После того как бутылка отправилась на заслуженный отдых в ближайшие кусты. Лукою овладел бес странствий, и он предложил всем нам отправиться в ночное турне через гору Аю-Даг. Отговаривать тюленя было бессмысленно, и вскоре мы в сопровождении бомжей, которым оказалось всё равно, куда идти, карабкались через колючий виноградник по скользкому склону, чтобы выйти на алуштинскую трассу. Коктейль «Гурзуф» сделал своё чёрное дело, и, когда мы с бомжами уже достигли гребня. Луки с нами не было.
Да, волшебная ночь! Лил дождь, ноги шлёпали по раскисшей земле, и мы, ругаясь на всех известных нам наречиях, прочёсывали виноградник, чтобы найти хота бы тело.
Тело было обнаружено только часа через полтора.
Оно выбралось-таки к дороге, предварительно помяв боками ничем не провинившийся виноград. Тело было всё в порезах, но кровь унять было нечем. К счастью, у единственного пассажира рейсового троллейбуса, рискнувшего подобрать нашу компанию, обнаружился флакон одеколона и нечто похожее на чистый носовой платок…
С тех пор я закаялся куда-либо ездить с Лукой. Не романтик я, что тут попишешь?
Наш Гомер не успел закончить свой вариант этой дивной истории, а хмурый Буратино уже потребовал продолжения. Кружки стукнули, руки вновь потянулись к бутербродам. Лука не успел подобрать оборванную нить эпопеи, потому что Буратино сам пожелал высказаться.
Деревянненький суров, зато краток. У него была жена. Она выгнала его из дому. Он вернулся и выгнал из дому жену. Затем она вернулась и собирается выгнать его, Буратину. Посему все бабы — сволочи!
За что и выпьем!
Пьём и за это. Света явно довольна — улыбка не сходит с лица, очки поблёскивают, отражая отблеск свечи, водружённой ради интима посреди стола. А чего бы, собственно, ей не веселиться? Представляю, как наша компания выглядит со стороны, наверняка она чувствует себя здесь единственным нормальным человеком. Бедняга Лука, напрасно старается! Наш тюлень для этой востроносой не усатый мужчина в самом соку, а просто составная часть здешней экзотической фауны, нечто вроде ушастого ежа. Этакий эндемик.
А темп тостов нарастает. Буратино опрокидывая кружку за кружкой, грозным кликом призывает следовать его примеру. Незаметно кончается запас «беленькой», и в ёмкости льётся ядовитая желтизна из банки. Эге, а тут уже надо подумать! От ста пятидесяти граммов этой пакости я, конечно, не умру, но ведь здоровье дороже…
Бедняга Борис после всех наших похождений впадает в дремоту. Меня покуда спать не тянет, но я хорошо знаю, что такое перейти с «беленькой» на крутой крепляк, да ещё под икру минтая. Шиза плещется уже совсем близко, ближе чем жёлтое чудовище в банке, Лука с Буратиной вошли во вкус, их уже не остановить. Света… А что ей сделается — пьёт себе да веселится, небось у себя на Сахалине голимым спиртом пробавлялась… Ну что, в атаку? Боги Херсонеса, не поминайте лихом!
В атаку! Опрокидываю кружку и вкушаю сполна прелести жёлтого дива. Да-а-а… Что-то лампочка под потолком качается… Эге, а не пора ли сделать перекур?…Повело, вело, ведёт, уводит, заводит, с пол-оборота, с полглотка, с полвзгляда, жёлтое чудовище, жёлтая смерть, жёлтая чума, жёлтое страшилище…
Борис тихо дремлет. Лука завёлся с Буратиной по вопросу об особенностях криогенного резания в жидком азоте — тема, без всякого сомнения, более чем актуальная в настоящий момент. Приходится развлекать даму, всё-таки она здесь гостья.
…Нет, Свет, мы тут в Хергороде не все такие психи. Вот молодёжь, что у сараев, те люди как раз нормальные. Конечно, я понимаю, с нами интереснее, где такой зверинец ещё сыщешь? Вот Лука — каков, а? Орёл! Неужели не орёл? Но всё равно уверен, таких, как мы, ты у себя в Магадане не встречала. Конечно, конечно, в этом, как его, Сахалинске-Камчатском…
Востроносая, впрочем, настроена вполне миролюбиво. Она уже наблюдала нечто подобное, причём не единожды — когда бичи зарплату пропивают. А вообще здесь действительно интересно. Она никогда не встречала археологов и не бывала в Херсонесе. Жаль, о Лука ей почти ничего не показал. И рассказать-то будет не о чем…
Ну уж нет, рассказать будет что. А что касаемо бичей, то ещё вопрос, кто кого перебичует! Это ведь присказка покуда, гулянка только в силу входит. Как по-твоему, о чём сейчас Лука размышляет? О криогенном резании? А вот и нет. Сейчас он скажет одно волшебное слово…
Наша гостья слегка обижена — она, конечно, думала, хоть и не высказывает сие вслух, что всё это затеяно ради её вострого носика. Не спорю, первоначально так и замышлялось, но беда в том, что пьянка имеет свои законы, средство становится целью…
Вот сейчас! Допьют только.
Я не ошибаюсь. Пока мы с гостьей мило беседуем, банка почти опустела. Сейчас тюлень с Буратиной в последний раз поднимут кружки. Ещё минута… Точно.
…Мало!
Ну вот, Света, волшебное слово сказано.
Лука серьёзен и собран. Надо идти — в «Легендарий», а ещё лучше в «Дельфин», у него там швейцар знакомый. Надо взять ещё, потому как…
…Мало!
