Однако, ещё не доходя до крыльца, начинаю понимать, что вызова со стороны тюленя не последует — по крайней мере, в обозримом будущем.
…Недвижное тело покоится на лежаке, вытащенном нашими соседями во двор. Впрочем, покой этот относителен — время от времени тело взбулькивает подёргивается, похрюкивает. Окружность в радиусе полутора метров, да и сам лежак, носят наглядные доказательства того, что герой пал не сразу, и поистине тяжка была его борьба…
Буратино сидит неподалёку, со стоическим видом попивая чаёк. Эге, а это как раз то, что сейчас нужно!
Ну-ка, сбегаем за кружкой…
Наш деревянненький хмур и недоволен. Все-то мы — люди несерьёзные, жить не умеем. А ему уже сорок четыре. И жить он умеет. А жену всё равно выгонит!..
Две пустые банки из-под жёлтого чудовища, стоящие рядом с тюленем, вместе с комментариями Буратины, проясняют картину агонии. Тюлень не оплошал, правда, пришлось прибегнуть к помощи ночного сторожа в каком-то магазине. Увы, пить им пришлось вдвоём с Буратиной. Мне, само собой, были обещаны кары земные и небесные, однако утешился наш тюленчик удивительно быстро. Но потерял бдительность и был погублен Змием. Добро бы ещё Зелёным, так ведь — Жёлтым…
…жёлтое чудище обло, озорно, стозевно, жёлтое чудище наземь Луку повалило, страшное! Рухнул рой — и взгремели пустые бутылки… В голосе Буратины — печаль. Лука негромко поxрюкивает в такт рассказу…
Мало выпили — итожит Буратино. Не спорю — можно было бы выпить и больше. Ну, всё ещё впереди.
Борису тяжко. Он, конечно, не может позволить себе не встать, даже не вздохнёт лишний раз, но вид имеет глубоко несчастный. Но он-то хотя бы поспал, а вот у меня будет видок… То есть не будет, конечно, уже есть. Да, мрачное утро, даже кофе сквозь зубы пьётся. Ладно, пора кончать волынку, погуляли… Та-а-ак, кепка, сигареты, спички, планшет, рейка. Ну, вперёд, труба зовёт! Поползли!
…Во рту эскадрон ночевал — буденновский, гусарский, кирасирский, уланский, пикинёрский, мамлюкский, драгунский. Ночевал, ночевничал, не стеснялся…
У сараев тихо — молодая гвардия и не думает вставать. Видать, не мы одни этой ночью весёлыми ногами скакáша и плясáша. Володя, Славик, ау! Вставайте, золотые, вставайте, бриллиантовые, ждём вас, не дождёмся.
Догоняйте!
…Д. появляется встрёпанный, мрачный, жалуется на то, что проспал, затем стреляет у меня сигарету, и мы долго курим, стараясь не глядеть на нахальных чаек, оккупировавших стены наших раскопов. Наконец, приползают наши зомбиобразные подчинённые.
Д. кривится, словно от зубной боли, но делать нечего.
Приступаем.
Володя, Борис, прошу в яму! А землица-то мокренькая. Да, Борис, водичка близко. Экая мерзость!.. Ну, золотая рота, будем выгребать…
Дневник, археологических раскопок Портового района Херсонеса. 1990 г.
Лист 17.
…Продолжили вскрывать первый штык 6-го слоя пом. 60-а. Характер слоя прежний, однако в нижней его части проступает новый песчаный слой. Встречаются крупные известняковые камни, некоторые со следами грубой обработки. Очевидно, камни использовались для укрепления фундамента Казармы.
Находок мало. Встречаются небольшие фрагменты кухонной посуды, некоторые со следами гари. Найдена ножка эллинистической амфоры (синопская, II в. до н, э.). По-прежнему встречаются фрагменты чернолаковой посуды, в том числе две ручки чернолаковых канфаров, ручка крупного сосуда и фрагмент дна (III в. до н. э.)…
Ближе к полудню, когда жара вступает в свои права и тень в раскопе ползёт под юго-восточную стену, становится совсем невмоготу. Остальным, впрочем, не легче — не иначе, весь личный состав экспедиции совершал этой ночью двенадцать Геракловых подвигов. Да, штормит нас, штормит… Мучает соблазн махнуть на всё рукой и отправиться по домам, тем более что грязюка, ползущая из-под кирок, не способна вдохновить даже желторотого Славу. Но нельзя, нельзя, не то совсем разопсеют! Нет уж, стой под солнышком, мучайся, будешь знать, как по ночам шкодить!..
Положение спасает мрачный Д., решительно заявивший, что нам с ним надо обязательно зайти в камералку, а затем к нашим сараям, где так хорошо сидится в тенёчке. Приказ есть приказ. Борис, оставайся за старшего и обязательно… Впрочем, не обязательно.
Ну его всё!..
Мы с Д. ещё не успеваем скрыться из виду, а весь трудовой люд — затылком чую! — уже ставит инструмент аккуратненько к стеночке, а сам поудобнее располагается в тенёчке. И слава богу! Больно уж день сегодня такой… Геофизический.
У сараев, само собой, тишь да гладь. Одинокая девица-практикантка, высунув кончик языка, перерисовывает обломок какой-то глиняной кастрюли. Очередная смена завтракает.
Едят!
