Несколько мгновений он просто молча на меня смотрит. А затем кивает. Он ведет меня по коридору к полуотворенной двери. Запах здесь еще хуже.
– Несколько лет назад я перевел его вниз, переоборудовал гостиную в его спальню.
Аарон отворяет дверь шире, и мы входим в комнату.
Комната просторная. Вдоль одной стены стоят книжные шкафы. В центре комнаты в больничной кровати лежит преподобный Марш. Я слышу тихое сипение противопролежневого матраса. Чувствую кислый запах мочи от катетера, легкий запах судна. Подобные бывают в пансионатах для престарелых и больницах.
Марш – бледная и худая тень себя самого. Копна темных волос стала белоснежной, а сами волосы – тонкими, как паутинки сахарной ваты. Под кожей резко выделяются вены. Его глаза закрыты, и тонкие, как бумага, веки, мелко подрагивают во сне.
– Они держат его на лекарствах, – тихо говорит Аарон. – Теперь он много спит. Мне кажется, только во сне он обретает покой.
– У него что-то болит?
– Не особенно. Это скорее отчаяние, страх. Он все еще достаточно в сознании, чтобы понимать, что тело его предает, превращаясь в тюрьму из плоти и крови. Он в ловушке внутри себя самого. Он полностью беспомощен.
Из другой комнаты доносится звонок телефона. Аарон слегка кланяется.
– Прошу прощения. Это, наверное, из больницы.
Я киваю и подхожу к кровати. Стою и смотрю на Марша. Размышляю над тем, как мы все не подготовлены к болезням и старости. Мы беспечно шагаем им навстречу, подобно леммингам, бредущим к краю утеса. Мы воркуем над крошечными людьми, умиляясь началу жизни, и с содроганием смотрим на ее конец.
– Мне очень жаль, – шепчу я. – Мне жаль, что все так вышло.
Он открывает глаза. Я вздрагиваю. Наши взгляды встречаются, и его глаза расширяются. Одна рука приподнимается с простыни, скрюченные пальцы указывают на меня.
– Все хорошо, – говорю я. – Я…
Из его горла вырывается булькающий звук. Он пытается говорить, но это звучит, как будто он подавился.
– Ме-х… Меееххх.
Я пячусь назад на подкашивающихся ногах. Дверь распахивается, и в комнату врывается Аарон.
– Что случилось?
– Простите, – говорю я. – Он проснулся и начал кричать.
– Он редко видит новые лица. Наверное, это просто шок.
Он подходит к отцу и ласково касается его предплечья.
– Папа, все в порядке. Все в порядке. Это преподобная Брукс. Новый викарий.
Марш пытается высвободить руку.
– Мех, мех…
– Наверное, мне лучше выйти, – говорю я и поспешно покидаю комнату.
Я стою в прихожей, пытаясь взять себя в руки, все еще в шоке. Этот взгляд. Сдавленный возглас. Спустя несколько минут Аарон выходит в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
– Он уже успокоился.
– Хорошо. Мне очень жаль, что я его расстроила.
– Это не ваша вина. – Он откашливается. – Я благодарен вам за то, что вы заехали, и за поддержку.
Мы неловко улыбаемся друг другу.
– Я, пожалуй, пойду, – говорю я.
Аарон провожает меня к входной двери. Мне не терпится покинуть этот дом. Этот запах, эта атмосфера горя, эти воспоминания. Но у самой двери Аарон останавливается в нерешительности.
– Преподобная Брукс?
Я вопросительно смотрю на него.
– Мне приходит в голову только одна причина, по которой мой отец мог бы спрятать тело, – необходимость защитить другого человека.
– Кого?
Он пристально смотрит мне в глаза:
– В этом и заключается главный вопрос, не так ли?
Глава 46
Не ведаем, какую сеть себе плетем… Вот только на самом деле мы скорее несчастные мухи, нежели пауки, и видим липкую ловушку, в которую попались, лишь тогда, когда уже слишком поздно.
Я оставляю машину у часовни и по неровной дорожке иду к дому. У двери я останавливаюсь. Странное покалывание в затылке. Такое ощущение, как будто за мной кто-то наблюдает. Я оборачиваюсь и обвожу взглядом дорогу и окружающие поля. Ни машин, ни людей. Отдаленное жужжание сельскохозяйственных агрегатов. Больше ничего.
Возможно, я просто взвинчена. Мозг все еще обрабатывает загруженную в него новую информацию. Перестраивает сложившееся у меня предвзятое отношение к людям. (Хотя к Саймону Харперу это не относится. Он по-прежнему мудак.) Мне также не дает покоя странное предчувствие, что я вот-вот получу ответы. Но я совершенно не уверена, что мне хочется их знать.
Нахмурившись, я в последний раз обвожу взглядом окружающий пейзаж и толкаю дверь.
– Привет.
Ответа нет. Я заглядываю в гостиную. Фло валяется на диване, перебросив ноги через подлокотник и глядя в телефон. Она поднимает голову.
– Привет.
– Ты по мне скучала?
– Не очень.
– Мило.
Она опускает ноги на пол и садится.
– Мам, прости меня за вчерашний вечер.
– И ты меня прости.
Я присаживаюсь на краешек дивана.
– Послушай, я не хочу быть одной из этих мамаш, которые во все вмешиваются и все контролируют.
– Ты не такая. В основном. Разве что иногда. Чуть-чуть.
