Днем пришли первые новости от полковника Крапова из Гатчины и Петербурга. Крапов вышел на связь по скайпу. Увидев Катю рядом с Аллой Мухиной в том самом кабинете с доской и фотографиями, он осведомился, что «корреспондентка» снова делает в месте, где ее быть не должно.
– К вашему сведению, «корреспондентка» способствовала задержанию возможного убийцы, – сухо отбрила его Мухина. – В ОВД распоряжаюсь я. И это я решаю, кто и где может находиться.
Катя подумала, что после такого выпада Крапов пошлет ее к чертовой матери и отключит связь. Но для злого министерского куратора дело все же было превыше всего.
– Ржевский менял фамилию, – начал он сухо.
– Это я уже знаю, – Мухина сидела перед экраном ноутбука. – Что вы на него нашли?
– Он никогда не привлекался к уголовной ответственности.
– И это нам известно, это мы еще в марте установили.
– Потому что его тетка по отцу забрала заявление.
– Что?!
– Никакого уголовного дела нет и не было. Но я расспросил сотрудников полиции Гатчины, и мне повезло – я нашел тех, кто это дело помнит. И его помнят, Ржевского-Пискунова. Ему было шестнадцать лет. Его родители развелись. Его тетка-пенсионерка принимала участие в его воспитании. Он жил у нее летом – у нее дом в частном секторе. В состоянии опьянения он пытался родную тетку изнасиловать. Ей в то время было шестьдесят пять, ему шестнадцать. Соседи услышали шум, вызвали сотрудников правоохранительных органов. Это было настоящее изнасилование, с избиением, и тетка написала на Ржевского заявление. Но через два дня, видимо, под давлением его родителей и чтобы избежать семейного позора, она от всех своих показаний отказалась и заявление забрала. Дело получило огласку в городе, и парень сменил фамилию на девичью фамилию матери – Пискунов. А потом и вовсе из Гатчины смылся и не появлялся там много лет. Впоследствии он снова вернул себе прежнюю фамилию – Ржевский.
Катя слушала, затаив дыхание.
– Кроме этого случая, он больше никогда в поле зрения полиции не попадал, – подытожил Крапов мрачно.
– А сколько всего случаев нападений на пожилых женщин за последние два года по статистике министерства? – спросила Мухина.
– С целью ограбления много. Но того, что нас интересует – изнасилований или попыток, – всего два случая. Оба произошли летом этого года. Уже после марта.
– Где?
– В лесном массиве у станции Конаково старуха собирала грибы. Дело возбудили по статье «изнасилование». Потерпевшая ничего не помнит. Ее оглушили сзади и потащили в чащу. Признаки изнасилования налицо, но там не проводился забор ДНК возможного преступника – ни с одежды, ни из влагалища.
– Черт бы их взял!
– У них средств нет, это дорогостоящая экспертиза. Нападение приписали бомжу.
– А другой случай?
– Тоже в лесном массиве, в Кимрах. Нападение на пожилую дачницу. Но она подняла крик, и преступник скрылся, так что там все очень туманно – по ее описаниям, молодой, высокий, лица она не разглядела. Его спугнули. Я вылечу в Мурманск, где Ржевский проживал и работал до переезда в ваш город. Попытаюсь что-то найти по нему и там.
– Геронтофил. Если те эпизоды – его рук дело, то… Но это-то мы у него в квартире нашли!
Алла Мухина выложила на стол перед Катей мятую афишу концерта Саломеи Шульц, запакованную в прозрачный пакет для вещдоков.
– Все-таки он украл ее для себя, – сказала Мухина.
– С вами снова косвенная связь, – заметила Катя, разглядывая афишу. – Ваша соседка-старушка, он напал именно на нее.
– До событий с Саломеей я вообще не знала, кто такой Ржевский!
– Но потом-то вы его узнали.
– Возможно, обнаружение трупов спровоцировало его, подстегнуло, – сказала Мухина. – Дало выход тому, что жило в нем с шестнадцати лет. Он кое-что сказал мне в больнице.
– Что? – Катя напряглась.
– Что восхищается тем, кто убил женщин. И что он теперь, благодаря ему – тот, кто он есть на самом деле.
– Геронтофил-насильник, – повторила Катя. – Или имитатор? Может, два трупа – Саломеи Шульц и Евгении Бахрушиной – дело рук одного человека? А труп Марии Гальпериной уже подбросил Ржевский, сымитировав почерк? И тело Натальи Демьяновой…
– Ржевский не знал про пятна-ожоги, – резко возразила Мухина. – Об этом никто не знает, кроме настоящего убийцы и нас.
– В городе Ржевского считают убийцей, – сообщила Катя. – Меня вчера спросили, за что он мог убить Нину Кацо. И это убийство ему уже приписывают.
Алла Мухина закрыла ноутбук.
Оглядела доску, увешанную снимками. Лицо ее было задумчиво.
– Кстати, о Нине… Пойдем прогуляемся к эксперту. Там должны быть уже готовы результаты экспертизы.
Катя отнеслась к этому предложению как к попытке Мухиной укротить ее любопытство по поводу главного подозреваемого.
Она и не подозревала, что ЭРЕБ приготовил для них очередной сюрприз.
