В ее руках был похожий.
Пытаюсь избавиться от этой мысли, не дав ей развиться, и с излишним упрямством берусь за небольшой хлебный ножик. Он не так пугающе выглядит на фоне своих собратьев, да и порезать хоть что-то кроме своих пальцев я могу только таким.
Раз, два, три. Ножик тихо скребет деревянную дощечку, а сок от сладкого перца слегка растекается по ее поверхности. Я концентрируюсь только на результате, а не на мысли, что в моих руках находится нож. Нет ничего страшного в этом ерундовом кухонном предмете. Чертовом предмете! Он скорее давит этот перец, а не режет его.
Кухня вокруг меня начинает знакомо темнеть. Я встряхиваю головой, зажмуриваюсь и широко раскрываю глаза, прогоняя волну наваждения. Это уже просто смешно.
Когда лезвие задевает палец, сначала я даже не понимаю, что произошло. Когда вспыхивает совсем тихая боль, через мое тело будто бы проходит электрический разряд. Испытав скачок ничем не оправданного испуга, я отскакиваю прочь от стола, выронив нож на пол.
Прижав к губам порезанный палец, я слышу позади себя тихие шаги. Резко оборачиваюсь на Айдена и смотрю прямо ему в глаза, одним взглядом предупреждая, что ему следует остановиться. Телохранитель покорно замирает всего в двух шагах от меня. Он сосредоточенно смотрит на мою руку, пытаясь оценить серьезность раны.
– Отбой тревоги, – бросаю я прохладно.
– Если понадобится помощь, дай знать.
Я оглядываюсь вокруг, прикидывая, может ли где-то на кухне храниться аптечка. Или в таких богатых домах на это отведен свой собственный медпункт? Слышу позади себя тихий вздох. Айден покидает кухню и возвращается через пару минут, держа в руках новую аптечку. Он молча ставит ее на кухонную столешницу и надрывает пленку, одним движением снимая ее с коробки.
– Спасибо, – тихо выдавливаю я то, что должна.
Открыв аптечку, Айден в такой же тишине возвращается на свое место недалеко от окна. Телохранитель периодически смотрит в него – то ли разглядывая пейзаж, то ли проверяя территорию. Вот и сейчас он всматривается куда-то вдаль, а потом вдруг возвращает взгляд на меня. Я прерываю секундный зрительный контакт и начинаю рыться в аптечке.
В голову снова лезут тревожные мысли. Я совсем не хочу, чтобы обычные бытовые вещи приводили меня в такое состояние. Я не хочу сталкиваться с этими проклятыми приступами. Я не хочу быть… такой.
– Порез сначала нужно обработать, а потом уже…
Я сжимаю в ладони пачку пластырей.
– Хватит! – срываюсь я окончательно, не столь от очередной незваной помощи, сколь от мыслей, загоняющих меня в ловушку.
То ли из-за отсутствия других реакций от природы, то ли из-за поразительного профессионализма, Айден лишь кивает, отчего я ощущаю себя просто отвратительно. Честное слово, лучше бы он ответил мне то, что я заслужила. В глубине души я прекрасно понимаю, что обхожусь с этим человеком несправедливо грубо.
Наклеив пластырь на порез, я тихо произношу:
– Давай договоримся. Без моей просьбы ты не лезешь ко мне, ладно? Сливайся с мебелью дальше, и я не буду на тебя орать. Обещаю.
Этим вечером я бросаю попытку разобрать чемодан и снова списываюсь с Софи. Общение с подругой действует лучше любых успокоительных.
Ты не представляешь, какой это кошмар.
Начинаю я с тяжелым сердцем.
Звучит многообещающе. Я слушаю.
Я рассказываю ей все. И об отце, в общении с которым я максимально скованна, и о телохранителе, который смог расположить меня к откровениям, и о моих попытках установить личные границы, и о многом-многом другом, что тревожит меня.
Софи читает мои многострочные тексты и отвечает на все сразу голосовым сообщением. Я с улыбкой слушаю подругу, закрываю глаза и падаю спиной на кровать. Впервые за весь этот бесконечно долгий день я ощущаю себя в безопасности.
Свое сообщение Софи заканчивает неожиданным вопросом:
– А вообще, этот твой телохранитель хотя бы симпатичный?
Я резко раскрываю глаза, стирая неожиданно появившийся образ четких линий лица и серых глаз Айдена. Поворачиваюсь на живот, беру телефон в руки и набираю быстрое сообщение:
Ну… наверное, да. Но какая разница?
Судя по твоему ответу, он так же роскошен, как и все в доме твоего папы.
Гласит новое сообщение от Софи.
Я в растерянности перевожу взгляд от экрана в темноту комнаты. Тем временем подруга начинает видеозвонок, и его я принимаю уже с толикой волнения. Первым делом, едва взглянув на меня, Софи в ужасе выпаливает:
– Господи. Что с тобой стало?
Я в растерянности ставлю телефон на блокировку, не прерывая звонок. В темном отражении экрана смотрю на волосы, когда-то бывшие светло-пшеничными, а теперь выглядящие выцветшими. Им в тон оказываются такие же блеклые серо-зеленые глаза. Лицо сильно осунулось, ничуть не утончая черты, а наоборот, уродуя их.
Да уж… раньше я выглядела ярче.
