На сороковой день после Пасхи
Этот двунадесятый праздник пасхального цикла всегда совершается в четверг шестой седмицы по Пасхе. В те сорок дней, что прошли после Воскресения Господня, Христос несколько раз являлся своим ученикам и укреплял их словом и благодатью для их дальнейшего апостольского служения. В одно из таких явлений Христос сказал ученикам о том, чтобы они собрались на сороковой день после Воскресения в Иерусалиме. После беседы Он вознесся от них на Небо, завершив свое земное служение.
Вознесение — праздник напоминания о Страшном Суде и воздаянии
Дело Христа не заканчивается с Воскресением. Главные этапы дела Христова это воплощение, рождение — Рождество, потаенная жизнь до тридцатилетнего возраста, явление на Иордане как Мессии, трехлетняя проповедь, подтверждающая мессианство чудесами и знамениями, промыслительное отвержение Его еврейским народом, распятие, смерть, Воскресение. Но это не конец.
После Воскресения Христос 40 дней пребывал на земле. Мы не знаем почти ничего об этом сорокадневном пребывании, кроме того, что Он являлся, когда Сам хотел, ученикам. Они постоянно находились в ожидании Его явления. Отрадно думать, что за остальное время Христос мог обойти всю вселенную: легкодвижимый, быстрый, Он мог являться на любом месте. Может быть, Он обошел те места, где потом явятся великие светочи христианства: Фиваиду, например. Возможно, Он являлся и Богоматери.
Число сорок — одно из сакральных в ряду чисел, это некий рубеж. Сорок дней пророк Илия шел до горы Хорив на встречу с Богом, сорок лет евреи странствовали по пустыне. И через сорок дней по Воскресении Христос уходит от земли. Уходит самовластно: без видимых ангельских рук, без колесницы, как Илия, без какой-либо иной поддержки, как, возможно, уходил Енох. Христос Сам покидает землю, благословляет учеников Своих и медленно восходит от них на Небо, заставляя смотреть вверх. Этим Он устанавливает нам некую вертикальную координату. На литургии есть возглас «Горе имеем сердца»: сердце должно быть направлено, устремлено вверх — горе. На этот возглас молящийся народ отвечает: «Имамы ко Господу» — наши сердца у Господа. Этот литургический возглас вполне соответствует празднику Вознесения. Сердце поднимает вверх.
Так они и стояли, мужи галилейские, на этой горе: подняв голову и прощаясь со Христом. Он уходил не быстро, не стремительно, и стал невидим не потому, что растворился или исчез, а потому, что с постепенным удалением от земли все уменьшался в их глазах, пока не скрылся из вида.
Апостолы не могли отвести взгляда от этого зрелища, и только Ангелы заставили их снова посмотреть перед собой, на землю, сказав: Мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо (Деян. 1:11).
Таким образом, праздник Вознесения — это праздник напоминания о Втором Пришествии и праздник ожидания Страшного Суда. Христос пришел, чтобы взойти на Небо, и взошел, чтобы снова прийти на землю. Он говорил: Не оставлю вас сиротами. Приду к вам еще (ср. Ин. 14:18). Приду к вам, возьму вас к Себе. Он, по сути, устраивает нам небесное жилище: «В дому Отца Моего обителей много, иду приготовить вам место». Он взошел на Небо приготовить нам место. «Когда приготовлю место, паки прииду и возьму вас к Себе, чтобы там, где Я, там и вы были. Идеже есмь аз, и вы будете» (см.: Ин. 14:2, 3).
Число сорок — одно из сакральных в ряду чисел, это некий рубеж. Сорок дней пророк Илия шел до горы Хорив на встречу с Богом, сорок лет евреи странствовали по пустыне. И через сорок дней по Воскресении Христос уходит от земли.
Христос пришел и говорил о Своем отшествии: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20:17). И никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий, сый на небеси (Ин. 3:13). Но и в этом работа Его не прекращается.
Он взошел к Отцу, чтобы умолить Его и чтобы в пятидесятый день был послан на землю Утешитель (см.: Ин. 14:16). Христос ходатайствует перед Отцом как Архиерей, взошедший на небеса, проливший Кровь и со Своей кровью вошедший во Святая святых. Он священнодействует со Своей Кровью, Он ходатайствует за нас и умоляет послать иного Утешителя. Это уже полное откровение Божества в человечестве — насколько можно вместить человечеству в этом мире. Это уже дальнейшее продолжение дела Христова.
