– Ты спрашивала меня, почему я не появлялся в твоей жизни столько лет. Почему не пробивался через запреты твоей матери, почему не искал тайные способы общения. – Папа заново наполняет бокал, но не отпивает ни глотка, просто ворочает почти растаявшие кубики льда по дну. – Вот как раз таки поэтому, Шелл.
– Чтобы защитить меня? – усмехаюсь я резко и тихо.
Но папе ничуть не смешно. Он смотрит мне в глаза и медленно кивает.
– Это самый эффективный способ. Чем меньше мои партнеры знают о моей семье, тем лучше. В последние годы я забочусь о полной безопасности Шарлотты и Сэм, но даже надежный штат охраны не дает никому из нас стопроцентной гарантии.
Шарлотта и Сэм все знают. Эта мысль прошибает меня ледяным разрядом и зреет отравой возле сердца. Я только сейчас осознаю, что даже у Саманты наверняка есть личный телохранитель. Теперь беззаботность и бесстрашие Сэм выглядят… более обоснованно.
Голос отца выводит меня из задумчивости:
– Сбыт техники на черный рынок – дело гнилое, из него очень трудно выбраться даже при желании. И пусть юридически ко мне не подкопаются, любой конфликт с условным покупателем может привести к криминалу. А поскольку твоя мать после развода решила полностью забрать тебя у меня и избавить от опасностей, я подумал, что так может быть и правда лучше.
Меня разрывает от смеха. Папа вскидывает брови и прекращает покачивать бокал, а я смеюсь, смеюсь… и плачу.
– Избавить от опасностей она хотела? – выдыхаю я и вытираю лицо. – Ты хоть знаешь, что произошло?..
Папа стремительно мрачнеет.
– Ну… я знаю, что Джорджия сильно повздорила со своим супругом, а ты стала тому свидетелем. У нее обнаружились серьезные психические проблемы, и поэтому она до сих пор находится под наблюдением, это все, что я знаю. Я не углублялся в подробности.
Возможно, за последнее время произошло столько всего, что даже давние травмы больше не властвуют надо мной, уступив место новым. Я вдруг понимаю, что могу назвать имена, я могу признать виновников, я могу рассказать все. Слова вырываются из меня бурей, штормом, мне не хватает воздуха, чтобы выпустить их.
– Том изнасиловал меня, и это увидела мама. Она была готова убить и его, и меня. Она была уверена, что я сделала это по собственной воле, потому что она не хотела верить, что Том способен предать ее. Мама была готова поверить, что ее предала я, а не любимый мужчина. Снова.
Я поднимаюсь из-за стола слишком шумно и резко. Сбегаю из обеденного зала, словно сбегаю от слов, оставленных в нем. Теперь и мои карты брошены на стол – не осталось ни одной скрытой. Правда за правду.
Папа сидит в тишине без малейшего движения и смотрит на место, где была я. Бокал в его руке едва заметно трясется.
Мне брать билеты на самолет?
Именно такое сообщение приходит мне с утра от Софи. Едва разлепив глаза, я с трудом вчитываюсь в текст. За это время она успевает прислать еще одно сообщение:
Ты еще никогда так не отдалялась от меня. Что-то происходит, и ты нагло от меня это скрываешь. Я подам на тебя заявление за особо тяжкие преступления против дружбы.
Я улыбаюсь наперекор чувству вины, набирая ответ:
Ничего критичного. Все еще под контролем. Я в порядке.
Не знаю, кого я пытаюсь обмануть: свою лучшую подругу, чтобы уберечь ее от лишних переживаний и суеты, или… себя. Как долго буду отрицать события так, будто бы это действительно спасает меня от их последствий?
От мыслей меня отвлекает новое сообщение Софи:
Не знаю, что там у тебя происходит, но я надеюсь, ты хотя бы устраиваешь жаркую прожарку мозгов своему отцу.
Нет.
ТЫ?! Не устраиваешь им скандал? Ты что теперь, заложник великой совести?
Я улыбаюсь, но улыбка эта тосклива.
Наверное.
Но я знаю правду. Я не прислушиваюсь к голосу совести или здравомыслию.
Я просто умираю.
На следующее утро, выйдя из комнаты, я сталкиваюсь с темным силуэтом прямо возле своей двери. На мучительно долгое мгновение сердце успевает вспыхнуть безумной надеждой.
Но это не Айден.
И от того, как отчаянно я хотела, чтобы было иначе, мне больно физически. Эта боль ощущается настолько настоящей, что мне кажется, внутри моего тела сворачиваются узлами кости. Однако я обращаю все эти эмоции в одну, давно знакомую. Я превращаю все это в силу. Столь же безумную и неукротимую.
Передо мной стоит мужчина, которого я лишь пару раз мельком видела в доме. Судя по возрасту, это и есть начальник охраны. Как забавно, что человека столь уважаемой должности заставили исполнять обязанности рядового телохранителя. Этот мужчина выглядит крупнее и еще суровее Айдена, отчего где-то глубоко в моей груди зреет простой, бесцельный страх. Его я тоже вплетаю в общую цепочку энергии, на которой двигаюсь вперед, словно танк.
Я подхожу к мужчине в упор и вжимаю указательный палец ему в грудь. Мой взгляд за пеленой слез горит гневом, а голос дрожит, но упрямо сквозит сталью.
