– Да. Просто задумалась о том, как это ужасно.
– Хуже того, если их убили, что выглядит весьма вероятным, значит, кто-то здесь, в этой деревне, знает о том, что с ними случилось.
– Думаю, да.
Это также означает, что кто-то здесь лжет. Причем не один человек. Меня охватывает ощущение, что остается все меньше времени, чтобы успеть докопаться до истины. Я бросаю взгляд на лестницу.
– Майк, ты мог бы оказать мне одну услугу?
– Конечно. Я с тобой еще за шину не рассчитался.
– У тебя не найдется пары часов свободного времени?
Глава 52
Я договорилась встретиться с Инез Харрингтон возле ее дома в Льюисе, в артизанском кафе на центральной улице.
В Льюисе все, похоже, артизанское, ручной работы или высокохудожественное. Этот городок наводнен стильными женщинами, небрежно, но со вкусом наряженными в цветастые платья и резиновые сапоги, волочащими за руку детей с именами вроде Аполло, Бенедиктина и Амаретто.
Я заказываю черный кофе и устраиваюсь за столиком в углу кафе. Мне кажется, что на общем стильном фоне я выгляжу неряшливо и неухоженно. Я хотела было снять воротничок, но затем решила, что он придаст мне солидности, особенно с учетом того, что мне предстояла встреча с учительницей. В присутствии учителей я всегда чувствую себя беззащитной. Мне кажется, они будут ругать меня за употребление неправильной формы глагола. Или за то, что я лгу. Знаю, что, принимая во внимание мою собственную профессию, это может показаться несколько странным.
Прежде чем явиться сюда, я погуглила Инез Харрингтон, поэтому знаю, чего ожидать. С фотографии на меня смотрела женщина за пятьдесят с квадратным лицом, короткими седыми волосами и широкой улыбкой. Мне подумалось, что выражение «Только без глупостей!» изобрели именно для таких лиц. Я всматриваюсь в людей, которые входят и выходят из кафе. Я пришла на несколько минут раньше. В какой-то момент в двери входит Инез. Она выглядит чуть старше и чуть плотнее, чем на фото. Она идет ко мне.
– Преподобная Брукс?
– Да. Зовите меня Джек.
Она протягивает руку:
– Инез.
У нее теплая ладонь и крепкое рукопожатие.
– Спасибо, что пришли, – говорю я.
Она улыбается и тут же будто сбрасывает несколько лет.
– Не за что.
К нам подходит официантка:
– Принести вам что-нибудь?
– Латте, пожалуйста.
Она снова поворачивается ко мне. У нее прямой взгляд.
– Вам следует знать, что обычно я ни с кем не обсуждаю своих бывших учеников.
– Хорошо.
– Я делаю исключение, потому что меня попросил об этом Саймон Харпер.
– Он ваш друг?
– Нет. Я давала дополнительные уроки английского его дочери Роузи. И дружу с его женой, Эммой.
– Ясно.
– Как я поняла, ваша дочь Фло – ровесница Роузи.
– Да.
– Тогда вам должно быть известно, что подростковый возраст очень трудный.
– О да.
– Им правда сложно. Все эти бушующие гормоны… Я уверена, что они сами не всегда понимают, почему поступают так или иначе.
Официантка приносит латте и ставит его на стол.
– Спасибо.
– Я знаю, о чем вы. Должно быть, учить их – нелегкий труд.
– Но также и благодарный. Я видела отъявленных сорванцов, которые вырастали и становились очень добрыми и милыми людьми. Точно так же на моих глазах самые способные и успешные ученики полностью слетали с катушек. Поведение в подростковом возрасте никак не определяет личность человека.
– Целиком и полностью с вами согласна. Во мне нет ничего от того подростка, которым я когда-то была.
– В таком случае вы меня понимаете.
Еще как понимаю. И также ощущаю, что назревает очень большое «но».
– Но изредка попадаются подростки, которые ставят вас в тупик.
– Лукас Ригли?
Она кивает, а когда поднимает чашку с кофе, я замечаю, что ее рука едва заметно дрожит.
– Расскажите мне о нем.
– Поначалу мне было его жаль. Его родители умерли, когда он был довольно маленьким. В возрасте девяти лет его усыновили. Не то чтобы это имело какое-то значение. Я просто хочу отметить, что у него было не самое легкое раннее детство. И еще эта его дистония.
– Да, какое-то неврологическое расстройство.
Она кивает.
– Это не могло не сделать его объектом насмешек. Если подросток не такой, как все, это неизбежно оборачивается против него. Его обзывали и травили.
Меня слегка задевает слово «неизбежно». Я не считаю жестокость неизбежной. Это выбор, подпитываемый поведением родителей и окружением. Но я молчу.
– В школе делали все возможное, чтобы ему помочь. Я сама лезла из кожи вон, чтобы его поддержать, и лично беседовала с его обидчиками. Но некоторые дети будто не хотят себе помочь.
– В каком смысле?
– Казалось, Лукас сам стремится к тому, чтобы другие к нему цеплялись. Он провоцировал драки и привлекал к себе внимание хулиганов. Он порождал конфликты.
