Солнце печёт, как и в тот, уже далёкий, первый день. На море тишь да гладь, и мы заплываем подальше, где реже встретишь вездесущих пляжников. Дальше, дальше… И не спешить — полежать на спине, нырнуть, снова полежать…
…Полоска берега, неровный строй колонн на холме, серая громада храма Владимира…
На скалах собралось всё общество. Сенатор с супругой и юрким Женькой готовят к спуску на воду полосатый надувной матрац, Д. уже успел выкупать своё семейство и теперь за что-то распекает младшую дочку, Володя со Славой режутся в карты. Стеллерова Корова… Она, само собой, в воде — вместе с Ведьмой. Жаль, что в Чёрном море акул-людоедов не встретишь!..
Так, а где Лука? Здесь, здесь тюленчик наш, здесь. И не один. Ах, вот на что, Борис, он вчера намекал!.. Это ведь Старая Самара!
Лука на боевой тропе — глаза блестят, усики дёргаются в такт речам, которых нам отсюда не услыхать. И не для нас они предназначены. А Старая Самара одаривает тюленя взглядами, от которых усики двигаются ещё быстрее. Молодец Лука, вот, Борис, что значит оптимизм! А Самара ещё ничего и даже очень ничего. Кто это, интересно, назвал её Старой? Неужели и вправду я?
…Грациозна, прекрасна, обольстительна, шарман, блеск, восторг, юные поручики стреляются у ворот, взгляд сквозь веер, сквозь дымку соблазна, сквозь огонь страсти…
Пора собираться. Можно, конечно, ещё посидеть на прощание, полюбоваться остатками нашей орды, поглядеть на коленца Луки, которые с каждой минутой становятся всё более занимательными. Но — не стóит, раскиснем на солнце, а нам ещё топать с рюкзаками. Да и проститься надо, не все же на пляже.
…Прощальные визиты коротки. В фонды к Тамаре Ивановне. К соседям. К Саше… Ну вот, вроде всем всё пожелал. И мне пожелали. Теперь можно просто пройтись — не спеша, без всякой цели. Сквозь высокую жёлтую траву, по обгорелой, пахнущей золой саванне и дальше, к тому обрыву, где всегда, даже в штиль шумит море…
За спиною жёлтое травяное поле, под ногами — скала, а ниже торчат чёрные зубья, о которые лениво трутся волны. Бешеное солнце разогнало даже чаек, где-то там, за неверной голубизной, оскалил зубы Небесный Пёс…
…Прощай, прощай, прощай, недоступная земля, недоступная тайна, недоступная вечность, ухожу, исчезаю, прощай, хайре…
Рабочая тетрадь. с. 47-48.
…Крипта (итоги исследования).
1. Геомагнитная аномалия Херсонеса заметно воздействует на природу в целом, климат (дожди!), животных (эндемики) и, вероятно, на человека.
2. По свидетельству Страбона, херсонеситы не сразу построили город на этом полуострове, а переехали сюда из «старого Херсонеса». Возможно, это место казалось им более защищённым (богами?) именно в силу наличия аномалии и указанной выше особенности климата.
3. Воздействие аномалии приводит к тому, что некоторые каменные сооружения (базилики) в силу непонятных пока особенностей их архитектуры приобретают «энергетический контур», то есть меняют направление магнитной стрелки, как в одну, так и в другую сторону. Возможно, этому способствует некое излучение (?), идущее из глубин каменного плато…
Борис уже вынес вещи и начинает беспокоиться. Вот он я, вот. Не опоздаем, ещё вагон времени. Та-ак, рюкзачок ты мой… в цементном крошеве… собирайся ты домой, да по-хорошему… Готов! Стоп, а где Лука? Вещи-то его тут…
Лука появляется только через четверть часа, когда мы докуриваем по второй сигарете и начинаем понемногу злиться. Тюлень ведёт себя как-то странно — распаковывает чемодан, роется в вещах, затем снова начинает паковаться, после чего решительно заявляет, что никуда уезжать не собирается. То есть отсюда он уедет вместе с нами, но не на вокзал. Он тут присмотрел недалеко квартирку… А вечером пошлёт домой телеграмму про срочный вызов на Крымскую АЭС — на предмет аварии реактора…
Ай да тюлень! Разве что не стоит в телеграмме про реактор, а то быть панике по всей Руси великой. Ты уж что-нибудь про внеочередной симпозиум… Ну, тебе виднее.
Лука заявляет, что ему действительно виднее и что он уже всё рассчитал. Муж Самары появится не раньше, чем через неделю. Психологическую подготовку тюлень уже провёл. Дело тонкое, но он уверен в успехе…
…Это ещё кто в чём уверен! Самара когда-то в таких делах могла дать тюленю сто очков форы. Правда, сейчас она — сама добродетель, особенно в Хергороде, где не спрячешься. Да ещё при дочке… Но не стоит разочаровывать Луку, пусть себе. Может, это и есть его приз?
…Удачи, тюлень! Не подкачай, тюлень! Мы с тобою, тюлень! Мы гусары, тюлень!..
Ну что, пора?
Лука заключает нас с Борисом в объятия, обещая тут же позвонить по возвращении. Вот тогда соберёмся да такое устроим, такое… Заткнём за пояс Херсонес!
Эх, Лука, всегда мы договариваемся встретиться после, да не всегда встречаемся. Сам знаешь, дома мы совсем другие. Дай бог, чтобы я ошибался. Если не звякнешь, сам позвоню. Ну, бывай!
