– Заткнись, – искренне отвечаю я.
Айден исполняет приказ и позволяет мне впервые коснуться его губами.
А потом, когда я беру его в рот целиком… он больше ничем не пытается остановить меня. Просто упирается обеими руками в стеклянные двери кабинки и иногда неосознанно подается всем телом ко мне, еще ближе и сильнее, при этом низко, блаженно постанывая.
Это единственная месть, которую я совершаю над Айденом – довожу его до оргазма так же упрямо и быстро, как и он меня. Не стыжусь своей неопытности и чрезмерной пылкости, а он будто бы вовсе сходит от всего этого с ума. Я не решаюсь поднимать взгляд, но своими губами и языком творю то, за что потом обязательно сгорю со стыда. Но все это… потом.
От нашего общего дыхания, горячей воды и жара тел стеклянные стены кабинки полностью запотевают. Почти не отрываясь друг от друга и не вытираясь, мы добираемся до кровати, только чтобы снова прижаться друг к другу так плотно и погрузиться в негу. Я целиком растворяюсь в ощущении его разгоряченного тела, в звуке его дыхания и прикосновениях его рук.
Эту ночь мы снова проводим вместе.
Но на этот раз почти не спим.
Глава 48. Искупление
Две недели покоя становятся необходимой передышкой. Часть моего времени занимает учеба, часть – мелкие безобидные хобби. Я редко покидаю дом и наслаждаюсь возможностью находиться в комнате целые дни напролет.
Однако во всем этом ленивом течение моих будней неизменно присутствует Айден. Мы проводим вместе большую часть времени, официально – ради большей безопасности, а по правде говоря – просто потому, что хотим.
Безмятежность сменяется нарастающей тревожностью, и к концу недели приходят вести о судебном заседании над Джинхо. Ублюдка должны вот-вот посадить в тюрьму.
Папа выехал еще рано утром, и встреться мы должны уже возле здания суда. По пути туда я нервничаю, хоть и пытаюсь думать о чем-то постороннем и расслабляющем.
Но когда мы оказываемся на шоссе и набираем скорость, я осознаю, что моя тревога вызвана не только предстоящим судом. Растерянно моргаю, оценивая свое состояние, и прихожу к выводу, что мне мучительно жутко от того, что машиной управляю не я.
Когда закрываю глаза, на меня волной обрушиваются воспоминания об аварии, в которой погиб Клиффорд. Все встает на свои места. Я пытаюсь сфокусироваться на мыслях о чем-то приятном, но не могу заглушить воспоминания и боль. Не могу даже открыть глаза, зажмурив их так, словно это спасет от возможного повторения того жуткого сценария.
Вдруг я слышу тихий голос Айдена:
– Все в порядке?
Возвращаюсь из омута обратно в реальность. Телохранитель опускает ладонь мне на колено, не придавая этому особого значения. В последнее время подобные прикосновения происходят между нами так часто, что он, наверное, даже привык. А у меня спирает дыхание, как в первый раз.
– Просто страшно, что может произойти что-то подобное, как с Клиффордом… – Вздохнув, я потираю лицо ладонями. – Понимаю, что это глупо, Джинхо арестован, но у отца тоже могут быть свои враги, и в общем… меня вдруг накрыло… не знаю… Это просто очень жутко.
Айден долго молчит. Ладонь телохранителя покоится на моем бедре, большой палец поглаживает кожу в утешающей ласке. Он слегка сбавляет скорость и перестраивается в крайний правый ряд – до съезда к Сиэтлу остается всего ничего. Телохранитель ведет машину одной рукой. Я наблюдаю за тем, как его пальцы выпрямляются, а рука прокручивает руль при мягком повороте.
– Ты доверяешь мне? – Айден скользит по мне быстрым взглядом и возвращает внимание на дорогу.
– Разве это не очевидно?
– Ответ нужен не мне, а тебе.
Обдумываю его слова и наконец понимаю, что имелось в виду.
Если я правда доверяю Айдену, мне придется побороться со всеми страхами. Он не допустит ничего из того, что они нашептывают. По крайней мере, эта вера – все, что у меня есть.
Суд запоминается мне сплошной смазанной пеленой. Во время невыносимо долгого заседания я лишь изредка смотрю в сторону подсудимого. Он тих, покорен. Сломлен. Уже не тот самоуверенный парень, горящий злобой и жаждой восстановить «справедливость». Теперь он – тень с кругами под глазами, осунувшимся лицом и пустым взглядом. Безвольный, измотанный, лишенный того топлива из смеси мести и боли, которым он подпитывался с тех самых пор, как потерял мать.
Я не испытываю жалости, смотря на этого человека. Ни капли. Но знаю, что есть люди, которым больно и за него.
Двумя днями позже происходит то, о чем боялась мечтать, но во что отчаянно верила всем сердцем.
Я успеваю задремать, устроившись на садовых качелях с книгой в руках. Гудок крупной машины возвращает меня в реальность, и готова поклясться, что внедорожник Джексона прямо сейчас стоит за воротами.
Айден ловит книгу, когда я вскакиваю и быстрым шагом направляюсь в сторону звука. Охранник с сомнением оборачивается назад, где с крыльца спускается один из телохранителей.
– Откройте ворота, это ко мне, – прошу я.
