1. Физическая рамка.
2. Экстрасенсорная рамка.
3. Маятник.
4. Компас.
Выводы делать пока рано…
Возле сараев всё то же. Едят.
Ужин в самом разгаре — очередная смена поглощает какое-то варево из здоровенной кастрюли, остальные, уже приняв пайку, блаженствуют, сидя чуть в сторонке. Кругом атмосфера сытости и благополучия. Садимся и мы с Борисом, но поодаль, дабы не мешать.
Не тут-то было — откуда ни возьмись появляется Ведьма Манон.
…Свят! Свят!
Насколько мне известно, здесь её слегка недолюбливают (раскусили!) и даже, кажется, начинают побаиваться. Мне-то её бояться нечего, но всё же…
Вероятно, именно из-за этого Манон сегодня не в духе. Так и кажется, что сейчас я услышу шипение. Интересно, за что это она так возненавидела род людской? Или её очередной муж так плох?
Манон не шипит — шепчет, и я сразу начинаю жалеть, что заглянул сюда…
…Выходит, о нас с О. тут все знают? Или это только Манон знает, всё-таки Ведьма? Во всяком случае, она не очень ошибается. Ещё два года назад Манон не без злорадства предсказала, что у меня с О. ничего не получится. Теперь же на правах старого друга она уверенно констатирует, что…
Спасает меня Борис, обещая Ведьме камеру пыток и костёр из мокрой соломы. Манон окрысивается и начинает злобно шипеть — на этот раз именно шипеть на нашего химика, но тот невозмутим. Навьи чары на него, истинного материалиста, не действуют.
Ведьма предрекает нам обоим скорую погибель и уползает куда-то в тёмные кусты.
…Искать зелье, следок вынимать, волосок разрывать, воск топить, фигурки лепить, иглами протыкать, проклятье шептать… Сгинь, сгинь, сгинь!..
Между тем молодёжь тоже беседует о делах мистических. Стеллерова Корова, верная ученица Манон, начинает сеанс хиромантии, причём желающие образовывают внушительную очередь. Откуда-то появляется Сенатор, тоже протягивает ладонь…
…А будет тебе, бриллиантовый, удача в казённом доме, и назначит тебя пиковый король в комиссию по бюджету…
Сенатор вполне удовлетворён. Пользуясь его присутствием, интересуюсь, не намерена ли демократическая власть помочь Херсонесу? А если у неё, у власти демократической, с деньгами декохт, то для начала не поспособствуют ли хотя бы восстановлению храма Владимира?
Это интересует, как оказалось, не только меня. Даже желторотики понимают, что ещё несколько лет, и от святыни останется лишь куча известняковых глыб…
В последнюю войну бомба — наша ли, немецкая, кто скажет? — снесла купол, но не обрушила стены. Мрамор и порфир собора содрали для отделки горкома родной партии, а чёрный мрамор пошёл на пьедестал очередного истукана с воздетой к небу десницей. А в опустевшем храме кто-то с дьявольской настойчивостью отколол десятки квадратных метров мозаичной смальты. В никуда сгинули кресты с монастырского погоста. Монастырь погиб ещё раньше — в январе 1921 года, когда чекисты по приказу пламенного революционера Бела Куны расстреляли почти всех, включая последнего игумена отца Викентия…
…Два года тому назад, как раз в те недели, когда амнистированная церковь отмечала тысячелетие Крещения, на моём, тогда ещё моем, Юго-Западном участке чья-то кирка вывернула из-под стены нечто, покрытое зеленой окисью, сквозь которую проступал фигурный, глубоко вдавленный крест. Это оказалось навершие ножен. Вскоре, перелистав несколько пухлых томов, я убедился, что меч, который вынимали из этих ножен, был не византийский, не греческий — он был варяжский. Пьяный скандинав из дружины Равноапостольного потерял ножны, выписывая «мыслете» после победного пира. Тогда, тысячу лет назад, идолы пали, чтобы в веке двадцатом отомстить — и живым, и мёртвым.
…Див кличет верху древа, велит послушати земли незнаеме, Велзе и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутороканский болван…
Увы, как выясняется, народной власти пока не до собора. Суверенитет… Правительство… Местная власть… А ведь предлагала патриархия ещё десять лет назад за свои средства привести храм в порядок. Как же, позволят адмиралы! К тому же Сенатор глубокомысленно поясняет, что «попов» в Херсонес лучше не пускать — заберут себе не только храм, но и музей.
…Оно, конечно, музей отдавать жалко, тем более «попам», да только ворованное впрок нейдёт.
А ушлые кооператоры, прорабы перестройки, уже вовсю торгуют дрянными фотками ещё не взорванного храма Владимира, чем, без сомнения, способствуют сохранению исторической памяти — по сходной цене.
В тот вечер засиживаемся у Эстакады допоздна, почти как в давние, теперь уже легендарные времена. Но и тут демократического перемешивания всех возрастов и всех состояний не происходит — мы беседуем тем же раскопным составом: я, Борис, Володя и мальчик Слава. Володя слегка оклемался к вечеру, но выглядит скверно. Разговор незаметно сползает к Володиной эпопее в Афганистане, слушать такое нет охоты, и я проста киваю», стараясь глядеть куда-то, в сторону…
О. тоже здесь, буквально в трёх шагах, в компании с братом и какими-то первокурсницами. Ни взгляда в мою сторону. Что ж, ждать больше нечего, хотя мне казалось, хотя я всё-таки надеялся…
Рабочая тетрадь. Обратная сторона. с. 12-14.