Я улыбаюсь:
– Я мама. И я старая. Хочешь верь, хочешь – нет, но я когда-то была подростком и делала массу идиотских вещей.
– Например?
– Я не собираюсь подбрасывать тебе идеи.
Она улыбается.
– Но в качестве мамы, – продолжаю я, – я должна попытаться обеспечить твою безопасность.
– Мне ничего не угрожает. Я знаю, что ты хочешь меня защитить, но мне ты тоже должна доверять.
– Просто иногда появляются друзья, из-за которых можно попасть в беду.
Приподнятая бровь.
– Я попала в беду не из-за Ригли. Я сама в нее попала, а он меня выручил.
– Возможно, ты права.
– Я права. Пожалуйста, мама, давай не будем из-за этого ссориться.
Я тоже этого не хочу. Но я не могу объяснить ей, почему мысль о ней и о мальчиках наполняет меня ужасом. Как рассказать о том, что мужчины-хищники подстерегают на каждом углу. Что не имеет значения, насколько ты умна, добра, талантлива, красноречива, потому что мужчина способен пустить в ход свою физическую силу, чтобы все это у тебя отнять, унизить тебя, оскорбить и превратить в жертву.
– Прости. Я попытаюсь лучше относиться к Ригли, договорились?
– Отлично. – Она садится ровнее. – Потому что он пригласил меня пойти с ним сегодня вечером в молодежный клуб.
Ах, вот оно что.
– Молодежный клуб?
– Да.
– С Ригли?
– Да.
– Когда он тебя пригласил?
– Недавно. Он заходил.
– Что?
– Он зашел, чтобы дать мне на время телефон взамен моего. Это очень мило.
Но он пришел в мое отсутствие. Я пытаюсь справиться с раздражением.
– Где находится этот молодежный клуб?
– В Хенфилде.
– Как ты собираешься туда добираться?
– На автобусе.
– Я не уверена.
– Мам. Пожалуйста.
Я не хочу, чтобы она туда шла. Но мне также не хочется давать ей новые поводы для бунта.
– Ты можешь пойти при одном условии, – говорю я.
– Каком?
– Я хочу получить подтверждение от его мамы.
– Намерение не обращаться со мной как с ребенком долго не протянуло.
– Пока тебе не исполнилось шестнадцать, юридически ты и есть ребенок.
Ее взгляд способен расплавить сталь. Я спокойно смотрю ей в глаза.
– Напиши ему сообщение и попроси номер его мамы.
– Госссподи.
Но она берет телефон и набирает сообщение.
Я возвращаюсь в прихожую и сбрасываю ботинки. Телефон Фло пищит.
– Пересылаю его тебе, – сообщает она.
Я достаю свой телефон и принимаю присланное в ватсап сообщение. На крошечном фото в уголке женщина в большой панаме с каким-то коктейлем в руке. Разглядеть ее лицо невозможно.
Фло мило улыбается:
– Ну что, довольна?
Нет, но это только начало. Я набираю сообщение.
«Привет, я Джек Брукс, мама Флоренс. Поскольку Фло и Лукас, кажется, подружились, я подумала, что нам тоже было бы неплохо познакомиться. Может быть, как-нибудь выпьем вместе кофе? И еще, как вы смотрите на то, что они вместе сходят сегодня в молодежный клуб?»
Ответ приходит почти мгновенно. Я его открываю.
«Привет, Джек, спасибо за сообщение. Да, я тоже об этом думала. Лукас говорил о молодежном клубе. Я уверена, что они чудесно проведут время. Если хотите, я их оттуда заберу».
Я чувствую, что у меня немного отлегло от сердца, и пишу в ответ:
«Если вам не трудно».
«Нисколько!»
– Ну что?
Фло угрюмо смотрит на меня с дивана.
– Мама Ригли говорит, что потом за вами заедет.
– Я могу пойти?
– Думаю, да.
– Спасибо, мама! – просияв, восклицает она, и у меня теплеет на душе.
– Может, мне тебя подвезти?
– Нет, я сама. Прими ванну или что-то в этом роде. Расслабься.
Ага, конечно.
– Я попытаюсь.
– Ой, чуть не забыла, – спохватывается она. – Сегодня днем случилось что-то странное…
– Странное? В каком смысле?
– Вокруг дома бродил какой-то мужчина.
Я смотрю на нее.
– Мужчина? Какой мужчина?
– Вроде как бездомный.
– Как он выглядел?
– Пошарпанный, темные волосы.
У меня екает внутри. Это мог быть Джейкоб. С другой стороны, это мог быть кто угодно. Да и как бы он меня тут нашел?
– Он с тобой говорил?
– Нет, он просто околачивался на кладбище, а потом скрылся.
У меня, наверное, уже паранойя. Хотя нашел же он меня в прошлый раз.
– Ты его раньше видела?
– Нет.
Я пытаюсь справиться с паникой.
– Мне просто не нравится, что возле дома ошиваются какие-то незнакомые мужчины.
– Может быть, он хотел зайти в церковь, но она была заперта.
– Возможно.
Она обеспокоенно смотрит на меня.
– Мне ведь все равно можно сегодня пойти? Ты не собираешься раздувать из мухи слона?
Мне это не нравится, но было бы нечестно забирать свои слова назад.
– Да, можно, но, прошу тебя, будь осторожна.
Она вздыхает с облегчением:
– Конечно. Спасибо, мам.
Я встаю.
– Мне необходимо выпить кофе, а потом я приготовлю обед. Как ты смотришь на чили?