Телохранитель великолепно двигается в такт музыки. По крайней мере той, что играет в наших наушниках. Со стороны мы выглядим парой белых ворон, хотя мы в этом зале единственные, кто облачен почти полностью в черное. Может быть, одного взгляда на нас достаточно, чтобы понять, что я и Айден слышим другую музыку, но мне парадоксально хочется именно этого эффекта.
Во время одного из движений Айден оказывается совсем близко, и его высокая темная фигура будто бы скрывает меня от слишком яркого света. Сначала я сопротивляюсь тому внезапному ощущению безопасности и надежности, но в итоге… полностью ему поддаюсь.
Странная красота момента, заметная наверняка только мне, вызывает мурашки по всему телу. Неотрывно смотрю в глаза Айдена, сопротивляюсь желанию трусливо опустить голову. Бросив себе вызов, я осознанно теряюсь в его серых глазах, считываю каждый тонкий оттенок его эмоций и нахожу в них полное отражение своих.
Я не слышу ничего, кроме этой музыки. Не вижу ничего, кроме темно-серых глаз Айдена, и не могу сделать ничего, кроме как следовать за ним в танце, который запомню на всю жизнь. Медленные движения сменяются кружением, и к концу песни я уже сама выучиваю, какой шаг следует за предыдущим.
Вперед. В сторону. Круг. Назад. И все сначала.
Медленная остановка, рука, вложенная в теплую ладонь в черной перчатке. Взгляд, удерживающий в своем плену, хотя не то чтобы я особо сопротивлялась. И разговор… не словами, но в этом зрительном контакте мы оба говорим друг другу куда больше, чем позволила бы смелость.
Глава 31. Звездная ночь
Наш танец заканчивается вместе с песней. Когда она стихает, меня охватывает внезапное чувство потерянности, а возвращение в реальность сравнимо с ушатом холодной воды, вылитым на плечи.
Я поднимаю взгляд обратно на Айдена и на мгновение сомневаюсь, чего опасаюсь больше: того, что эта странная связь, возникшая между нами, пропадет вместе с музыкой, или как раз того, что она останется. Так или иначе, в глазах телохранителя читается все то же глубокое выражение утешения. Будто бы он заверяет меня: все в порядке.
Да? Скажи это моему отчаянно колотящемуся сердцу. И пусть оно передаст сию прекрасную новость всем моим хаотичным мыслям, прыгающим в голове так, что я даже не понимаю, о чем думаю.
Аккуратно снимаю наушники и отдаю их телохранителю. Вместе с Айденом мы возвращаемся к столику, хотя другие пары еще продолжают танцевать под классическую музыку. Я избегаю взгляда отца – даже знать не хочу, в ярости он за эту выходку или нет. Сэм предусмотрительно подготовила для меня новый бокал, и я выпиваю его до дна, даже не спросив, какой напиток был в нем.
– У вас получился прекрасный танец, – подмечает Сэм с лукавой улыбкой. – Как два черных лебедя. А какие искорки…
Я умоляюще смотрю на Саманту, надеясь, что она просто замолчит, на что подруга смеется и похлопывает меня по плечу. Бросаю быстрый взгляд на отца, но он лишь вежливо здоровается с каким-то незнакомым мужчиной. Может, папа вовсе не смотрел на наш с Айденом танец.
Шарлотта приобнимает меня за плечо. Этот простой жест нежности заставляет не только улыбнуться, но и ощутить внезапный комок в горле. Каким-то образом она поняла, что мне нужна эта толика заботы. Я поднимаю голову и вижу мягкую улыбку Шарлотты, и ее лицо, обрамленное светлыми завитыми волосами, стараюсь запомнить надолго.
На мгновение, всего на одну незначительную секунду я задумываюсь: что, если бы именно она была на самом деле моей матерью? А весь тот кошмар – просто сном, страшилкой для маленькой девочки. Вздохнув, я стираю радужную мысль и смиряюсь с серой реальностью. Стоит быть благодарной, что Шарлотта так или иначе является частью моей жизни.
Отпустив меня, она ненавязчивым прикосновением к папиному локтю отвлекает его от затянувшейся беседы со знакомым. Одним взглядом Шарлотта напоминает, что сегодня папе стоит уделять время не только рабочим связям. Я вижу, как меняется выражение его лица, когда он кивает и легко прощается с коллегами.
Некоторое время мы проводим вчетвером. Занимаем столик возле окна, заказываем какие-то блюда, но я не запоминаю ни одного вычурного названия. Мой взгляд перемещается от окна к Айдену и обратно. Телохранитель стоит в стороне, держится в тени, и рядом с ним время от времени мелькает водитель отца.
Мне стыдно встречаться с Айденом взглядом. Неловко от того, что я не могу позвать его к нам за стол. Неудобно есть, когда он стоит там, как прислуга. Мне паршиво от того, что подобные эмоции из всех за столом испытываю только я одна. Прикрываю глаза и напоминаю себе, что телохранитель на работе. Он получает плату за каждую минуту, проведенную здесь, и это позволяет ему накапливать немалые суммы на безбедное будущее.
