Изучали в основном жизнедеятельность организма, механизмы психорегуляции, коррекцию, лечение. Разрабатывали различные лекарства. Космическая фармакология. В ряде случаев брали на себя рекреацию экипажей и космонавтов – когда было что-то тяжелое, когда Центр по подготовке сам не справлялся.
– Как понять – что-то тяжелое? – тревожно спросила Катя.
– Психологические срывы, депрессии, психозы, попытки суицида. Никто об этом никогда не говорил и не писал, – но случаи были. Это же космос, Катя. Вы не понимаете, что они там переживают чисто психологически! Там помощи нет. – Водопьянов ткнул пальцем вверх. – Экипаж один на один с судьбой. Если что – никто не поможет. Никто. Не долетит. Не спасет. Опора лишь на свои силы. Знаете, каково это осознавать каждый день, проверяя – идет ли воздух, не засорился ли вакуумный унитаз, нет ли возгораний, есть ли подача энергии? Долго ли с катушек слететь?
– А это состояние, о котором говорили?
– Донозологическое? – перебил приятеля Дмитрий Ларионов. – Это одно из главных направлений было и есть по исследованиям. Изучение состояния человеческого организма, абсолютно здорового, в котором жизнедеятельность проходит за счет более высокого напряжения, чем в нормальных условиях. Ну, что-то вроде существования в условиях постоянного сильнейшего стресса, когда физические показатели близки к выходу за пределы нормы, постоянное балансирование на грани. Жизнь космонавтов на орбите – жесточайший стресс. Пусть, Катя, вас не обольщают их широкие жизнерадостные улыбки на весь экран во время сеанса связи с землей. Моя мама всю свою жизнь посвятила этой проблеме. Созданию препаратов, которые бы помогали в таком пограничном состоянии. Нельзя найти в физическом смысле более здоровых и подготовленных людей, чем космонавты. Но насчет психики – это отдельный вопрос. Где тонко, там и рвется. Моя мама изучала это – то, что рвется, когда человек внешне здоров и полон сил. На базе не занимаются ни генной инженерией, ни созданием монстров. Фармацевтикой, изобретением лекарств, которые пригодятся не только на МКС, но и для длительных космических перелетов, когда экипаж будет на многие годы изолирован в замкнутом пространстве.
Катя понимала: говорят ей, конечно, далеко не все. Но хоть какая-то информация. И на том спасибо. И кое-что в словах Дмитрия Ларионова ее привлекло.
– Монстров не создаете. Они в ЭРЕБе сами заводятся. Серийные убийства в вашем городе. И Нину Кацо тоже убили. А больше половины населения города связано с базой.
– Вы собираетесь раскрыть серийные убийства? – насмешливо спросил Водопьянов. – Вы планируете поймать здешнего монстра? Константин, девушка отважна, как прекрасный доктор Элизабет Шоу. Смотрели «Чужой»? Знаете, что с ней стало в конце?
– Умолкни.
Константин Чеглаков вернулся – он переоделся в чистое, отмылся. И сейчас казался моложе своих лет.
– Я вас внимательно слушаю, – сказал он Кате.
И той снова показалось, что разговаривает с ней прекрасный андроид. Неужели «космонавты живьем» напрочь лишены эмоций?
– В ваш дом залез вор или воры. Нину Павловну Кацо убили при попытке грабежа. Возможно, это один и тот же человек.
– Возможно.
– У вас нет каких-то подозрений, кто это может быть?
– Понятия не имею. У меня украли сущую ерунду.
– Я все это время думала, что у вас украли картины.
– Я, когда разобрался с бардаком, который здесь устроили, понял, что ни одно полотно не пропало. Три картины этот вандал разрезал, может, завернуть что-то хотел? Но это абсурд. Не кофеварку же.
– Нина Павловна общалась с вами только по вопросам выставки ваших картин?
– Да. Я был так тронут! Мазилы-дилетанты тают, когда их приглашают выставляться.
– Это она таяла, как марсианский лед, от ваших улыбок, – хмыкнул Водопьянов. – Что, я не видел, что ли? Тетка жаждала романтики.
– Умолкни.
– Вы один здесь живете? – спросила Катя.
Прекрасный андроид впервые улыбнулся ей. Катя чувствовала: он изучает ее, как, возможно, там, на орбите, во время опыта изучал какую-нибудь мушку-дрозофилу…
Муху…
Нет, нет… Нет!
– А где ваша семья? – она решила не отступать. – Вы, как я слышала, местный уроженец.
– Из всей семьи я один остался. С женой мы развелись несколько лет назад. Еще вопросы?
– После кражи вы не общались с Ниной Павловной? Может, она звонила вам?
– Нет. Мы раньше, когда она зашла ко мне, договаривались, что я загляну в музей. Возможно, захочу еще что-то добавить – уже по своему усмотрению – к выставленным картинам. Но я был занят со всем этим домашним бардаком. В полицию к вам ходил писать заявление и давать показания. Мне очень жаль, что Нину Павловну… что она… Я сначала даже не поверил, когда узнал.
– И я не поверил, – встрял Иван Водопьянов. – Это как нарушить заранее заданный код программы. Обычно убийцы такого типа не нарушают однажды созданного ими же самими кода поведения. Я ведь сначала подумал, что ее нашли, как и ее сестру, ту, что зимой убили, на остановке. Это потом в сети начали подробности выкладывать – мол, нет, это что-то другое.
