Отец садится на край кровати, а я занимаю место на противоположном. Он долго молчит. Каждый раз будто бы пытается начать говорить, но в итоге тяжело вздыхает и делает вид, что ищет что-то в карманах куртки. Мне вдруг думается, что папа – прекрасный начальник и руководитель, наверняка первоклассный специалист в своем деле, который не спасует ни перед какими трудностями, однако по части взаимодействия со своим ребенком он чувствует себя крайне неуверенно и неловко.
В его руках я замечаю незнакомый мне телефон. Абсолютно новый смартфон помещен в прозрачный силиконовый чехол. Я догадываюсь, что это, и ком застревает где-то в горле.
– Айден сказал, что твой телефон разбили. Я купил новый, лучше того, что был. На него стекло установили, чтобы не бился, я сам выбирал. – Помолчав, папа спешно добавляет: – Да, я не очень представлял, что на него нужно устанавливать, чем ты пользовалась… добавил только свой номер и номер Айдена. В общем, вот.
Пожалуй, утраченный телефон – это последнее, о чем я думала после произошедшего. Этим вопросом я планировала заняться позже и, если уж быть честной, не ожидала от отца такого подарка.
Сдерживая слезы, я подаюсь вперед и заключаю папу в крепкие объятия. Он не рискует отвечать взаимностью, а лишь аккуратно смыкает руки за моей спиной. Его одежда пахнет оливковым парфюмом, и теперь этот запах будет вечно ассоциироваться у меня с папой. В тишине мы проводим около минуты, пока я не размыкаю объятия из-за ломоты в уставших мышцах.
– Хочу услышать твою версию, Шелл, – тихо произносит отец. – Кто были те люди, что напали на тебя?
– Ребята с моего курса. Их было пятеро: Нейтан Пирс и компания его друзей. Это их машины я испортила несколько дней назад. Ребята просто отомстили.
Отец неопределенно кивает, а я задумываюсь: зачем он задал такой вопрос, если Айден наверняка отчитался перед ним, рассказав и о событиях, и о участниках?
– Нужно подать заявление в полицию, – мрачно произносит папа, переводя взгляд в сторону окна. – На всех, кто там был.
В случае Нейтана разбирательство страшно лишь новыми внеплановыми тратами со стороны его родителей. Но ведь достатком обладают не все ребята из его компании… Я криво усмехаюсь и отвечаю:
– Достаточно на одного. Его имя Вэнс.
Взгляд отца неотрывно прикован к окну. По тому, как напрягается линия его челюсти от сильного сжатия, я догадываюсь: вряд ли кто-то увидит Вэнса на свободе ближайшие несколько лет.
Ближе к ночи я принимаюсь за настройку нового телефона. Первым делом я восстанавливаю приложение мессенджера и захожу в общий чат к моим ребятам. Сердце сжимается до размеров атома.
Мои хорошие… Они все пытались звонить и писать, явно переживали и искали меня, но из-за разбитого телефона я будто бы снова просто взяла и пропала из их жизни.
Судя по последним сообщениям, ребята с некоторых пор в курсе произошедшего. Гневные тирады я читаю бегло, стремясь быстрее добраться до новых сообщений. К последнему прикреплена фотография моей машины – настолько разбитой и истерзанной, что мое сердце трижды обливается кровью. Однако моя малышка не брошена в одиночестве возле того злосчастного ресторанчика, а уже стоит в мастерской. Ребята позаботятся о ней, я знаю.
Значит, Айден все-таки связался с парнями и рассказал им о случившемся. При случае стоит поблагодарить его за сдержанное слово.
Я захожу в список участников беседы и цепляюсь взглядом за аккаунт Питера. «Был в сети в 12:09». Давно, но он хотя бы открывал приложение. Отправляю другу еще одно личное сообщение с вопросом, как он, и оно попадает в коллекцию шестнадцати таких же, непрочитанных. Вздохнув, откладываю телефон, а секундами позже вздрагиваю, когда тот издает мелодичную трель. Я тут же хватаю смартфон и замираю.
Питер.
Я в порядке. А ты?
Облегчение вырывается вздохом из груди. В этот раз я переписываюсь с Питом до глубокой ночи, но мне так и не удается узнать, почему он стал так часто пропадать. На сердце опускается осадок тревоги, но я вновь повторяю себе: если бы у Питера были серьезные проблемы, он бы обратился к нам сам.
Днем позже меня наконец-то выписывают из больницы. Раньше отцовский дом казался чужим, слишком огромным и пустым, однако теперь меня тянет в убежище своей комнаты так, будто бы я прожила здесь по меньшей мере все детство.
Охрана на территории заметно усилена. Выглянув в окно, я замечаю на заднем дворе нового телохранителя – ранее не сталкивалась с ним ни разу. Открываю окно и оглядываюсь вокруг, подмечая новых охранников у главных ворот, и еще одного, прохаживающегося вдоль восточной части сада. В груди неприятно саднит от мысли, что меня все сильнее лишают свободы.
Вздохнув, я закрываю окно и признаю: все это целиком и полностью результат моих же поступков. Не следовало играться в свободную и независимую, наживая себе опасных врагов. И вообще, если смотреть на ситуацию в целом, я еще легко отделалась. Отец не налагает никаких домашних арестов, хотя мог бы. Также он не вводит никаких правил и запретов, да и не пытается уговорить меня никогда больше не сбегать из дома по ночам. Полагаю, вся его сдержанность и снисходительность – результат влияния Шарлотты.
