– Жарковато здесь. Может, выпьем?
Некоторое время мы проводим у столика с разнообразными напитками, где Уилл чрезмерно увлекается виски. Легкий румянец проявляется на его лице, взгляд теплеет, а речь наполняется смехом и искренностью. В состоянии легкого опьянения парень кажется еще обаятельнее и милее. Я всерьез пытаюсь понравиться Уильяму: интересуюсь его жизнью, увлечениями, взглядами. Парень охотно отвечает на мои вопросы и порой даже пытается делиться своими глубокими мыслями, благодаря которым я понимаю, что мы не так уж и сильно отличаемся.
Рассказывая об игре на гитаре, Уилл кажется таким живым и естественным, что я невольно задумываюсь: выгляжу ли я так же счастливо, когда говорю кому-то о машинах? Не успеваю даже всерьез задуматься о том, чтобы поведать о своих пристрастиях Уильяму, как он внезапно спрашивает:
– Ты хотела бы услышать, как я играю? Могу исполнить любую композицию специально для тебя. – Юноша оборачивается, осматривая шумную гостиную, и наклоняется к моему уху, чтобы не кричать. – Только давай поднимемся в комнату. Я не хочу никому навязывать свое выступление, да и не люблю… лишнее внимание.
– У потенциально прекрасного музыканта страх публичных выступлений? – подмигиваю я.
Уильям смущенно опускает взгляд и удрученно улыбается.
– Так очевидно, да? Я не то чтобы никогда не выступал перед людьми, было дело даже на площади играл с другом. Но одно дело какие-то прохожие, а другое, когда тут каждый второй мой приятель.
– Я понимаю. Ладно, – я немного нервно вздыхаю, – пойдем.
Взгляд Уильяма теплеет от благодарности. Этот юноша особенно красив, когда испытывает подобные чувства смущения. А еще… он просто милый. Я понимаю это трезвой частью своего рассудка и тщетно пытаюсь отыскать в себе хоть капельку настоящей симпатии к этому парню. Возможно, из-за желания доказать в первую очередь самой себе, что со мной еще не все потеряно и я способна на нормальную влюбленность.
– Поднимайся наверх, сейчас подойду.
Я только рада покинуть шумную гостиную. Оказавшись на лестнице, оглядываюсь на толпу людей и легко нахожу Айдена в дальнем углу. Его тело напряжено, взгляд сосредоточен на мне. Кивком головы заверяю телохранителя, что все под контролем. Однако вместо ожидаемого расслабления его взгляд только мрачнеет. Я озадаченно приподнимаю одну бровь, но, конечно же, никакого ответа не получаю. Помедлив, все же решаю продолжить путь на второй этаж.
Здесь меня ожидает приятная прохлада. Я с некоторой опаской толкаю дверь ближайшей комнаты, но, к счастью, там никого не оказывается. Оглядываюсь, рассматривая увешанные плакатами стены, и меня посещает первое сомнение: мы ведь даже не спросили у Сэм разрешения, чтобы вот так вторгаться в ее комнату. С другой стороны, нужна лишь тишина и пара стульев, а потом мы вернемся к остальным гостям внизу.
Пока я ставлю стул возле небольшого уютного кресла, Уилл как раз заходит в комнату. В его руках с удивлением обнаруживаю два высоких стакана с яркими коктейлями, в которых тихо постукивают друг о друга кубики льда.
– Не смог удержаться, должен же я тебя угостить чем-нибудь необычным. Попробуй, такой мохито делает только мой приятель Джона. Он сегодня в роли бармена.
Он не закрывает дверь плотно, оставляя узкую щель. Эта незначительная деталь вселяет в меня капельку спокойствия – я принимаю стакан из рук Уильяма. Ледяное стекло приятно холодит мою ладонь.
– Я плохо переношу алкоголь, – на всякий случай предупреждаю я.
– Да там едва ли, – Уилл отмахивается и садится на стул, оставляя удобное кресло для меня. Невольно улыбаюсь и занимаю уютное местечко, накрыв ноги пледом.
Уильям ставит свой напиток на комод, расположенный прямо за ним, а после ловко снимает чехол с гитарой со спины и расстегивает длинную молнию. Я невольно засматриваюсь на музыкальный инструмент, чье лакированное деревянное покрытие усеяно тематическими стикерами и изображениями.
Пока Уильям настраивает гитару, создавая струнами мягкие хаотичные ноты, я принюхиваюсь к напитку. Сладковатый аромат перебивается лаймом и мятой, но помимо этого мое обоняние улавливает нечто терпкое, резкое и незнакомое. Я тщетно пытаюсь угадать, с каким алкоголем смешан этот коктейль, но в итоге просто пробую его, делая первый несмелый глоток.
Сначала напиток усыпляет бдительность своей сладостью, щекочет язык кислинкой лайма и душистой мятой… а потом ударяет в горло горечью и огнем. Широко раскрыв глаза, я пытаюсь перевести дыхание и проглотить вместе со слюной остатки отвратительного резкого вкуса. Стараюсь не подавать виду, что напиток мне не понравился, и наблюдаю за Уильямом. Ради приличия делаю еще пару крошечных глотков и тщетно стараюсь не морщиться.
Наконец Уилл поднимает на меня взгляд и тепло улыбается.
– Какую песню хочешь услышать?