Этими мыслями я утешаю себя, пока наблюдаю за ночным Сиэтлом за окном. Сегодняшняя ночь дождлива. Капли усеивают все стекло и понемногу скатываются вниз под собственным весом, и я то и дело провожаю одну за другой взглядом. Городское освещение видится расплывчатыми яркими пятнами, огни машин неотличимы друг от друга. По одной форме и диаметру фары я могла бы с точностью назвать марку машины и примерный год выпуска, и сейчас я внезапно увлечена скорее игрой, нежели ужином.
Папа старается развлекать и меня, и Сэм. С ней у него прекрасно получается: Саманта легко подхватывает любые темы для разговоров и смеется так заразительно, что улыбаюсь даже я. Отец ни разу не поднимает тему нашего с Айденом танца. Не шутит, не пронизывает недобрыми взглядами, ничем не выдает своего отношения к тому, что для меня настолько важно. Может, я одна придаю нашей выходке какое-то особенное значение.
Несколькими минутами позже, когда в большом зале снова звучит музыка для медленных танцев, отец протягивает руку Шарлотте. На ее лице появляется ласковая и счастливая улыбка, и вдвоем они медленным шагом направляются в центр. Они легко и непринужденно вступают в танец, словно бы в знакомую и привычную беседу на двоих, и я улыбаюсь, видя в них самую красивую пару этого вечера.
Бледно-изумрудное узкое платье Шарлотты утончает и подчеркивает ее фигуру, сдержанные детали не кричат о себе, как у прочих дам. В маме Сэм так удивительно сочетается нежность, красота, легко заметная внутренняя сила и уверенность, что я невольно проникаюсь образом Шарлотты. Я хотела бы быть похожей на нее. Может, когда-нибудь в будущем.
От туманных размышлений меня отвлекает Айден, неспешным шагом приблизившийся ко мне. Уж не знаю, подошел ли он с этим предложением заранее или же выдвинул его только сейчас, снова легко прочитав меня, но телохранитель тихо произносит:
– Мы можем уехать. Домой.
И в моей дурацкой груди разливается глупое, щемящее тепло.
– Папа не будет против? – я позволяю себе капельку сомнений. Как-никак, он вроде хотел провести время вместе… правда, я не знаю, насколько продолжительное.
– Не будет.
Уверенность и твердость его голоса вряд ли связана с заранее обговоренной инициативой.
Уже спустя несколько минут мы вдвоем покидаем светский праздник. Сев в машину телохранителя, я впервые за день чувствую, как расслабляюсь и снова поддаюсь незаметной улыбке. Айден садится за руль и слегка поправляет часы на запястье. Я украдкой наблюдаю за его руками, а потом поворачиваю голову к окну, чтобы проводить взглядом огни здания театра. Мягкое урчание двигателя и аккуратное вождение окончательно ломают меня, и я сдаюсь, проваливаясь в легкую дрему.
Когда открываю глаза, мы уже оказываемся на пригородном шоссе. Я потираю лицо ладонью, не думая о косметике, и ровно сажусь на своем месте. За окном проносятся редкие высокие столбы, освещающие шоссе, а за ними виднеется огромное поле, поросшее высокой травой. В темноте она поблескивает, отражая свет шоссе и луны, когда легкий ветер волнами пронизывает отдельные участки поля.
Меня охватывает неуместная, совершенно спонтанная идея.
– Остановись где-нибудь тут, пожалуйста, – прошу я Айдена.
– Тебе плохо? – тут же уточняет он.
Даже не знаю, хочется мне закатить глаза или улыбнуться.
– Нет. Просто останови.
Айден перестраивается в крайний ряд и плавно нажимает на педаль тормоза. Когда серая BMW останавливается на обочине, я выхожу и вдыхаю полной грудью прохладный воздух. Обернувшись на Айдена, улыбаюсь внезапно поднятой из воспоминаний фразе и тут же решаю ее озвучить:
– Может, прогуляемся? Хочу показать тебя звездам.
Да уж. В моей голове это звучало лучше. Однако губы Айдена подрагивают в ответной улыбке. А этого уже достаточно.
Разворачиваюсь обратно к полю и быстрым шагом ступаю в высокую траву. Мне приходится приподнять полы платья, чтобы не запутаться в нем, но я все равно чувствую себя легко, словно могу взять и взлететь над ней. И дело далеко не только в том, что сегодня я позволила себе шампанское.
Несколько минут мы бесцельно бродим среди высокой травы. Изумрудные в ночном свете побеги достают мне до бедер, и я то и дело оборачиваюсь. Телохранитель продвигается вперед с присущей ему непоколебимостью, хотя в один момент чуть ли не спотыкается. В густых побегах не видно ни клочка земли.
Пройдя еще семь десятков футов, дабы освещение от шоссе осталось далеко позади, я наконец поднимаю голову к небу. И тону в океане из сотни ярких, древнейших и таких далеких звезд. Я вижу их, наверное, в миллионный раз, но мой дух перехватывает так сильно, будто бы я снова тот восторженный ребенок, который впервые взглянул на ночное небо и провалился в его глубину.
Тихо смеюсь, сама не зная, почему. Повинуясь спонтанной идее, я развожу руки в стороны и спиной падаю на мягкую траву. Айден дергается в мою сторону, но, не успев подхватить, хмурит брови.
– Не лежи на мокрой траве, – ожидаемо требует он.
А я все равно улыбаюсь и не отвожу взгляда от звезд, лишь похлопываю рукой по траве рядом с собой.
– Ложись рядом.
Буквально чувствую, как Айден смеряет меня долгим взглядом.