Оставляю гостью, обхватываю тюленя за мягкие плечи, в сторону отвожу. Лука, да брось ты, мы же и так косые. Ещё менты заметут, ей-богу! Да и чего ты возьмёшь — на часы взгляни!..
Ошибка — страшная и непоправимая. Последнего говорить не стоило ни в коем случае. Лука почуял трудную, но вполне разрешимую задачу, более того — почуял вызов. То есть как это не возьмёт?! В «Дельфине» есть швейцар, он всегда готов… И вообще, надо добавить, мы же ни в одном глазу…
Тут уже пытается вмешаться Света, что-то говоря о принципе разумной достаточности. Кажется, она слегка перепугалась — процесс превращения усатого толстячка в разбушевавшегося кентавра и в самом деле впечатляет. Но на помощь Луке приходит Буратино. Он лично берётся подстраховать нашего тюленя в этом трудном деле.
…Мало, мало, ещё, мало, глотнуть, хлебнуть, мало, мало, ни в одном глазу, ни в другом глазу, мало, мало, считай, и не пили, считай, и не пробовали, мало, мало…
Мало!!! Нет, это уже бесполезно. В одно мгновение наша компания теряет две пятых своего состава. Ну вот, погуляли… Эй, Борис, спишь? Слушай, давай чай заварим. Свет, ты чай будешь?
Чаепитие действует умиротворяюще, и включённая по этому поводу лампочка перестаёт раскачиваться. Но всё-таки жёлтое чудовище лучше было не дегустировать. Что, Борис, отбиваешься? Тогда ставь будильник. Спи, а мы тут посидим, надо же этих гавриков дождаться!..
Лампочка гаснет. Щербатая луна заглядывает сквозь давно немытые стекла…
…Вдвоём с чужачкой, вдвоём с чужой, с совсем чужой, не нашей крови, не нашей стаи, с чужачкой. Вдвоём…
Первой надоедает ждать Свете. Она дёргает носиком и заявляет, что, пожалуй, отправится к себе на Древнюю, потому как впечатлений хватает. Не спорю, но всё-таки предлагаю компромиссный вариант. В город дорога одна, заблудиться трудно, так почему бы нам не встретить припоздавших орлов? Чем сидеть тут в сигаретном дыму… Заодно ночным Хергородом полюбуемся — для пущей экзотики.
Очки блеснули в лунном свете. Предложение принято.
Штормовку на плечи. Сигареты… Спички…
Хергород лежит тихий, в неверном свете уходящей к невидимому горизонту луны. Скоро полнолуние, скоро оденется белым камнем ночная трава на Западном городище… Лунный смех в ушах, чёрные мертвы улитки на сухих стебельках.
…Зачем ты здесь. Луна? Зачем ты пришла, луна? Ты мне не бог, луна. Чего ты ждёшь, луна?..
Отходим недалеко — аккурат туда, где некогда Маздон оборудовал своё ночное лежбище. Тихая такая долинка… Маздон сейчас далеко — мирно спит в своей камералке.
Дальше — тропинка, чёрные ряды сараев, пустая Эстакада… В глазах у Светы что-то странное. Лунные блики играют на стёклах очков. Смеётся — негромким лунным смехом.
Змеиный год на дворе.
Очки падают в траву. Вслед за ними неслышно скользит штормовка, и я с запоздалым сожалением вспоминаю о сигаретах, оставшихся в кармане. Помнутся, жалко.
…Лунный свет на руках, лунный свет на губах, лунный свет на лице, лунный плеск в ушах, лунный, лунный, лунный…
Правды некуда деть — добродетель пресна.
Слишком долго терпеть ради вечного сна.
Херсонес! Херсонес! Ты отверг добродетель.
Здесь руины теперь. Участь грешных ясна.
Пачка уцелела, целы и спички. Правда, потерялись очки, но после минуты поисков они возвращаются на законное место. Что ж, курим… Жаль, конечно, что без фильтра. Ничего, в конце концов, в городе можно прикупить пачку болгарских…
Над нашими головами те же созвездья, что грели меня вчера возле умирающего костра. Странно, это было только вчера! Херсонесское время — вещь дискретная. Да, Свет, мы аккурат с гор, если хочешь, могу дорассказать то, что Борис не успел. Вот там и вправду было холодно…
Странно, по моим расчётам ночь должна уже давно кончиться. Впрочем, сна — ни в одном глазу. Но всё-таки как здесь ни мило, однако даму пора провожать домой, дабы успеть и самому соснуть часок или даже полтора, если повезёт.
В предрассветных сумерках её лицо кажется совершенно обычным — усталым, слегка помятым. Говорить не о чем, из обычной вежливости предлагаю встретиться где-нибудь в городе, скажем, у почтамта, что на Бэ Морской, в шесть, запоздало понимая, что в такую жару ехать в Себасту — истинная пытка. Спать, спать, спать… Хорошо, что Древняя рядом — спуститься к воротам, затем триста метров по асфальту…
…Ты не нужна мне, чужачка, это всё лунный свет, чужачка, ты не узнаешь меня, чужачка, ты всё забудешь, чужачка, я всё забуду, чужачка…
Так, можно ползти домой. Где-то на задворках души непрошеная кошка чуть-чуть, еле слышно, скребёт лапкой, но об этом не стоит думать, ночь позади, а ещё древние римляне говорили, что нет ничего хуже памятливого собутыльника.
А вот интересно, кого мне Лука секундантом пришлёт? Не иначе Буратину. Поскольку выбор оружия за мной, выберу кирку, её Лука уже год в руках не держал, справлюсь как-нибудь.