В Вознесение мы прощаемся с телесным пребыванием Христа на земле, — кроме Евхаристии, в Евхаристии Христос пребывает телесно. Видимым образом Христос оставляет нас, но говорит нам: «Я с вами и никтоже на вы»[22]. Он напоминает нам и о Втором Своем страшном Пришествии, которое будет уже не смиренным, а грозным, славным и торжествующим: пришествие воздаяния, пришествие суда, награды и наказания.
Праздник Вознесения — это праздник напоминания о Втором Пришествии и праздник ожидания Страшного Суда. Христос пришел, чтобы взойти на Небо, и взошел, чтобы снова прийти на землю.
Так что в Вознесение люди поднимают глаза и понимают, что они небесные существа — существа с небесной пропиской. Человеческое тело появилось там, где его никогда не было. Человеческая природа вошла в Божественные недра. В недра Божества вошел человек во Христе, и Ангелы теперь поклоняются обоженному человеку, видят Владыку воплощенного.
Троица. Святая ПятидесятницаНа пятидесятый день по Пасхе
Празднование праздника Святой Троицы установлено самими апостолами в память о событии, произошедшем на пятидесятый день после Светлого Христова Воскресения. Это событие — сошествие Святого Духа на апостолов — было предсказано Господом в Евангелии. В день Пятидесятницы апостолы вместе с Пресвятой Девой Марией, некоторыми женами-мироносицами и другими последователями Христа собрались в Сионской горнице. Тогда и случилось это событие, принесшее апостолам дар говорить на разных языках, дар мужества, мудрости, смелости и решительности в деле проповеди Евангелия.
Пятидесятница — День рождения Церкви
День рождения Церкви Христовой — Пятидесятница. Все, что говорит Христос в Евангелии, сказано до излияния Святого Духа на апостолов. Если Моисей в Пятикнижии, начиная от сотворения мира, писал не то, что видел, но то, что открывал ему Бог, то апостолы писали то, что лично видели. Однако писали не сразу, как пишут репортеры, а записывали позже, не доверяясь одной лишь памяти человеческой, но под действием Утешителя, о Котором Христос сказал, что Тот от Моего возьмет и возвестит вам (Ин. 16:14). Итак, притчи Христовы, Его беседы с народом и с отдельными людьми (Никодимом, самарянкой), первосвященническая молитва, чудеса и знамения были произнесены и совершены до Креста и Воскресения. А затем, под действием Духа Святого, они были закреплены в виде текста святыми писателями — Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. В этом смысле интересно обратить внимание на слова Христовы, сказанные Им уже после совершения Искупительного Подвига. Этих слов, если сравнивать с евангельскими словами, немного, и они емки. Вот Христос является Павлу (будущему апостолу, а тогда — гонителю) по дороге в Дамаск. Происходит диалог, о котором даже в Книге Деяний Павел затем упоминает несколько раз. Можно думать, что в последующей жизни своей апостол языков многократно повторял множеству разных слушателей то, что произошло с ним тогда, по пути в Дамаск. Диалог Христа и Павла (в ту пору именуемого Савлом) имеет несколько характерных особенностей.
Люди, бравшиеся за объяснение Апокалипсиса, никогда не дерзали на полное и исчерпывающее его толкование. Они знали, что слово Божие вообще, а последняя книга Библии и подавно, способны выскальзывать с прокрустова ложа «исчерпывающих» объяснений и схем.
Во-первых, Христос называет будущего апостола по имени: Савл, Савл! Что ты гонишь Меня? (Деян. 9:4) Христос знает того, к кому обращается. И само обращение подобно тому, как призывал Бог по имени Авраама или Самуила. Имя призываемого человека повторяется дважды, так, чтобы и внешнее ухо услышало, и «сокровенный сердца человек» (1 Пет. 3:4). Весь человек в своей таинственной сложности призывается. А вот Савл не знает Говорящего с ним. Отсюда вопрос: Кто Ты, Господи? В ответ Господь называет Себя по имени: Я Иисус, Которого ты гонишь (Деян. 9:5). Затем следует еще вопрос: «Что повелишь мне делать?» — и указание Господа на то, как нужно теперь поступить Савлу.