А вот и О. с супругом. День добрый, день добрый!.. Спасибо, сходили нормально…
Д. с важным видом даёт ценные руководящие указания рисующей девице, после чего мы имеем законное право и даже обязанность возвращаться на раскоп, однако ноги отчего-то ведут нас в обратном направлении. Вскоре мы оказываемся в увитом виноградом и окружённом кипарисами монастырском дворике, аккурат напротив игуменского корпуса. Чудный дворик! Строй колонн с рельефными крестами окружает старый фонтан, где ещё недавно плавали золотые рыбки. Увы, теперь там ни воды, ни рыбок, но всё же это место выглядит дивным оазисом среди полуденного пекла. Неплохо строили монахи-мракобесы!.. Скамейка притягивает, и через минуту мы уже покуриваем, теша взор увитыми плющом стенами старинного здания.
…В полночь среди этих колонн бродит Чёрный Монах — тень, призрак, фантом, нежить. Без креста, без лица, тёмное пятно под капюшоном, тёмное пятно в лунном свете, тёмный страх в мёртвом Херсонесе…
Нет, мы вовсе не бездельничаем, такого совесть не позволит. Тело бренно, но бессмертна мысль, и, прикованные к скамейке, мы размышляем. Сначала вслух, потом про себя, каждый о своём…
Рабочая тетрадь. с. 26— 27.
Раскопки Казармы (предварительные итоги).
1. Удалось доказать существование «первой» Казармы, построенной, судя по всему, в III веке до н. э. Это здание казармой никак быть не могло, по типу оно напоминает общественные сооружения эллинистического периода. Аналогии: Смирна, Эфес, Антиохия, Сиракузы.
Сибиэс считает, что «первая» Казарма имела три или даже четыре этажа. Судя по всему, это самое крупное здание эллинистического Херсонеса из найденных. Оно даже больше, чем обнаруженный Косцюшкой-Валюжиничем так называемый Монетный двор.
2. Казарма была перестроена во II-III вв. н. э., при этом количество этажей уменьшилось до двух. Не исключено, что причиной перестройки было сильное землетрясение, о чём говорят характерные трещины в уцелевших каменных блоках. Во «второй» Казарме действительно могла располагаться стража.
3. Возможное назначение «первой» Казармы:
Биржа.
Таможня.
Оба эти варианта вполне вероятны. В этом случае объяснимы как размеры здания (контора, склады), так и его расположение (в порту, прямо у городских ворот), а также наличие небольшого храма, находившегося, вероятно, на втором этаже, в центре, на квадратной площадке между двух рядов колонн. Характерно, что в этом храме почитались боги, которым обычно в Херсонесе не поклонялись. Очевидно, храм был предназначен для гостей города. Понятно также наличие коновязи с западной стороны здания.
Тип «первой» Казармы можно определить как «базилика» в первоначальном, точном значении этого слова…
…По крайней мере, логично. А вот чтобы сие доказать, надо раскопать всё до фундамента, а потом думать, думать… Но уже не мне — и может быть даже не Д. Ведь основная часть того, что всё ещё зовут Казармой, лежит во владениях лентяя и сибарита Балалаенко, а ленное право в Хергороде соблюдается строже, чем в средневековом Иль-де-Франсе…
Д. — человек действия. Он предлагает единственно возможный план — совместную экспедицию. Балалаенко всё равно сам копать не станет. Значит, рыть будем мы, а он пусть себе ставит подпись, вместе с нами, естественно. Ежели удачно к нему подъехать…
Я не возражаю. Попробуем — точнее, пусть Д. пробует. В удачу верится слабо, хотя бы потому, что есть подлинный царь и господин этих развалин — Его Величество Гнус. Д. считает без хозяина…
Д. вздыхает в предвидении хлопот и не спеша бредёт прочь. Ну, мне-то спешить некуда…
Рабочая тетрадь. с. 26-27.
…Крипта (продолжение).
Раскопки экспедиции Беляева.
В отчёте отсутствуют несколько первых листов. Можно понять, что Беляев считает, будто первым полностью очистил Крипту.
Странно, а как же экспедиция Одесского общества?
Итак, экспедиция Беляева дошла до самого дна Крипты. У входа «был обнаружен каменный завал, камни большие, некоторые напоминали куски скалы». Лестница имела четырнадцать ступенек (сейчас, кажется, осталось двенадцать). «При дальнейшем углублении в землю в правой боковой стене открылось несколько ниш, напоминающих колумбарий». Одна была достаточно большой, другая — поменьше.
Идя «вдоль поверхности пола, по отрихтованной скале», они «наткнулись на алтарь в нижней полуапсиде».
В архитектурном плане отрытое помещение было сочтено необычным, потому что:
— Оно было гораздо глубже и больше, чем все друг «подвалы» храмов-усыпальниц Херсонеса.
— Оно «имело необычную для Херсонеса архитектуру».
Внизу на расстоянии полуметра от пола по всему периметру шли прямоугольные глубокие отверстия от. балок». Над алтарём — «нечто похожее на изображение креста, выгравированного на скале».
Внутри Крипты было найдено «несколько обломков беломраморных колонн небольшого диаметра, обломок черномраморной колонны» и около 80 с лишним монет, из которых 5% были эллинистические, 25% — римские, остальные — византийские. Из монет только три серебряные, остальные медные.