, безуспешно пытаясь приподнять его домкратом. Каким-то чудом я его не сбила.
Мне хочется опустить окно и сказать мужчине, чтобы он убрал машину в сторону. Он мог спровоцировать аварию или погибнуть. С другой стороны, похоже, у него действительно проблема и… будь христианкой.
Я вздыхаю и выхожу.
– Вам помочь?
Мужчина выпрямляется. Ему явно жарко, он раздражен и кажется мне смутно знакомым. Под пятьдесят, обветренное лицо, темные волосы с проседью. Я вспоминаю, где его видела. Вчера на службе.
Он удрученно мне улыбается:
– Можете помолиться за то, чтобы я научился лучше менять шины?
– Неа, но я могла бы помочь вам правильно установить этот домкрат.
В его глазах мелькает удивление.
– Да? Хорошо. Я хотел сказать, спасибо. Это было бы здорово. Я полный ноль во всем, что касается машин.
Я подхожу. Он делает шаг назад, а я наклоняюсь и переставляю домкрат, задвигая его под машину. Затем поднимаю автомобиль.
– Лопатка для шин?
– Ах да.
Он поднимает с земли ржавую лопатку и тут же роняет ее себе на ногу.
– Ой!
Он хватается за пальцы ноги.
Я подавляю улыбку.
– Вы и правда ничего в этом не смыслите.
– Спасибо за сочувствие. Это очень по-христиански.
– Я помолюсь за ваш большой палец позже. Вы в порядке?
– Балетом мне уже не заниматься, а в остальном, – он осторожно становится на ногу, – все хорошо.
Я подбираю лопатку и быстро отрываю грузики, один за другим. Затем снимаю шину, кладу ее на траву и вытираю руки о джинсы.