Вот несколько черт, которые мы запомним: Христос знает, к кому обращается; вступая в диалог, Христос называет Себя, открывается; затем звучит повеление — что дальше делать. Эти характерные черты нам пригодятся, когда мы попробуем повести разговор о других словах Христа Спасителя, прозвучавших после Его Воскресения. Речь пойдет об обращении Господа к Ангелам семи Церквей. Слова эти находятся в Откровении Иоанна Богослова, во 2-й и 3-й главах. Послание Христа Церквам имеет одну структуру. Сначала Христос открывает о Себе нечто, именуясь неким новым именем, еще не звучавшим: «Так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч» — или: «Так говорит Первый и Последний». После откровения нового имени Христос говорит, что знает того, к кому обращается: «Знаю твои дела». После этого идет речь, обращенная к конкретному слушателю, которого знает Господь, и речь эта носит обличительный, строгий характер. Вскрываются и именуются недуги, произносятся сдержанные и редкие похвалы. Затем совершается призыв к конкретному образу действий и дается обетование награды для тех, кто исполнит сказанное. Так повторяется семь раз.
Люди, бравшиеся за объяснение Апокалипсиса, никогда не дерзали на полное и исчерпывающее его толкование. Они знали, что слово Божие вообще, а последняя книга Библии и подавно, способны выскальзывать с прокрустова ложа «исчерпывающих» объяснений и схем. Тем не менее были неоднократные попытки увязать обращение Господа к семи Церквам с семью эпохами бытия Вселенской Христовой Церкви, с семью периодами жестоких гонений на христиан во времена до Константина и прочее. Ничего плохого в этих попытках нет, но и ждать от них конечных ответов вряд ли стоит.
Мотив написания данных строк следующий. В Слово Божие нужно всматриваться, словно в зеркало, в поисках своих природных черт и изъянов, требующих исправления. Над каждой страницей можно спрашивать себя: «Где здесь я?» или: «Где здесь обо мне?» Если там нет ничего ни для меня, ни про меня, то стоит ли мне изучать это? Сказанное Господом в отношении Церкви Пергамской или Ефесской было бы для меня бесполезно, если бы смысл сказанного исторически исчерпывался указанной Церковью и конкретной эпохой. Но в том-то и смысл, что сказанное ефесянам касается меня и тебя; сказанное о филадельфийцах тоже относится к тебе и ко мне. Итак, ни на что не претендуя, а также помня твердо, что Апокалипсис не читается в храмах по причине сугубой сложности объяснения, обратим внимание на слова Христа семи Церквам Азии, рожденным проповедью Иоанна Богослова. Это, как мы говорили чуть выше, слова Господа, не просто пришедшего совершить спасение, но слова Господа, уже претерпевшего Крест, умершего и воскресшего, уже восшедшего на Небеса и умолившего Отца послать в мир Утешителя. Это слова Господа, общающегося с уже рожденной, с уже живущей на земле Его Церковью.
Ангелу (считается многими, что епископу, с чем и мы нимало не спорим) Ефесской Церкви Христос открывается как Держащий семь звезд в деснице Своей, ходящий посреди семи золотых светильников. Господь знает его дела, и труд, и терпение, а также то, что Ангел Ефесской Церкви «не может сносить развратных». Обратим на это внимание. Плохо понятая свобода или, что хуже, корыстно понятая свобода, возвещаемая Евангелием, уже в апостольские времена стала для многих «поводом к распутству». Об этом часто пишет апостол Павел. Более всех учившему о христианской свободе, противоположной игу закона, ему и более всех приходилось настаивать на отличии свободы от вседозволенности. Еретики же, появившиеся чуть ли не сразу, именно идеей свободы оправдывали любые практики, вплоть до самых неудобопроизносимых. О них Петр писал: Произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления (2 Пет. 2:18–19).
В Слово Божие нужно всматриваться, словно в зеркало, в поисках своих природных черт и изъянов, требующих исправления. Над каждой страницей можно спрашивать себя: «Где здесь я?» или: «Где здесь обо мне?»
