Сознание, субъективный опыт внутреннего «я», представляет для нейробиологии одно из величайших испытаний. Даже доскональное знание работы мозга и нейронных коррелятов сознания может не суметь объяснить, как и почему человеческие существа обладают сознающим самого себя разумом.
Я прекрасно понимаю, что чтение этой главы не всем дастся легко. Но мое исследование анатомии, функций и методов визуализации мозга предназначено для того, чтобы мы лучше поняли всю сложность мозга и в то же время осознали, как мало нам еще известно о его функциях и происхождении сознания. Большинство нейробиологов придерживаются материалистского подхода, то есть исходят из предположения, что содержание мыслей, чувств и воспоминаний можно объяснить измеримой активностью мозга. Однако гипотеза, согласно которой сознание и воспоминания создаются и хранятся исключительно в мозге, остается недоказанной. Не существует прямых свидетельств, доказывающих, что нейроны мозга создают субъективную сущность нашего сознания, или объясняющих, как они это делают. В этой главе рассматриваются научные исследования, подтверждающие, что материалистский подход во многих отношениях оказывается несостоятельным и не может применяться в его нынешней форме. В настоящее время становится все очевиднее то, что сама по себе активность мозга не в состоянии объяснить сознание.
Поиски сознания
В предыдущей главе говорилось о том, что люди способны испытывать ясное сознание с воспоминаниями, отчетливыми мыслями и эмоциями во время остановки сердца. Но период клинической смерти, вызванной отсутствием притока крови к мозгу, характеризуется отсутствием какой бы то ни было измеряемой и клинической активности мозга. Как такое возможно? Что говорит нам наука о взаимоотношениях мозга и сознания. Где и как может быть локализовано сознание в мозге? Как может материя производить сознание? Ведь мозг состоит из материи в чистом виде, из атомов и молекул, а они, в свою очередь, являются строительным материалом для клеток с их химическими и электрическими процессами. Составленный из «строительного материала, лишенного сознания» мозг определенно способствует поддержанию сознания. Но действительно ли мозг «порождает» наше сознание? И где именно в мозге это сознание может возникать и помещаться?
Еще один вопрос – как нематериальная деятельность, такая как осознание или мышление, соотносится с видимой реакцией в виде измеримой электрической, магнитной и химической активности в определенном участке мозга. Эти виды активности можно измерить с помощью (1) электроэнцефалограммы (ЭЭГ), которая регистрирует электрическую активность коры головного мозга, или с помощью (2) магнитоэнцефалограммы (МЭГ), регистрирующей магнитную активность мозга. Различия в активности измеряются (косвенно) с помощью (3) функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), показывающей изменения в притоке крови к мозгу, поскольку кровь контрастирует с окружающей тканью. Томография дает контрастное изображение в зависимости от уровня кислорода в крови (BOLD), косвенным образом отражающее метаболическую активность нейронной сети. Она не регистрирует нейронную активность напрямую. Активность мозга также можно зафиксировать с помощью (4) позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ), при которой вводимое инъекционно радиоактивное вещество способно предоставлять более непосредственную информацию о различиях в метаболической активности клеток мозга. Можно измерить тридцатипроцентное увеличение притока крови к мозгу во время мышления или осознанности, так как нейроны тратят больше энергии на подобные процессы [1].
Анатомические структурные элементы мозга
Все эти виды исследований определяют изменения притока крови и активность в конкретных участках мозга. Эта активность может варьироваться для отдельных участников, в то время как меняющиеся мысли и эмоции также активируют новые участки. Это позволяет предположить, что нейронные сети играют некую роль в проявлении мыслей, чувств и воспоминаний, но не обязательно указывает на то, что клетки мозга действительно производят и хранят наши мысли и эмоции. У нас нет прямых свидетельств, которые доказывали бы, действительно ли нейроны в мозге производят субъективную сущность нашего сознания, и если да, как они это делают. Что нам известно, так это что следующие три структуры и тесные связи между ними дают нам возможность испытывать сознание: (1) восходящая активирующая ретикулярная система (ARAS) в стволе мозга; (2) кора головного мозга, особенно лобной, височной и теменной долей; и (3) связи между корой и стволом, которые поддерживаются посредством таламуса и гиппокампа (см. рис.). Эти центры демонстрируют явную активность в состоянии сознания, нанесенный им ущерб приводит к бессознательному состоянию или коме. Логично предположить, что взаимодействие между этими центрами мозга способствует тому, что мы испытываем как повседневное (бодрствующее) сознание [2].