Так или иначе, папа остается на моей стороне, выдвинув всего одно условие. Суть его предельно проста.
Я не должна ни на шаг отступать от Айдена.
Глава 17. Победитель и побежденный
Время проносится мимо меня грохочущим скоростным поездом. Стагнируя в апатии, не успеваю следить за днями недели. Когда я осознаю, что с момента драки с друзьями Нейтана успевает пройти месяц, по спине пробегают мурашки. В растерянности смотрю на календарь, пробегаясь взглядом по числам, обозначающим вычеркнутые из моей жизни дни. Впервые ощущаю это так остро.
Повернувшись к рабочему столу, я скольжу взглядом по небольшой темной коробочке. Какое-то время назад отец вернулся домой вместе с Шарлоттой, пригласив ее поужинать с нами. Я помню, как она передала этот подарок, посчитав, что не помешает капелька положительных эмоций. Подарок я так и не открыла. Не знаю, почему оттягиваю момент распечатывания коробочки даже сейчас, придя в относительную норму. Для некоторых вещей нужны особенные моменты – и я такого пока не испытываю.
За это время успеваю неплохо сблизиться с Сэм. Мы часто общаемся в Сети, и с каждым разом количество тем для наших разговоров стремительно расширяется, однако я все еще испытываю долю неловкости. На фоне яркой, излучаемой девушкой энергией я до сих пор кажусь бледным асоциальным призраком, и это разительное отличие никак не дает мне покоя. Создается стойкое ощущение, что я изначально недостаточна в самом простом понимании этого слова. Недостаточно открыта, недостаточно общительна, недостаточно весела и интересна. Недостаточно жива.
Однако Сэм является тем самым человеком, с которого я стараюсь брать пример коммуникации с людьми. Когда она с энтузиазмом рассказывает, что мною заинтересован тот самый парень из бара – кажется, его звали Уильям, – я даже набираюсь достаточно смелости, чтобы добавить его в список друзей. Саму новость я воспринимаю с кислой улыбкой, и лишь благодаря крепкой поддержке совершаю несколько попыток завести переписку с Уильямом. Но всякий раз юноша пропадает из Сети. Сэм горячо заверяет меня, что он просто не любит общаться онлайн и ждет живой встречи, ну или попросту стесняется. В последнее я верю слабо, но, если говорить откровенно, мне плевать на этого парня.
Еще через несколько дней мне наконец снимают корсет. Под внимательным и мягким взглядом доктора Осмонд с опаской делаю первый глубокий вдох без привычной поддержки. К счастью, ребра срослись правильно, а тело получает долгожданную и полную свободу движений. Постепенно я возвращаюсь к привычному дыханию – не при помощи брюшной полости, как привыкла за этот месяц. Хочется надеяться, что и моральное состояние вернется в норму как-то само собой.
Одним поздним вечером я бесцельно брожу по дому. Его территория мне знакома, чего не скажешь о моем разуме. Бредя по давно изученным коридорам особняка, я неуверенно, но упрямо охватываю территорию и своего рассудка.
Ноги приводят меня в коридор, в котором сталкиваюсь с Айденом. Телохранитель приветствует меня молчаливым кивком, пока я задумчиво разглядываю его лицо, пытаясь понять выражение глаз. Бесполезно, здесь слишком темно – вижу лишь силуэт телохранителя. Айден стоит, будто ожидая приказа, хотя до этого наверняка куда-то направлялся. На нем излюбленная форма, а значит, он еще не ложился.
– Сколько сейчас времени? – задумчиво спрашиваю я.
Айден кидает взгляд на электронные наручные часы. Их слабый голубоватый свет падает на его непроницаемое лицо.
– Почти полночь.
Медлю, не зная, точно ли стоит прислушиваться к своей глупой идее. И тут же испытываю прилив злости на саму себя за эти сомнения и быстро произношу:
– Отлично. Самое время для тренировки. Ты же не занят?
– Не думаю, что это безопасно. Тебе только недавно сняли корсет и…
– Я хочу научиться давать достойный отпор, – тихо произношу я. – Хочу научиться так, чтобы при случае выстоять против четверых.
– В мою работу входит недопущение такого случая впредь.
От тяжелого взгляда телохранитель замолкает. Вероятно, он прекрасно понимает, о чем я говорю. Тяжел ли груз воспоминаний о том дне для него так же, как для меня? Так или иначе, Айден меня понимает.
– Так ты свободен?
Он коротко кивает и добавляет так же сдержанно:
– У меня нет других важных дел, кроме тебя.
Это прозвучало бы даже романтично, если опустить тот факт, что я – не более, чем весьма прибыльная работа, а сейчас вовсе заставляю Айдена брать сверхурочную.
Телохранитель объясняет, где его ждать через пятнадцать минут. Я спускаюсь на первый этаж и иду до гаражного помещения, неподалеку от которого обнаруживаю нужную дверь. Осторожно нажимаю на ручку, толкая ее вперед. Помещение оказывается не заперто, и после включения света моему взгляду предстает недурно укомплектованный домашний тренажерный зал. Две боксерские груши, стойки с гантелями, добрый десяток серьезных тренажеров, маты, подвесные канаты и изобилие более мелкого спортивного инвентаря – при желании здесь можно открывать частный фитнес-клуб.