– Хэй, все не так плохо, – замечает Софи мой помрачневший вид и мягко переводит тему: – Вообще, теперь я тебе даже завидую. Нет, не пойми неправильно, я знаю, что события в целом отвратительные, но… слушай, может, поверишь мне на слово? Мне кажется, сейчас все вокруг тебя не так плохо.
В задумчивости прикусываю губу. Отрицать слова Софи бессмысленно – я и сама знаю, что грешу излишним пессимизмом. Как бы взять и перепрограммировать свое восприятие, избавиться от триггера, всякий раз обращающего мой страх в агрессию и апатию? В какой код сознания нужно пролезть, чтобы все это исправить?
Закрыв глаза, я блокирую экран телефона и накрываю лицо мягким пледом.
Глава 3. Начало цепочки
О переводе на домашнее обучение я узнаю от преподавателей.
Спустя несколько дней после моего приезда в дом отца я получаю письмо на электронную почту. Меня просят найти время, чтобы приехать в университет, обсудить пару моментов и взять необходимые для самостоятельной проработки материалы на целый семестр.
Чуть позже я узнаю о том, что домашнее обучение оформил мой отец. Раньше я бы восприняла такие новости с большой долей облегчения, но сейчас эти перемены меня не радуют. Они только сокращают шансы на ту жизнь, которая хотя бы отдаленно напоминала бы мою. Мне не удается даже поговорить с папой – он каждый день уезжает рано утром и возвращается за полночь.
Я стараюсь взять себя в руки. Подняв с пола рюкзак, проверяю рукой содержимое карманов, пока наконец не касаюсь холодного металла. Достаю ключи от машины и глупо улыбаюсь. Я ужасно скучаю по своей малышке. Если бы только была возможность забрать ее с собой сразу же…
Возникает закономерный вопрос, как теперь добраться до университета. В памяти всплывают воспоминания о глухих лесах, мелькавших за окном автомобиля во время поездки сюда. Конечно, у отца наверняка есть водители, но он уехал еще ранним утром, а навязываться я не привыкла… к черту. Доберусь до шоссе, а там узнаю, ходит ли какой-нибудь транспорт.
В задумчивости я покидаю свою комнату и вздрагиваю, когда краем глаза замечаю высокий силуэт совсем рядом с дверью. От испуга душа ныряет в пятки, а я резко подаюсь в сторону. Айден, стоя в расслабленной позе со сложенными за спиной руками, слегка поднимает брови.
– Прошу прощения. Не хотел напугать.
Его внимательный взгляд прикован ко мне, будто бы телохранитель опасается, что я снова могу упасть в обморок. С моих губ срывается нервный смешок.
– С каких пор ты под дверью ошиваешься? – спрашиваю я грубее, чем хотела бы.
– Это мой обычный пост.
Я глупо открываю рот, даже не зная, как сформулировать мысли.
– И давно ты тут? – выдаю я один из наименее интересующих меня вопросов, зато самый безобидный.
– Мой рабочий день начинается в пять утра. Если потребуется, я в твоем распоряжении круглосуточно.
Подавляю тяжелый вздох. По неизвестной мне причине я ощущаю необъяснимый укол вины и тут же напоминаю себе: этот человек сам согласился на такую работу, его вряд ли кто-то заставлял.
– Могу чем-то помочь? – нарушает Айден затянувшееся молчание.
Я смотрю на него с легким недоверием.
– Где ближайшая остановка в сторону города? Мне нужно попасть в универ.
– Нет нужды искать автобус, – спокойно отзывается Айден. – Я довезу.
Это нисколько не лучше, чем напрашиваться к незнакомому водителю. Отчаянно хочется взвыть, но вместо этого я с усмешкой уточняю:
– Так ты еще и личным водителем подрабатываешь?
– Нет. Но права и машина у меня есть. Поскольку в мои обязанности входит любая помощь, я выполняю то, что нужно в конкретной ситуации.
– И правда широкий спектр, – шепчу я и тихо вздыхаю. – Ладно. Когда ты можешь?
– Когда скажешь.
Видимо, помимо меня дел у него нет вовсе. Опустив взгляд в пол, я медлю, раздумывая, а потом поднимаю голову.
Наши взгляды снова пересекаются: спокойный, непроницаемый – у Айдена, лихорадочно мечущийся и напряженный – у меня. Эта разница кажется мне смешной и пугающей одновременно. Было бы намного проще, если бы я понимала эмоции этого человека.
– Тогда прямо сейчас, – решаю я.
Вместе со мной Айден спускается на первый этаж. Из холла он сворачивает в северное крыло особняка и оттуда проводит меня в просторное, холодное помещение, которое я признаю не сразу. Тихим щелчком Айден зажигает свет, и мое сердце останавливается.
Это гараж. Гараж, полный машин.
Дорогие внедорожники, полуспортивные люксы, простые паркетники и седаны… здесь намешано слишком много всего. От заурядных машин, наводняющих улицы Сиэтла, до настоящего бизнес-класса. В неярком освещении поблескивает начищенный кузов каждой красотки, и у меня захватывает дух.
Каждый из моих ребят отдал бы душу за возможность оказаться в таком месте.
– Здесь свой транспорт держат все работники дома и сам мистер Мэйджерсон, – поясняет Айден.