Катя…
Она медленно повернулась к Ивану Водопьянову.
Что он сказал?
Вот сейчас?
Нашли, как и ее сестру?!
Они все трое уставились на нее. Наверное, выражение лица у нее было в этот миг такое… глупое и…
– А вы разве этого не знали? – спросил Константин Чеглаков.
Она беспомощно смотрела на него.
– Вы не знали, что у этой несчастной зимой убили сестру? Она работала в городской библиотеке, – пояснил Иван Водопьянов.
Он приблизился к Кате вплотную.
– Вы этого не знали? Да это всему городу известно. Тогда, собственно, возникает вопрос: вы, кто вы такая? За кого вы себя выдаете, если не знаете таких вещей? Да, вы на кражу сюда приезжали вместе с Железной Аллочкой. Мы все решили – вы какой-то там столичный спец. Черт его знает кто – может, профайлер или сыщица. А вы… кто вы, девочка?
В этот миг Чеглаков оттолкнул его от Кати.
– Чаю хотите? – спросил он. – Горячего? С мятой или с лимоном?
Катя кивнула. Слезы стыда… жгучего стыда готовы были брызнуть из ее глаз. Но глупо реветь от досады, словно тупая корова, перед всеми ними.
Чеглаков усадил ее на диван. Быстро сходил на кухню и вернулся с чашкой горячего чая – с мятой и лимоном.
– Вам начальник ОВД не сказала, что у Нины Павловны убили сестру? Полгорода присутствовало на похоронах.
Катя глотала чай. Так опозориться перед «космонавтом живьем»… ОООО!!!
– Спасибо. – Она вернула ему чашку. – Я пойду, извините за беспокойство.
– Мы вас отвезем, – сказал Чеглаков. – Не стоит сейчас по вечерам ходить одной по улицам. Вы где остановились? Дима, она в твоем отеле живет? В «Мосте»?
– Я на кампусе.
Он наклонился к ней. Улыбнулся ободряюще.
– Мы вас сейчас туда отвезем. Я только ключи найду от машины.
И покинул мастерскую.
– Вы и правда не знали, что Нина Павловна зимой потеряла сестру? – спросил Дмитрий Ларионов.
В голосе его не было прежней надменности. Лишь любопытство.
– Нет.
– Но как же так? Это же все знают.
Все в ЭРЕБе знают и не говорят…
Это не Аид, не ад, это ЭРЕБ…
Словно кто-то прошипел Кате на ухо слова, ставшие привычным рефреном.
– Не воображайте только, что Константин ради вас так всполошился, – прошипел ей в другое ухо Иван Водопьянов. – Вы и губы раскатали, наверное, уже. Что я, не вижу, что ли? Мы все в паб собирались до вашего прихода. Поэтому и Димка примчался, от жены слинял. Пива душа просит. Пятница сегодня. А мы всегда пиво пьем по пятницам. Так что это не ради вас он… Мы все сегодня надеремся в хлам.
Чеглаков вернулся с ключами, и без лишних разговоров все вместе вышли из дома. Погрузились во внедорожник космонавта и поехали к центральной площади.
Катю Чеглаков посадил рядом с собой, впереди. Парни устроились сзади.
У кампуса Катя вышла, поблагодарила. Внедорожник мигнул фарами и вот уже свернул на улицу-аллею по направлению к набережной. Катя помнила, что там паб.
Она стояла на пороге кампуса. Ее душили слезы досады. Но сердце разрывалось от ярости.
Как только внедорожник совсем скрылся из виду, Катя развернулась и помчалась в противоположную сторону.
Она была бы даже рада, если бы в эту ночь… а было уже довольно поздно, монстр ЭРЕБа снова вышел на охоту. Она сама бы напала на него! Бешенство и досада придали ей сил.
Глава 25Муха, червяк и видеоролик
– Почему вы мне не сказали?!
– Потому что я не обязана все вам докладывать. Да вы и так сами узнали.
Катя, еле переводя дух (она бежала всю дорогу), стояла в прихожей – в том самом длинном коридоре, приспособленном для хранения вещей жильцами коттеджей, о котором говорила Мухина.
Да, к дому Аллы Мухиной в этот поздний час ее погнали злость и обида. Она долго трезвонила в парадное, она была готова поднять начальницу ОВД с постели. Но Алла Мухина не спала, встретила ее одетой – или только что вернулась из отдела, или собиралась куда-то на ночь глядя. Кажется, появлению Кати она даже не удивилась.
– Почему вы не сказали мне сразу, что Нина Кацо – сестра второй жертвы Евгении Бахрушиной?!
– Не орите, всю улицу перебудите, – Алла Мухина устало вздохнула. – Как ошпаренная прибежали выяснять со мной отношения? Новость сорока на хвосте принесла? Кто проболтался?
– Да это весь город знает! Все в курсе, кроме меня.
– И все же – кто?
Катя без сил прислонилась к дверному косяку. Начала рассказывать о том, как пришла к космонавту Чеглакову, а там…
– Они оба, и Димка, и Иван, знают Чеглакова с детства, – сказала Мухина. – Ну как же, такой герой. И он работал на базе под руководством академика Ларионовой – это правда. Чего вас к нему понесло?
– Как чего? К Чеглакову в дом влезли. Он с Ниной Кацо общался, она к нему перед самой кражей заходила. Ее убили, сумку всю обшарили и… Разве это не повод допросить космонавта?