Я долго раздумываю, перебирая варианты и пытаясь найти среди них что-то достаточно популярное, чтобы не ставить Уильяма в неловкое положение.
– Попробуй сыграть Alone in the room[4]. – Ироничная улыбка играет на моих губах.
Взгляд Уилла загорается от радости. Похоже, я выбрала одну из хорошо знакомых ему песен. Почему-то на моей душе становится теплее – буквально. А когда Уильям начинает играть первые аккорды, мое сердце ускоряется в волнительном спазме. Его голос прекрасен. С нотками хрипотцы, но при этом мягкий и негромкий. Уильям знает все слова наизусть и непринужденно играет пальцами на струнах гитары, попадая в ноты. Его музыка легко заглушает ту, что звучит внизу для гостей вечеринки. Потому что конкретно эта играет только для меня.
Я вдруг смеюсь, когда ощущение теплоты расползается по всей груди и скользит щекотящим потоком по рукам. Становится даже жарко, поэтому делаю большой глоток дрянного напитка только ради того, чтобы освежиться. Теперь едкий вкус уже не так сильно бьет по рецепторам, язык странно немеет. Почему-то это не вызывает у меня должного беспокойства. Сейчас совсем не хочется переживать и поддаваться своему идиотскому параноидальному разуму. Я здесь, чтобы прекрасно провести время.
Делаю еще несколько глотков холодного коктейля. Спасительная легкость накатывает на меня, проникает в тело и успокаивающе пронизывает каждую клеточку. Я не могу перестать улыбаться, наблюдая за Уильямом. Формулировать мысли становится так лень…
Мне определенно нравится этот вечер. Никакой шумной давки внизу. Только красивый парень и классная музыка, творимая его руками. А дрянной мохито, от которого сначала хотелось плеваться, уже не так уж и плох.
Как-то незаметно заканчивается песня. Руки Уилла уже давно не касаются гитарных струн, но мелодия и эхо слов до сих пор звучат в моей голове.
– …Научиться играть? – доносится до меня голос Уилла будто бы издалека, хотя тут же он звучит прямо возле моего уха: – Я могу показать пару аккордов.
В моих руках оказывается его гитара. Я тихо хихикаю, когда Уильям перемещается мне за спину и, приобняв, кладет ладони поверх моих. Кончиками пальцев касаюсь гитарных струн, не имея никакого представления, как извлекать из них красивую музыку.
К моей шее прикасается что-то влажное и теплое, дыхание Уилла согревает и щекочет нежную кожу. Сердце колотится, в ногах сквозит слабость, колени трясутся – будто бы я только что закончила заезд на экстремальных русских горках. Мною овладевает оцепенение, а разум не до конца понимает то, что происходит.
Я не сразу ощущаю ладони Уильяма, касающиеся моей талии. Не понимаю, как Уиллу удается заставить меня встать на ноги и пройти несколько шагов до кровати. Когда падаю спиной на холодное покрывало, слабость и усталость накатывают с новой силой. Я глупо смеюсь, сама не зная, почему, и все никак не могу унять бешено бьющееся о ребра сердце.
Айден. Это имя прокатывается по закоулкам моего сознания, прорывается сквозь туман, и мне хочется произнести его вслух. Наполнить воздух музыкой, которая лучше любой любимой песни. Но вместо этого я поддаюсь уловке охваченного негой разума и всерьез верю, что именно Айден сейчас прижимается всем телом и накрывает рот глубоким, жадным поцелуем.
Что-то не сходится в этой картине. Забавно, но первая мысль, которая заставляет меня собраться, оказывается именно такой: столь неприятный поцелуй никак не может принадлежать Айдену. Его руки не могут так торопливо лазить под моей одеждой, будто воры, боящиеся оказаться замеченными. И уж точно его пальцы не стали бы так грубо пытаться расстегнуть застежку на моих джинсах.
Что-то не так.
Я пытаюсь приподняться, но меня придавливает чужое горячее тело. Сквозь яркую пелену я различаю лицо Уильяма и осознаю, что на нем уже нет клетчатой рубашки. Обнаженный торс исписан огромной татуировкой, но я даже не могу разобрать, что она собой представляет.
Нужно кричать. Это все, что способен сформулировать сейчас мозг. Я набираю в грудь побольше воздуха, но внезапно Уильям накрывает мой рот ладонью, не давая выдавить ни звука.
– Тише, – его голос доносится до меня как сквозь вату. – Я обещаю, тебе понравится. Все хорошо.
Как же сильно эти слова напоминают те, что я слышала несколько месяцев назад. Жуткие, омерзительные образы мелькают в сознании, едкий запах пота и сигаретного дыма ощущается так, словно я снова оказываюсь в своей старой комнате. Животный ужас зарождается в моей груди и прокатывается по всему телу, срывая с меня остатки головокружительного веселья и обманчивой легкости.
Я начинаю мотать головой, чем вызываю лишь еще большую слабость и тошноту. Отчаяние и отвращение взрываются во мне, раскалывают на множество кусочков, ломают и изводят изнутри. Я не могу толком пошевелиться.
Сквозь слезы я пытаюсь сфокусировать взгляд на двери, ведь я помню, что она не закрыта. В узкой щели вижу чье-то лицо, обрамленное светлыми прямыми волосами.
Кортни. Она все видит. Точно понимает всю ситуацию целиком, потому как на ее лице отражается удивление