– Мне сложно поверить в то, что бывают дети, которые хотят быть объектами насмешек и травли.
– Мне тоже было бы сложно себе это представить.
– Расскажите мне о пожаре.
– Лукас подружился с девочкой по имени Иви. Она тоже была своего рода белой вороной. Тихая, застенчивая. Они постоянно были вместе. Я думала, что эта дружба может пойти на пользу обоим.
– А потом?
– Она его бросила. Группа девочек взяла ее под свое крыло, и она больше не захотела знаться с Лукасом Ригли. Вы же знаете, какими бывают девочки в этом возрасте.
На самом деле не знаю, потому что Фло никогда не состояла в этих девчачьих группировках. И она очень, я бы сказала, истово предана своим друзьям. Я была такой же.
– Лукас был подавлен, – продолжает Инез. – Его поведение стало еще более непредсказуемым. Он пропускал занятия. С ним вечно что-то случалось. Иви жаловалась на то, что он ходит за ней следом, околачивается вокруг ее дома.
– Какое это имеет отношение к пожару?
– Иви была той девочкой, которая чуть не погибла во время пожара.
Я примолкаю.
– Была среда. Иви поручили убрать какое-то спортивное снаряжение после физкультуры, которая была последним уроком. Кто-то запер ее в подсобке.
– Где был учитель?
– Учительница не знала, что она там. Она думала, что все ученики уже ушли.
– Очень ответственно.
– Нет. Но мы все совершаем ошибки. Позже Лукас пробрался в школу и поджег спортзал.
– И вы совершенно точно знаете, что это был Ригли?
– Кто-то заметил, как он убегал, насторожился и решил разобраться. К счастью, пожар не захватил подсобку и кто-то услышал, как Иви зовет на помощь.
– Как насчет осязаемых улик? Спички. Бензин на одежде.
Она вздыхает:
– К тому времени, как его допросили, он успел побывать дома. Он мог переодеться и помыться.
– То есть, другими словами, настоящих улик нет.
– Иви сказала мне, что это был он. Она призналась, что несколькими днями ранее он поймал ее на игровой площадке и сказал, что она сгорит.
– Дети часто говорят плохие вещи.
– Да. А бывают просто плохие дети.
Я изумленно смотрю на нее.
– Как насчет «поведение в подростковом возрасте никак не определяет личность человека»?
– Как правило, не определяет. Но иногда попадаются дети, которые не просто терзаются обычной подростковой тоской. И дело не в их происхождении или воспитании. У них просто неправильная комплектация. Это не подлежит ремонту. Говоря начистоту, Лукас Ригли внушал мне страх. Я все время боялась того, что еще он может сделать.
– Вы поэтому исключили его из школы?
– Его не исключали. Подробно обсудив все с его матерью и родителями Иви, мы решили, что будет лучше всего перевести его в другую школу.
– А Иви?
– Она осталась в нашей школе, но ее успеваемость резко снизилась. Она стала подавленной и замкнулась в себе. Однажды утром мама пришла ее будить и обнаружила, что в спальне ее нет. Иви повесилась в маленькой рощице в конце их сада.
– О боже. – По моему телу пробегает дрожь. – Какая трагедия.
– Эту историю замяли, а вскоре ее родители уехали из города.
– И все же вы рассказали об этом Эмме Харпер. Почему?
– Несколько месяцев спустя я навещала подругу в Хенфилде и увидела Роузи с мальчиком.
– С Лукасом Ригли?
– Да. Мне показалось, они очень… дружны.
Это заставляет меня нахмуриться. Сверхпопулярная Роузи дружит с неуклюжим подергивающимся Ригли? Как это понимать? Разве она вместе с Томом не столкнула его давеча в колодец?
– Когда это было?
– Вскоре после того, как он перешел в новую школу.
– Значит, вы испугались, что Ригли может сделать с Роузи?
Она смеется:
– Нет.
– Простите?
– Роузи Харпер способна за себя постоять. Я испугалась того, что они способны сделать вместе.
Я пытаюсь это осмыслить.
– И что сделала Эмма?
– Думаю, она запретила Роузи с ним общаться.
– Вот так просто?
Моя собеседница слегка пожимает плечами:
– Я больше ни разу не видела их вместе, хотя подростки бывают изобретательны.
Это уж точно.
– Как насчет матери Ригли?
– Как и многим матерям, ей было сложно увидеть отклонения собственного ребенка. Честно говоря, она кажется мне немного странной и слишком погруженной в свое сочинительство. Похоже, она посвящает больше времени этому вымышленному шабашу ведьм, чем собственному сыну.
У меня в голове что-то с громким хрустом становится на свое место. Хрясь.
– Простите, вы сказали сочинительство. Она писательница?
– Да. Молодежный автор. Ее книжки пользуются популярностью у некоторых школьников.
– Как ее зовут?
– Аннетт Ригли, но вам она может быть известна под псевдонимом Саффрон Уинтер.
Глава 53
Рядом с входной дверью висит табличка «Торговым агентам и непрошеным гостям вход воспрещен». Надо быть очень целеустремленным, чтобы сюда дойти. Я не уверена, что даже свидетели Иеговы на это способны.