Нужно найти туалет. Потом все остальное.
Я неуклюже пробираюсь сквозь толпу. Сталкиваюсь с танцующими телами, спотыкаюсь – людей вокруг слишком много. Окружение начинает опасно раскачиваться вокруг меня, а ощущение равновесия и ориентации в пространстве стремительно ускользает. Страх прилипает ко мне второй кожей и вгоняет в крупную, лихорадочную дрожь.
Заприметив ярко-зеленую вывеску WC, я делаю последний рывок и ковыляю к двери с изображением танцующего женского силуэта. Вваливаюсь в крохотную комнатку с раковиной и двумя кабинками. Здесь я оказываюсь одна.
Прохлада от кондиционера заставляет меня жадно схватить ртом воздух, не обращая внимания на противный смрад. Я опираюсь руками о раковину и включаю холодную воду. Опускаю под нее трясущиеся руки. Перед глазами прокатывается вторая волна темноты. Виски ломит, затылок и шея начинают неметь вслед за руками.
Я не сразу понимаю, что горло сдавливает слезами. Резко поднимаю взгляд к зеркалу и пристально смотрю себе в глаза, не обращая внимания на то, как плывет картинка.
Никаких слез, Шелл Мэйджерсон. Никаких. Слез.
Умываюсь ледяной водой, наплевав на макияж.
Внезапно дверь позади меня распахивается. Я успеваю пережить вспышку ужаса, заметив высокий мужской силуэт. Резко разворачиваюсь еще прежде, чем наконец понимаю, кого вижу перед собой.
Айден.
От накатившей волны облегчения я слегка покачиваюсь. Телохранитель поддерживает меня под локоть, а потом… Не знаю, что вдруг происходит со мной потом. Понятия не имею, почему я поддаюсь порыву и крепко обнимаю Айдена. Вдыхаю легкий запах его парфюма, прислоняюсь щекой к ткани пиджака и ощущаю, как страх наконец отступает. Хотя бы на одно драгоценное мгновение.
А после я выдыхаю тихо:
– Увези меня отсюда. Пожалуйста.
Айден не шевелится. Застыв, он медленно опускает голову, чтобы взглянуть на меня. Я начинаю осознавать наше положение и тут же отступаю, глухо бурча извинение.
Он ничего не отвечает. Просто аккуратно берет меня за руку и выводит из туалета. Слепо следуя за ним, я поражаюсь, как легко он проходит сквозь толпу. Хотя с таким внушающим страх внешним видом… наверное, люди расступаются перед ним сами.
Прохлада улицы приятно остужает кожу, я даже успеваю понадеяться, будто бы смогу обойтись сегодня без полного позора. Но пока мы идем к машине, перед моими глазами прокатывается третья волна темноты. Последняя. Я даже не успеваю осознать, почему Айден вдруг останавливается и хватает меня уже обеими руками.
Мгновение – и вот я уже в машине, на задних сиденьях. Под моей головой лежит что-то мягкое и плотное одновременно. Только по прикосновению ткани к щеке я узнаю пиджак Айдена и тут же открываю глаза.
Сам он сидит за рулем. На нем белоснежная рубашка, в районе груди я замечаю ремни портупеи для оружия. Судя по всему, мы в пути уже какое-то время: городской пейзаж за окном успел смениться лесом. Айден ведет машину с ощутимым превышением скорости. Я глубоко вдыхаю и тут же сталкиваюсь с весьма серьезной проблемой.
С трудом приняв горизонтальное положение, я крепко сжимаю челюсть. Ужасный рвотный позыв скручивает органы не только в животе, но и будто бы во всем теле.
– Останови машину, – выдыхаю я с трудом, поскольку язык все еще деревянный, – если не хочешь потом убираться.
Айден кидает на меня быстрый взгляд через зеркало заднего вида и кивает. Сначала он перестает набирать скорость и только потом плавно жмет на педаль тормоза. Машина плавно останавливается на обочине, а времени у меня катастрофически мало.
Я путаюсь в собственных ногах. Шиплю и снимаю чертовы туфли, отбрасывая их в сторону, босиком выбираюсь из машины и тут же оборачиваюсь. Как я и предполагала, Айден намеревается идти за мной.
– Оставайся в машине! – рявкаю я грозно. В трезвом состоянии я подобрала бы более угрожающие аргументы, но не сейчас. – Ни шагу за мной.
Даже босиком мне все так же трудно идти. Не стоило мешать все эти коктейли… пусть первый, самый жесткий этап опьянения уже миновал, я понимаю, что моя глупость будет аукаться мне еще как минимум сутки.
Не успеваю дойти до ближайших деревьев или хотя бы кустов и просто наклоняюсь вперед посреди открытой местности. Как же мне плохо. Мне настолько плохо, что, если бы меня убило прямо здесь какой-нибудь чертовой молнией, клянусь, я не была бы сильно против.
Когда меня наконец перестает выворачивать наизнанку, я выпрямляюсь и пытаюсь отдышаться. Надеюсь, что Айден имеет совесть не смотреть в мою сторону. Как же стыдно. Ужасно стыдно. За все, что было сегодня. За этот треклятый алкоголь, за мои барьеры, за этот мой… приступ. И в конце концов – за тошноту.
За меня саму вообще.
Когда я, ковыляя на неровной почве, возвращаюсь к машине, Айден все еще стоит возле водительской двери. Он подходит к переднему бамперу и кивает мне:
– Посиди. Подыши воздухом.