– Передай своему боссу, что мне нужен Айден. Либо вы дружно возвращаете Фланагана, либо я вам здесь жизни спокойной не дам. Ты понял меня?
Мужчина приподнимает брови, и эмоция возмущения и оторопи слишком отчетливо читается на его лице. До Айдена ему далеко.
– Мисс Мэйджерсон, я полагаю, вам стоит… – начинает он подчеркнуто вежливо, но я прерываю его резким выдохом:
– Заткнись и исполняй приказ.
Я смотрю ему в глаза со всей той силой, которой отчаянно надеюсь обладать. И, к моему облегчению, мужчина опускает взгляд и сдержанно кивает.
Мне критически необходимо всеми силами заставить его презирать меня, и тогда он рано или поздно прекратит безошибочно выполнять свои профессиональные обязанности. Я, безусловно, веду себя как последняя сволочь, но без этого план не сработает. В моем сердце тлеет надежда, что избавление от нового телохранителя приблизит возвращение Айдена.
Ближе к ночи в дверь моей комнаты раздается тихий стук. Еще до того, как по ту сторону двери звучит голос начальника охраны, я рявкаю:
– Нет!
– Мисс Мэйджерсон, я обязан уведомить вас…
Я швыряю в дверь тяжелую перьевую подушку. До меня доносится вздох настолько шумный, что даже толстая преграда не заглушает его до конца. Секундой позже стук повторяется.
– Мисс Мэйджерсон.
Охваченная проблеском гнева, я вскакиваю с кресла, в несколько шагов преодолеваю расстояние до двери и с шумом распахиваю ее.
И чуть не сбиваю с ног ошарашенную Софи.
В руках у нее две спортивные сумки, а около ног лежит чемодан, усеянный наклейками. Я вскрикиваю от того, что вижу ее. Она – от того, что дверное полотно чуть не влетает ей в нос. Начальник охраны отступает назад в коридор и скрещивает руки за спиной, не мешая нашей встрече. Будто бы этот шкаф реально можно не заметить.
– Ты… – выдыхаю я, отпуская руки ото рта.
– Ага, – Софи широко улыбается и встряхивает шикарными кудрями, изрядно примятыми поездкой.
– Ты…
– Да пусти уже вперед. Извини, конечно, но я сейчас просто обоссусь.
Софи почти вталкивает меня обратно в комнату и водружает мне в руки все вещи, после чего тут же направляется прямиком в ванную. Я стою возле двери, с трудом удерживая сумки и чемодан, и оторопело моргаю, всерьез испугавшись, что это галлюцинации. Вот так и начинается шизофрения?..
Меня отвлекает звук смыва воды. Несколькими секундами позже Софи выходит из ванной и облегченно выдыхает. Потом она вдруг хлопает в ладони и устремляет на меня искрящийся взгляд.
– Вот теперь можно праздновать воссоединение.
– Какого черта…
Софи прыгает на меня с крепкими, яростными объятиями. Едва успев побросать вещи на пол, я сжимаю руки за ее спиной и вдыхаю сладковатый запах ее духов.
Софи пищит, пританцовывая прямо в объятиях.
– Как же я рада тебя видеть, заморыш!
– Как ты все это провернула буквально за сколько… за сутки?.. – выдыхаю я, отстранившись от подруги.
Софи важно кивает и щелкает пальцами.
– Закономерный вопрос! Я потратила почти чертов час, чтобы найти в Сети контактные данные твоего отца. Личных страничек в социалках у него нет, представляешь? Дикарь какой-то. В общем, связалась с ним, представилась напрямую, сказала, что да как, и давай ему доказательства отправлять, что я та самая Софи Роу, а не какая-то мошенница, а он, прикинь, почему-то сразу понял, кто я такая. Ты рассказывала, что ли?
Я киваю, не успев даже ответить вслух, как Софи уже продолжает:
– Сразу сказала, что подозреваю тебя в падении в депресняк и что мне нужна его помощь. В общем-то, твой папа любезно профинансировал билет на ближайший рейс до Сиэтла со всеми пересадками. Это было кошмарно, чтоб ты знала! На пересадку в Сан-Франциско я чуть не опоздала. Эй-эй, ты чего плачешь-то?
– Ты сумасшедшая.
Смеясь сквозь всхлипы, я снова сжимаю ее в крепких объятиях. Софи охает и похлопывает меня по спине.
– Ты мне лучше скажи, что там за красавчик ходит внизу, весь такой с перевязанным торсом? Бледненький лицом, хотя в целом тот еще смугляш.
Я сначала цепенею в растерянности, а после разрываюсь смехом.
– О боже, – выдыхаю я, – это Джексон.
Глаза Софи округляются.
– Тот самый? Твой заместитель в команде? Ого… не ожидала, что он такой. А что с ним?
Несмотря на тяжелый осадок, уже потревоженный и поднятый со дна моего сознания, я все еще искренне улыбаюсь и покачиваю головой.
– Это безумно долгая история.
Но сегодня я расскажу ее Софи от начала и до конца.
Глава 42. Упрямство
Тихий вздох Софи характеризует в принципе все, что я успела ей рассказать за прошедшие часы.