Пока охранник спешит к пульту управления, я тщетно пытаюсь унять волнение. После пары мгновений массивные створки ворот с мягким гудением отъезжают в стороны.
Джексон мигает фарами и медленно въезжает на территорию. Я перестаю дышать, поскольку первым делом обнаруживаю даже не самого парня за рулем, а пассажира, сидящего рядом с ним.
Софи.
Софи, мать ее, Роу, выходит из машины и лихо улыбается. Я бросаюсь навстречу и прыгаю на подругу с безумными объятиями. Откуда-то с задних сидений внедорожника истошно орет попугай.
– К черту их всех. – Софи смеется и плачет одновременно. – Я вернулась домой, но меня хватило на несколько дней. Наверное, дело в сравнении, но на меня накатило так сильно, как никогда. Короче, я взяла кредитку тети. Понятия не имею, что дальше… Возможно, они обратятся в полицию, поэтому какое-то время придется меня вам прятать.
– Ты что?! – снова пищу я одно и то же, во все глаза уставившись на подругу. – Серьезно?!
Джексон пожимает ладонь Айдена в знак приветствия и с улыбкой поворачивается к нам. Почему-то мне кажется, что эту историю Софи он знает даже больше, чем я. У Джексона есть все причины, чтобы больше других гордиться ее решением. Несколько лет назад он сделал ровно то же самое: сорвался с места, когда градус внутреннего кипения достиг предела. Но в отличие от Софи Джексон не знал, куда ему податься, и нашел свое место уже после того, как покинул дом. У моей подруги сложилось наоборот: она нашла нечто, ради чего рискнула пойти на самый безумный шаг в своей жизни.
И что-то мне подсказывает, наш горячий мексиканец играет тут не последнюю роль.
Я смеюсь, ничего не объясняя этим двоим. И хоть вижу, что за улыбками Софи таится тяжесть неизвестности и сомнений, я все никак не могу отделаться от желания просто затискать подругу на месте от переполняющих чувств. Какая же она молодец. Я больше, чем просто уверена, что у этой кудрявой ракеты все обязательно получится. И уж точно намереваюсь приложить к этому руку.
Джексон постукивает костяшками пальцев по капоту своего внедорожника.
– Вообще-то мы приехали за вами. – Помедлив, он неловко добавляет: – Садитесь, есть новости. Хочу рассказать сразу всем, а там и отпразднуем.
– Ты что, закончил волокиту с документами? – Я приподнимаю бровь в сомнении.
– Пф, если бы. Но там кое-что круче.
Я поглядываю на Софи, но она искренне пожимает плечами.
– Даже не знаю, пугает меня это или радует, – бормочу я, садясь в машину.
С ребятами мы встречаемся в пригороде, рядом со стоянкой, которую иногда используем в качестве импровизированной гоночной трассы. Когда мы усаживаемся за столиком местной забегаловки, Джексон достает из рюкзака сложенные листы бумаги. Ребята так увлечены расспросами Софи, что даже не обращают внимания на все остальное. Джексон отгоняет их от девушки, как наглых голубей, а потом, встав во главе стола, заявляет:
– Можно считать, мы выиграли эту жизнь.
Лиам первым замечает бумаги и начинает крутить их, не понимая, с какой надо начать читать. Лео, просматривая один из листов, неуверенно бормочет:
– Акт купли-продажи тер… территориального участка.
– Артур Мэйджерсон?! – вопит Лиам почти шепотом. Он тут же поднимает ошарашенный взгляд на меня.
– В смысле?..
– Да ладно… – Похоже, даже до Софи понимание дошло быстрее, чем до меня.
– Твой отец выкупил мастерскую и прилегающую территорию, – наконец поясняет Джексон.
Услышанные слова громом рокочут в моей голове, и я мысленно повторяю их снова и снова, пытаясь осознать их правдивость.
– Насколько я понял, он выиграл тендер, заплатив намного выше рыночной стоимости. Теперь это частная собственность.
– Откуда ты вообще эти бумажки достал? – вмешивается Ноа. Он единственный, помимо Айдена, кто может сейчас мыслить без эмоций.
– Их положили в почтовый ящик на въезде. – Джексон роется в кармане безрукавки и протягивает мне маленький листок. – А это, как я понимаю, тебе.
– Почтовый ящик? – слышу я недоуменный голос Лиама. – У нас есть почтовый ящик?
– Да. У тех ворот, которые мы не используем.
Я теряю нить их разговора, когда разворачиваю записку и узнаю почерк отца.
«Гадаю, планировала ли ты хоть когда-нибудь рассказать мне обо всем этом. Так или иначе, теперь ваша ужасная заброшка принадлежит только вам. Развлекайтесь.
P. S. Пожалуйста, будь осторожна, дочка».
Папа все знает.
Все мои побеги в мастерскую, она сама… как давно это не является секретом? Внезапно мне становится до боли стыдно за то, что я не рассказала отцу все, что должна была.
Папа скрывал от меня свой опасный бизнес, а я… почти все, что представляла собой моя жизнь. Почему-то теперь мне кажется, что наши проступки равноценны. А еще остро понимаю, что у нас была одна и та же причина для молчания. Страх.
Я быстро тру глаза и прячу записку в чехол телефона. Не могу поверить, что больше нашей мастерской ничего не угрожает.