…Чёрная легенда о таврах лишь не так давно была развеяна работами археологов, но до сих пор остаётся в бытовом сознании. А между тем именно тавры защищали свою землю, не пуская на неё пришельцев. Их пиратство носило вполне определённый адрес, ведь, кроме греческих, иных кораблей на Чёрном море в то время не было. Сохранись до нашего времени таврские предания, мы бы узнали немало любопытного о героической борьбе таврских героев с армадами безжалостных пришельцев. Интересно, что греки обвиняли тавров в своих собственных грехах: пиратство вовсе не было чуждо эллинам, а человеческие жертвоприношения случались у «первых европейцев» даже в V веке до н. э.
Причина, по которой тавры не пускали «лягушек» на свои берега, очевидна. Обитатели Крыма были морским народом и сами были заинтересованы в контроле за побережьем. Только в конце V века до н. э. греки сумели закрепиться на границе гор и степи, но на Южный берег доступ так и не получили.
У скифов, и это тоже очевидно, такой заинтересованности не было. Потомки «ишкуза» так никогда и не стали морским народом. Их интересы лежали на суше, и несколько небольших городов на черноморском берегу не казались им чем-то опасным. В то же время скифы, судя по всему, быстро оценили выгоду от нового соседства.
Выгода эта была очевидна. Потомки «ишкуза» уже успели узнать блага цивилизации в ходе своего переднеазиатского анабазиса. Скифская знать привыкла к роскоши, к золотым украшениям, к массе полезных и бесполезных, но приятных вещей. Прежний путь на Восток был теперь закрыт — кавказские «ворота» были запечатаны савроматами. Великая Скифия была богата, но скифам требовался не «простой продукт», который они имели в избытке, а то, что можно было за него получить.
Греческие города на побережье стали для них новым окном, а точнее, началом моста, который связал Великую Скифию со Средиземноморьем. Положение Скифии становилось поистине уникальным. Если без этого моста она была лишь глухой периферией цивилизованного мира, то теперь она сама становилась крупнейшим транзитным центром, через который могла осуществляться торговля Средиземноморья не только со «степью», но и с «лесостепью», «лесом» и даже отдалёнными районами Севера и Заволжья. Потенциальные возможности такой торговли были практически не ограниченны. Сами греки не могли торговать с глубинными районами — скифы не пускали их дальше Днепровских порогов. Впрочем, и греческие города становились монополистами в торговле Средиземноморья и огромных районов Евразии…
Мы уже засыпаем, когда в комнату врывается Лука и начинает беспорядочно кружить, натыкаясь своими выпуклостями на мебель и предметы домашнего обихода. Из его бормотания можно что-то понять про какой-то бар или кафе и про то, что там водку подают почему-то в кофейнике…
И ведь будет дрыхнуть по полудня, оболтус!
…Не спится. Уже захрюкал во сне наш тюлень, давно спит Маздон, отбивающийся вместе с вечерней зарёй, видит третий сон Борис… Нет, определённо не спится. То ли на солнце перепёкся, то ли и вправду эти клетки, которые не восстанавливаются… А тут ещё под окнами что-то зашумело, забулькало, завизжало. Ну, ну, кто это там пикнички устраивать вздумал?
Штормовку на плечи, сигарету в зубы. Та-а-ак, очень приятно, это у нас, стало быть, столик. А что на, столике? Да-а-а… Достают же люди! А за столиком..
Очень приятно, очень! Все три подружки налицо: Лена да Марина из Кемерова вместе со Светой из этого, как его? Ну, куда Чехов ездил. А с ними вместо дядьки Черномора — Фантомас-Толик. Спи, Лука, спи! Вторая смена пришла.
Краткая политбеседа. Уважаемые! Бесценнейшие… Ваш приход — лучший праздник. Я б вас до утра слушал не дыша, но вот беда какая — народ умаялся. А будильник уже через три часа… Вот спасибо. И вам всем спокойной ночи.
Дружная шведская семейка упархивает куда-то в сторону моря…
Мы не пьём в этот вечер — и жаль, что не пьём. Моя кружка пуста и не дышит огнём. Дионис, как Эрот, он не требует спешки — Всё, что мы припасли, было выпито днём.
Крест кем-то сброшен со стенки раскопа и вдребезги разбит. Да, освятили место!.. Женька, Сенаторов сын, в отчаянии, Борис же вновь начинает обсуждать вопрос о том, где лучше соорудить костёр для проклятой Ведьмы. Да какой там костёр, если она и креста не боится? И тут Женьке в голову приходит поистине дельная мысль. Древесным углём, взятым прямо из нашей ямы, он тщательно изображает новый крест на том же месте. Попробуй разбей, называется. Ну что ж…
Отче наш, иже еси на небеси…
Прошу в яму… Слава, вы опять опаздываете! На вёдра, на вёдра!..
Дневник археологических раскопок Портового района Херсонеса. 1990 г.
Лист...