Надежность современных исследований мозга
Насколько точны современные исследования мозга? Какие виды активности можно измерить, чем они вызваны, что говорят нам измеренные виды активности о том, что на самом деле происходит в мозге? И, разумеется, следует задаться вопросом, что означает измеренное отсутствие в мозге какого-либо из этих видов активности.
Функциональная магнитно-резонансная томография, или фМРТ (см. рис. на с. 226), показывает активность, вызванную притоком крови в мозг, с разрешением примерно с рисовое зернышко («воксель»). Миллионы нейронов должны сработать одновременно, чтобы осветить даже такой маленький участок. фМРТ не применяется для определения последовательности, а значит, и связи между измеренной активностью в разных участках. Максимально возможная скорость сканирования в настоящее время – всего один скан в две секунды, это слишком медленно, чтобы отследить и запечатлеть мозговые процессы, происходящие за считаные миллисекунды. Можно сравнить это измерение с изучением книги, при котором удается прочитать только одно слово из каждой тысячи.
МРТ мозг
В настоящее время методы научных исследований, по-видимому, неспособны в точности изучать нейронные процессы, связанные с нашим опытом сознания. Если изменяющееся взаимодействие между крупными группами нейронов действительно является нейронным коррелятом сознания, наши нынешние методы исследований непригодны для такой задачи, как запечатление этого процесса. Даже самые современные и детальные сканы фМРТ показывают нам не более чем физическую основу процесса наблюдения или осознания и никак не объясняют, что именно происходит в нашем мозге. Кроме того, сканы фМРТ ничего не говорят о содержании наших мыслей и чувств. Поэтому вызывает тревогу то, что исследования с применением фМРТ побудили некоторых ученых прослеживать причинно-следственную связь между некоторыми функциями мозга и специфическими умственными процессами [3].
Эту озабоченность разделяет датский нейробиолог и антрополог Андреас Репсторфф в недавнем интервью [4]. Его собеседник отметил, что «у Репсторффа есть нерадостное известие для его коллег»: «Всеобъемлющие объективные знания о природе человеческого разума невозможны, несмотря на все сканирование мозга». Репсторфф описывает свой опыт добровольного участника эксперимента. В ходе этого эксперимента участников помещали в аппарат для фМРТ и щекотали им ступни. Иногда они только ощущали щекотку, а в некоторых случаях могли также видеть происходящее в зеркало. Целью эксперимента было выявление различий в обработке мозгом информации. Но у Репсторффа вызвал раздражение руководитель эксперимента, который без каких-либо явных причин заставил его провести в томографе очень длительное время. Репсторфф решил разыграть этого руководителя. Когда его щекотали, он думал о футболе, а когда видел, что его щекочут, думал о похоронах своей кошки. Он объясняет: «Поскольку я думал о разных вещах, сканирование мозга, по идее, должно было показать активность в разных участках мозга».
Мысли Репсторффа не укладывались в рамки эксперимента, значит, результаты должны были озадачить его руководителя. Но тот не заметил в сканах ничего примечательного. Они не отличались от сканов других участников.
Поскольку я решил не выполнять просьбу руководителя эксперимента, мое состояние сознания должно было по определению отличаться от состояния тех участников, которые следовали инструкциям… Но у руководителя эксперимента отсутствовал способ объективного истолкования таких отличий, потому что мое поведение не имело выраженных отличий от поведения послушных участников. Допустим, измерения были достаточно точными и мои сканы мозга привлекли бы его внимание как необычные; понять смысл этих отличий он мог бы лишь одним способом – спросив, что творилось у меня в голове. В этом случае я мог бы либо соврать, либо сказать правду, или же, если бы я забыл, о чем на самом деле думал во время сканирования, затрудниться с ответом… Мысли субъективны. Выводы о чьих-либо мыслях зачастую можно сделать по поведению этого человека… Но прямой доступ к своим мыслям имеет только он сам. Это расхождение между взглядом от первого лица (субъективным) и взглядом от третьего лица (объективным) представляет для ученого, по-видимому, непреодолимые методологические проблемы. Как может нейробиолог получить объективные знания о сознании, если прямой доступ к мозгу обеспечен сугубо субъективным образом, посредством самонаблюдения? Сознание по своей сути не поддается проверке и, таким образом, не удовлетворяет научным критериям… В итоге улетучивается всякая надежда на получение полностью объективных знаний о сознании. Рано или поздно вам придется побеседовать с субъектом исследований, так что связь всегда останется субъективной.
Собственно говоря, Репсторффу любопытно узнать, не придется ли нам в ближайшие пять-десять лет смириться с мыслью, что глупо было даже надеяться на возможность объяснить нам самих себя посредством мозга.