Глава 32Результаты экспертизы
В маленьком помещении, донельзя захламленном, где сидели двое экспертов ОВД, царил дух науки, как и во многих других местах ЭРЕБа. На стенах налеплены фотографии отцов криминалистики, шкаф забит папками с файлами: «почвы», «идентификация», «органика», «неорганика», «холодное оружие», «протекторы».
В кабинете находился только один эксперт – он самозабвенно строчил что-то в ноутбуке, отвлекался на планшет и в это же самое время косил глазом в свой мобильный.
– Результаты экспертизы по делу Кацо пришли? – спросила Алла Мухина.
Эксперт выдернул из ушей крохотные наушники.
– Заключение химической экспертизы. – Он поднял лежащую сверху на кипе документов пачку печатных листов.
– И что там?
– Это насчет бумаги. Бумага крафтовая, оберточная, того же вида.
Катя слушала очень внимательно.
Бумага… о чем это они?
– Я как раз сейчас по клею с коллегой из ЭКУ разговариваю. – Эксперт ткнул пальцем в ноутбук. – Заключение химической экспертизы у них по клею тоже готово. Мы в мессенджере обсуждаем результат.
– Что с клеем? – спросила Мухина.
– Той же марки. Тот же самый химический состав.
– Один и тот же производитель?
– Нет, Алла Викторовна. – Эксперт смотрел на Мухину и Катю. – Тот же самый тюбик. Не просто схожий, а идентичный состав.
– Они уверены в ЭКУ?
– На сто процентов. Клей при вскрытии упаковки начинает подсыхать, внутри тюбика сразу образуются кристаллические образования, микроскопические. Коллеги в ЭКУ исследовали и сравнили оба образца – со стекла в доме и из тюбика. Это идентичный состав.
Со стекла?!
Катя ждала от Мухиной объяснений. Но та, казалось, медленно переваривала услышанное.
– Скажите сами весь свой вывод целиком, – попросила она наконец.
– Согласно заключению ЭКУ, образец клея на осколках стекла в доме космонавта Чеглакова, который пострадал от кражи, идентичен образцу клея из тюбика, что мы обнаружили в ящике на кухне дома Нины Кацо, – четко произнес эксперт. – Образцы бумаги, той, что были наклеены преступником на стекло, по многим параметрам совпали с образцами, что мы вырезали из куска оберточной бумаги, который тоже нашли на дне ящика в кухне. У бумаги один производитель. А вот клей идентичен по составу.
Алла Мухина прислонилась к стене.
– Я не могу в это поверить, – сказала она.
– С химической экспертизой не поспоришь, – эксперт снова глядел в свой ноутбук. – В ЭКУ обещают выслать заключение экспертизы по клею завтра.
Алла Мухина развернулась и пошла по коридору.
Кате было тоже трудно осознать то, что они только что услышали.
– Экспертиза не врет, – произнесла Мухина тихо. – И все опять встает с ног на голову.
– Вы хотите сказать, что… нет, это невероятно. – Катя ждала, когда Мухина сама все озвучит, как до нее умница-эксперт.
– Клей идентичен. Нина Кацо хранила его у себя на кухне. Клей финской фирмы. И рулон грубой оберточной бумаги. Эксперты изъяли их, когда мы осматривали дом. Изъяли, потому что… бумага привлекла их внимание. Вор, который залез в дом Чеглакова и все там перевернул, он же наклеил на стекло снаружи бумагу, прежде чем высадить окно. А теперь получается, что… Это Нина… Это она проникла в дом Чеглакова в его отсутствие и…
– Вас ведь сразу удивила ничтожность похищенного имущества, – напомнила Катя.
Она ощутила знакомый холод – но он был во сто крат сильнее на этот раз. Он поднимался снизу внутри ее, подбираясь к самому ее сердцу.
– Она что, спятила, что ли? – тихо спросила Алла Мухина. – Она… директор музея…
– Сестра убитой Евгении Бахрушиной, – сказала Катя. – Она…
– Там же весь дом перевернули! Что она искала в его доме?
Внезапно Катя услышала какой-то звук.
За спиной Мухиной – вид на коридор и на дежурку. Дежурный поднялся со своего места, увидев их, он отчаянно стучал по своему пластиковому стеклу, потрясая телефонной трубкой.
И сразу же во дворе ОВД резко и тревожно взвыла полицейская сирена.
Глава 33База
Дмитрий Ларионов приехал в лабораторию очень рано. Он проснулся в пять утра – за окном царствовала темнота.
Василиса спала рядом. Свет ночника, который он включил в спальне, не разбудил ее. Она лишь повернулась, еще глубже пряча лицо в подушке. Дмитрий Ларионов приподнялся на локте и пару мгновений любовался обликом жены. Совершенством линий и пропорций ее тела, ее густыми волосами, разметавшимися во сне.
Он любил жену искренне и глубоко. Василиса была единственным человеком на свете после смерти матери и гибели отца в автокатастрофе, с которым он ощущал себя единым целым. Она выходила его после аварии, она спасла его от отчаяния и одиночества. Она снова наполнила их дом надеждой. Она подарит ему ребенка. И не важно, кто родится – мальчик или девочка, все равно это будет счастье.
Дмитрий Ларионов никогда не говорил с женой о силе и глубине своих чувств к ней. У них все же был современный брак – они понимали друг друга с полуслова, порой подшучивали друг над другом, спорили, беззлобно стебались, делили общие интересы, занимались сексом. Ему всегда казалось – она и так все понимает. Как понимала его мать.