В Ефесе также испытали некоторых, назвавшихся апостолами, и нашли, что они лжецы. Тоже характерная черта Древней Церкви. Пришел человек и говорит: «Я видел Господа, я был с Его учениками». Начинает рассказывать, его слушают, окружают почетом. По каким критериям отличить истинного свидетеля дел Божиих от возможного проходимца? Нет ни грамот, ни документов, ни фотографий. Нет никаких способов идентификации, столь распространенных ныне. По чудесам? Опасный критерий. Источник чудес — Бог, и святые люди-чудотворцы вовсе не владеют правом творить, что хотят и когда хотят. Единственный критерий — нрав. Древнейший памятник христианской литературы «Учение двенадцати апостолов» говорит, что если некто пришел к вам как пророк и просит денег, он — лжепророк. Если назвался апостолом и пользуется уважением, но задерживается надолго, не идет дальше с проповедью, то он — лжеапостол. Другими словами, корыстолюбивый нрав, желание пользоваться благами и славой есть обличение лжепроповедника. В Ефесе таких распознали.
В Ефесе не только распознали обманщиков и развратников. Там ради Господа трудились и многое перетерпели, были строги и внимательны, но все же не остались без упрека. Имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою (Откр. 2:4). Это «оставление первой любви», возможно, есть то самое, знакомое всем привыкание и охлаждение в вере, которое сменяет период первого горения. Все, кто уверовал, горели. Но кто не знает, что такое остывание? Это и есть оставление первой любви. Оно отчасти неизбежно, но оно не невинно. Оно названо падением. «Вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела».
Прочитав эти строки, мне менее всего нужно думать теперь о Ефесе. Я вспоминаю свои «прежние дела», свой огонь и ревность, свою радость, свою легкость и смелость, которых было когда-то так много. Они как-то боком-боком, незаметно с годами ушли из жизни, уступив место расчетливости, суете, усталости. Призыв Откровения слышу как слово, обращенное ко мне. В случае, если слово будет пренебреженно, Господь обещает вскоре прийти и сдвинуть светильник Ефесской Церкви с его места. Исторически Церкви возрастают и приходят в упадок. Там, где раньше цвело благочестие, ныне может быть полная духовная разруха. И для того, чтобы светильник был сдвинут с места, не обязателен явный грех. Достаточно одного лишь ослабления ревности, затухания огня первой любви. Даже изгнание лжеапостолов и сопротивление разврату недостаточны для церковного здоровья.
Напоследок Христос произносит утешение — утешение специфическое. Впрочем, то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела Николаитов, которые и Я ненавижу (Откр. 2:6). Ненависть свойственна только тем, кто любит. Кто не умеет любить, тот не умеет и ненавидеть. Толерантный теплохладен, то есть безразличен. Христос же умеет ненавидеть, и хорошо тому, кто ненавидит то же, что и Христос. Очевидно, и любить такой человек будет то же, что Христос любит. Николаиты же, скорее всего, те самые проповедники разврата, прикрывающие распутство словами о любви и свободе. Это ранние извратители Евангелия, во всякой эпохе имеющие своих подражателей.
Кто ведет борьбу с грехом, кто не дает погаснуть огню первой любви и веры, тот во Христе приступит к источнику бессмертия, от которого был отогнан согрешивший Адам.
Слово Христа к Церквам — это слово полководца к воинам. Христос Сам воевал и одержал победу. Поэтому, давая обетования, Он обращается к «побеждающему»: Побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия (Откр. 2:7). Кто ведет борьбу с грехом, кто не дает погаснуть огню первой любви и веры, тот во Христе приступит к источнику бессмертия, от которого был отогнан согрешивший Адам (см.: Быт. 3:22–23). Библия совсем не случайно начинается книгой Бытия и заканчивается Откровением. Начинается творением неба и земли и заканчивается видением нового неба и новой земли. Начинается повестью об изгнании человека от древа жизни и заканчивается обещанием вкушения от него. Длинный путь истории завершается в Апокалипсисе. Но завершается он не так, чтобы нам только созерцать завершение. Нам самим указана работа и борьба. Обетования даны «побеждающим».
Перед Троицей: вода и голубь
Когда потоп завершился, Ной стал выпускать из ковчега птиц. Те должны были дать знать о появлении сухой земли. Первым чести следопыта удостоился ворон. Он отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды (Быт. 8:7). Но то ли для ворона было много пищи в виде трупов, носимых волнами, то ли по другой причине, но его полеты ничего не сказали Ною. Следующим пернатым разведчиком был голубь, и его полеты исчисляются цифрой «три».
Вначале голубь не нашел места покоя для ног своих и возвратился в ковчег. Затем он принес в клюве, как некую бескровную добычу, свежий масличный лист. Тогда узнал Ной, что вода сошла с земли. И уже в третий раз улетев, не вернулся обратно голубь. Перерыв между полетами во всех случаях длился семь дней (см.: Быт. 8:6–12).