…Только не вздумай Самаре читать свои опусы! Она дама утончённая, для неё и Бодлер — порнография.
Лука обещает учесть, взгромождает на себя рюкзак и резвой трусцой направляется к дороге, ведущей сквозь Западное городище в сторону его нового логова.
Хайре, Лука!.. Ну что, Борис, пора и нам. Вещи уже на улице, мы стоим у крыльца, докуривая перед походом. Откуда-то из зарослей появляется Толик-Фантомас и начинает нерешительно топтаться невдалеке. Снова смена караула. Всё возвращается на круги своя, и Фантомас готов вновь занять свои чертоги.
…Вороны над камнями — жадные, наглые, крикливые, нахальные, бесстыдные… Ну, пошли!
Рюкзак с непривычки кажется свинцовым, и первое время глаза видят только метр пыльной дороги впереди. Лишь у Эстакады я оглядываюсь.
…Высокий холм, скрывающий Западное городище, наш опустевший домик с острой красной крышей, скалы у гладкого недвижного моря, кварталы серых кладок на месте Северного района. Белое жаркое небо, жёлтая трава, чёрные проплешины гари… Город на полуострове.
Хайре!..
Плечи постепенно привыкают к лямкам, и тамарисковую аллею мы проскакиваем быстро. Площадка у ворот, с которой виден весь Портовый район, песчаный берег Карантинки, вагончики Урлага… Вот и наши раскопы, через месяц они уже зарастут, зимние дожди размоют кладки, а туристы доделают остальное… Увы, так было всегда. А Казарма устоит — странное здание с жёлтыми полуразрушенными стенами. Где-то там, не видная отсюда, и моя Стена…
Хайре!
Бабка в воротах не чинит нам препятствий, поскольку на этот раз мы проходим калитку с другой стороны. До встречи, бабушка, всё-таки постарайтесь нас запомнить. На всякий случай…
Улица Древняя идёт то вверх, то вниз, лента асфальта под ногами тянется бесконечно, рюкзаки дают о себе знать, и разговаривать совсем не хочется. Автобус будет не скоро, мы идём к трассе, чтобы попытаться взять штурмом троллейбус. Возле одного из домиков Борис вопросительно смотрит в мою сторону. Именно здесь квартировали Змеи, тут, по версии «Херсонесише беобахтер», Лука в пылу оргии продумывал план эмиграции на Сахалин… Нет, Борис, перекуривать не будем, лучше подождём до остановки.
Троллейбус переполнен, за спинами и головами почти ничего не видать. Вот сейчас, слева должен быть храм Владимира… Вот он! Значит, действительно всё!..
…Прощай, прощай, хайре, прощай, хайре, хайре, хайре…
До поезда ещё более часа, мы ставим вещи невдалеке от камеры хранения, в тени старых платанов. Постепенно сюда сбредается вся наша публика и, оставив часовых, расползается в поисках мороженого и газировки. Бог с ней, с газировкой, лучше просто побродить, ноги размять. В поезде ещё насидимся. Был бы здесь Лука, сразу вспомнил, как мы в вокзальном ресторане в прежние годы каждый раз пили чешское пиво. Теперь какое уж пиво, ресторан — и тот закрыт!..
Время тянется медленно, и я забираюсь под тень платана, истребляя сигарету за сигаретой из предпоследней пачки. Ты прав, Борис, надо ещё оставить на поезд. Ничего, до Харькова хватит.
Рабочая тетрадь. с. 48.
…4. Подземный храм (Крипта), считающийся раннесредневековым христианским памятником, не был и не мог быть тайной христианской церковью. Вполне вероятно, он был сооружён на месте языческого святилища, возможно, главного святилища Херсонеса, посвящённого небесному покровителю или покровителям (Деве? богине Херсонас?). Был ли это Састер, предполагать пока рано.
5. Языческое святилище, если оно и в самом деле существовало, было построено в центре аномалии, следовательно, имело наибольший «контур». Эту его особенность могли использовать в соответствующих обрядах. Святилище было тайным, хорошо замаскированным, что позволяет предположить также использование его в качестве тайника для каких-то городских реликвий (статуя Девы?).
6. После победы христианства Крипта, перестроенная в V веке н. э. (или чуть позже) в подземный мавзолей, сохраняла свои особенности («контур»), что могло быть использовано служителями новой религии в тех же целях, что и прежде.
Вот, пожалуй, и всё.
Сибиэс считает, что нужно:
В ближайшие месяцы поднять всю литературу по подземным святилищам Востока, языческим и христианским (аналогии!).
Связаться с Колей Немно из Мелитополя (архитектор).
К весне подобрать группу из пяти-шести человек…
Наконец разведка докладывает, что поезд подан, и мы, вновь взвалив на горбы наш цыганский скарб, идём на платформу. Вещи брошены на сиденья, мы стоим у вагона, коротая оставшиеся минуты. Д. с Сенатором курят, и Шарап наставительно вещает младшему коллеге о чём-то важном. Их супруги, стоя поблизости, совещаются, вероятно по не менее значительному поводу, Стеллерова Корова, размахивая ручищами, что-то рассказывает Ведьме, та хихикает в ответ.
О. стоит совсем близко от меня и о чём-то говорит с братом…
Ко мне подкатывает Слава и с энтузиазмом неофита сообщает, что в следующем году обязательно сюда приедет, здесь куда интереснее, чем в тех полевых экспедициях, где он бывал. Он хотел бы писать диплом по Херсонесу, только не знает, возможно ли это…