Я слишком вымотана, чтобы спорить, поэтому, преодолев еще несколько шагов, молча сажусь на капот. Машина все еще заведена, тихий рокот двигателя успокаивает. Краем глаза я вижу, как Айден открывает пассажирскую дверь, что-то достает, а секундой позже открывает бутылку воды и протягивает ее мне.
Как же это кстати. Я полощу рот, сплевываю, а затем жадно отпиваю несколько глотков. Айден присаживается на капот рядом со мной. Только сейчас я осознаю, как же сильно меня трясет – буквально колбасит. Похоже, он тоже это замечает, ибо тихо произносит:
– Похоже на алкогольное отравление. Зачем столько пить?
Мне нечего ему ответить. Пуститься в объяснения, что таким образом я пыталась ослабить прутья своей же собственной клетки? Смешно. Театрально. И горько.
Минутами позже вдалеке раздается низкий, гулкий звук. Я не сразу признаю в нем гром и опасливо поглядываю на небо: с севера оно отчетливо черное.
– Скоро гроза. – Айден легким движением поднимается с капота и протягивает мне руку. – Поедем, пока не начался ливень.
В машине я засыпаю почти сразу же. Вымотанный организм наотрез отказывается внимать призывам хотя бы потерпеть до комнаты. Лишь однажды мне удается ненадолго прорваться сквозь дрему: когда меня вдруг поднимают с сиденья машины и куда-то аккуратно несут на руках. Кто? Куда? Почему?
Все равно. Мне так тепло и спокойно. Возможно, окутавшее меня ощущение полнейшей безопасности и покоя – ложное, но на этот раз я ему поддаюсь.
Над крышей дома раздается мощный раскат грома. Он вырывает меня из дремы, заставив вздрогнуть. Я испуганно приподнимаюсь на локтях, но опьянение вкупе с усталостью не позволяют мне даже толком сесть. Все, на что я способна, это лишь узнать свою кровать и комнату. Окно приоткрыто – потому раскаты грома так сильно слышны. Занавески едва покачиваются от поднимающегося ветра.
Айден стоит около стола и размешивает в стакане с водой какую-то растворимую таблетку. Возможно, от тошноты и подобных отравлений. Несколькими секундами позже он подходит к кровати и тихо произносит:
– Пей. Надо.
Меня так мучает жажда, что даже если бы мне предложили сейчас прокисшее молоко, я бы все равно его выпила. Пока опустошаю стакан, Айден закрывает окно и поворачивается обратно ко мне. С трудом различаю его взгляд, но никак не могу понять, чем он наполнен.
– Теперь спи. Я останусь здесь.
Так и хочется спросить: все ли приказы он раздал? Но язык отказывается слушаться, и вместо слов я издаю какое-то тихое мычание, уткнувшись лицом в подушку.
Я останусь здесь. Почему-то эти его слова никак не выходят у меня из головы. Шум дождя кажется мне странно уютным, и я не напрягаюсь в ожидании раската грома, как это бывало раньше. Я слышу, как Айден садится в кресло возле электрического камина. Звуки присутствия телохранителя должны напрягать меня, но все совсем наоборот. Только напившись вдоволь, я разрешаю себе признать, что нахожу в этом человеке то, в чем страшно нуждаюсь.
Безопасность.
Глава 14. Ночь
Рыдания рвутся из горла, но я не могу выдавить из себя ни звука. Хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Истерзанная, дохлая тушка, пригодная только для падальщиков. Вот как я себя ощущаю.
Тишину разрывает оглушительный крик – но уже не мой. Этот почти нечеловеческий вопль полон ярости, жажды возмездия. Я едва узнаю голос своей матери, когда она совершает рывок. Из моего рта наконец вырывается испуганный возглас. Яркие обрывки событий мелькают перед глазами, будто бы сражаясь за мое внимание. Я крепко зажмуриваюсь, отказываясь заново проживать самый жестокий момент в жизни.
Стоп. Это все… уже было.
Это сон. Мне снова снится кошмар. Нужно просто проснуться. Вырваться из этой череды воспоминаний, звуков, образов, запахов… и страха.
Как же громко кричит мама.
– Шелл.
Череда образов замедляется, останавливается и вязнет. Этот голос точно не принадлежит моей матери. Он глубже, ниже, спокойнее. Он мужской.
– Тише. Проснись.
Я хватаю ртом воздух и резко открываю глаза. Тут же сажусь в кровати и едва не сталкиваюсь с тем, кто разбудил меня.
Айден медленно убирает ладонь с моего плеча. На его лице заметна тень усталости, глаза прищурены – видимо, он заснул прямо в кресле. Не сразу вспоминаю, почему Айден вообще здесь находится и почему на мне неудобное серебристое платье вместо пижамы. События минувшего вечера возвращаются ко мне медленно, неохотно. Давление в висках и тошнотворное ощущение растекаются по всему телу. С мучительным стоном я опускаю голову обратно на подушку и кутаюсь в одеяло с головой.
– Похоже, ночные клубы – это не для тебя, – тихим, немного хриплым ото сна голосом произносит Айден.
– Угу, – бурчу я, утыкаясь носом в подушку.
– Мне нужно идти. На столе еще одна таблетка, но последняя. Советую выспаться.
По тихим шагам я догадываюсь, что Айден возвращается к креслу, подбирает пиджак и покидает комнату. Дверь за собой он закрывает так же тихо, и ничто больше не напоминает о том, что он был здесь.