«Вода» и «голубь», — произнося эти слова, мы должны воскрешать в сознании слова, сказанные о потопе, но не только. Крещение Господне — это тоже библейское событие, в котором участвуют вода и голубь.
Над тихими водами Иордана, как и над мутными и тяжелыми водами потопа, тоже летала безобидная птица. В ее образе видимо для глаз явился тогда Святой Дух (ср. Лк. 3:22). Это не было воплощением Духа, но именно принятие такого видимого образа, который бы связал воедино ту древнюю милость (прекращение водного погубления) и милость новую — явление Бога как Троицы и Иисуса — как Христа.
Теперь вернемся мысленно вновь к ковчегу, удерживая в памяти то, что Дух являлся на Иордане «в виде голубине»[23]. Это подарит нам один очень яркий образ, относящийся к благодати Святого Духа и касающийся всех нас. Голубь Ноя отлетал и прилетал, не сразу найдя место покоя для ног своих. Это ли не образ действия Духа в отношении наших сердец, чаще всего покрытых темными, мертвыми водами?
Мы часто просим, не понимая толком, что же именно просим. Просим, не вкладывая в прошение сердца, как бы «на всякий случай», по готовому тексту и по привычке. Ожидать благодатных действий над собой при таких молитвах не стоит.
Та самая известная стихира «Царю небесный», обращенная к Святому Духу, которая используется как постоянная молитва Утешителю и читается каждый день, кроме периода Цветной Триоди, содержит в себе просьбу: «Прииди и вселися в ны (нас)». «Прииди и вселися, прииди и вселися», — просим мы многие сотни раз в течение года.
«Прииди и вселися», — просят миллионы таких же, как мы, христиан, а Духу все равно некуда вселяться, и Он, как голубь, летает над поверхностью воды, не имея места покоя для ног своих.
С одной стороны, здесь есть наша невнимательность. Мы часто просим, не понимая толком, что же именно просим. Просим, не вкладывая в прошение сердца, как бы «на всякий случай», по готовому тексту и по привычке. Ожидать благодатных действий над собой при таких молитвах не стоит.
Но даже если мы просим внимательно и понимаем, чего, собственно, просим, то и тогда голубь из Ноева ковчега показывает нам, как непросто вселиться Духу Святому в естество человеческое.
Для начала — Ему просто негде опуститься. Есть квартиры, в которых от обилия хлама и грязи негде сесть. Есть стаканы и чашки, в которые никто не нальет воды, чтобы напиться — так они грязны. И есть человеческие души, над которыми Дух Святой может только сверху летать, как летал Он в начале мира над первичным хаосом и водою (см.: Быт. 1:2). Таковы все вообще люди в своем непреображенном и неисправленном состоянии.
Затем, если некие труды ради Бога совершаются, если какие-то слезы о грехах льются, если совершается нечто святое или стремящееся к святости, то Дух находит свежий масличный лист. Это — начатки земли, первые жертвы от первых плодов. И лишь потом, после определенного времени, а не сразу, Дух может найти высохшую землю сердца, на которую можно опуститься.
Начиная с Пятидесятницы мы вновь начинаем взывать к Утешителю: «Прииди и вселися в ны». Нам должно делать это сознательно, постоянно и с верою, доколе не произойдет само вселение, приносящее с собою (по тексту молитвы) очищение от всякой скверны и спасение души[24].
В духовной жизни если чего не просишь, того и не имеешь. Не просишь Духа — не имеешь Духа. А не имея Духа, попадаешь под определение апостола: Это люди, отделяющие себя от единства веры, душевные, не имеющие Духа (Иуд. 1:19). Без толку ждать от таких людей исполнения заповедей. Они способны только на грех, бунт и на презрение к тому, чего не понимают.
Не забудем также и того, что окончательный суд над землей произойдет не раньше, чем Дух Святой станет бездомным в мире людей. Ему некуда будет вселиться, и никто его внутрь души своей и не пригласит, и не впустит. Именно так было и перед потопом, когда сказал Бог: Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками сими, потому что они плоть (Быт. 6:3).
Поэтому приступим к умолению Духа, да не уйдет от нас, но паче — да вселится. Да просим с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой (Иак. 1:6).