«…Покидая Львов, Черненко был уверен, что никогда больше не встретится с Тютюнником. Но случилось иначе.
Зимой 1923 года он работал в центральном аппарате органов безопасности в Харькове. Вечером раздался телефонный звонок. председатель ГПУ УССР В.А. Балицкий сообщил Черненко, что Юрко Тютюнник решил еще раз попытать счастья и переправился через советско-польскую границу. Его целью было оживить выдохшееся националистическое движение, создать новые центры контрреволюции на Украине.
Едва ступив на советскую землю, Тютюнник оказался в руках чекистов.
– Не мешало бы вам повидаться со “старым знакомым”, – усмехнулся Балицкий.
Зайдя в комнату, Черненко сразу узнал Тютюнника. Он сидел, опустив голову.
– Не узнаете? – спросил Черненко.
– Нет, – произнес Тютюнник, не спуская глаз с Черненко.
– Помните, осенью 1921 года вы принимали меня в своем кабинете на Подзамче во Львове.
Тготюник порывисто встал.
– Вы чекист?
– Да.
– И были у меня во Львове?
– В качестве представителя атамана Новицкого.
– Нет, – повторил Тютюнник, – не помню.
– А у меня память лучше. Помню, как вы интересовались настроениями селян, рабочих, интеллигенции. А потом вы спросили: “А как работает ЧК на Украине?” Я ответил, и вы сказали: “Здорово работает!” Теперь, пане генерале, сами убедились в этом.
Тютюннику ничего не оставалось, как только подтвердить:
– Да, теперь я в этом убедился на собственном опыте».
На допросах Тютюнник согласился сотрудничать со следствием в обмен на свободу и был амнистирован. Несколько лет он преподавал «Тактику партизанской и противопартизанской борьбы» в харьковской Школе червоных старшин, снимался в фильмах Довженко, а также в фильме «П.К.П.» («Пилсудский купил Петлюру»), где сыграл самого себя – генерала Юрка Тютюнника, командующего «бандами, пролезшими через польскую границу, чтобы отбить Украину для поляков».
Несмотря на то, что Тютюнник внёс очень серьёзный раскол в ряды украинской эмиграции, поскольку его сотрудничество с советской властью означало полную «отмену» армии УНР и её окончательное исчезновение в польских лагерях, 12 февраля 1929 года он был арестован в Харькове по делу Украинской военной организации (УВО) и доставлен в Москву. 3 декабря 1929 года Коллегией ОГПУ СССР Юрию Тютюннику был вынесен смертный приговор, который был приведён в исполнение 20 октября 1930 года во внутренней тюрьме Лубянки.
Сергей Тарасович Даниленко-Карин, ставший по существу предтечей Павла Анатольевича Судоплатова, за успешное проведение операции был награждён золотыми часами. После этого он с 14 августа 1922 по 1927 год работал в центральном аппарате ГПУ и был уполномоченным СО СОЧ ГПУ УССР. В 1925 году он вступил в КП(б) У, а в 1928 году – в ВКП(б). В 1927 году «за успехи в служебной деятельности» по решению Коллегии ОГПУ СССР Карин был награждён именным пистолетом «маузер», а в 1932 году – нагрудным знаком «Почётный знак ВЧК – ГПУ».
К началу 1930‑х годов Сергей Тарасович работал во внешней разведке и занимал должность помощника начальника ИНО ГПУ УССР. В 1931 году он был направлен в длительную командировку за кордон с целью выявления в странах Европы руководителей антисоветских организаций, сотрудничающих с зарубежными спецслужбами. Свободно владея украинским, польским и чешским языками, с января 1931 по июль 1933 года он являлся помощником резидента ИНО ОГПУ в Праге Станислава Мартыновича Глинского и занимался разработкой «украинской контрреволюционной эмиграции».
В 1934 году при участии Карина была проведена операция «Капкан» (по другим данным, «Академия») по захвату двух эмиссаров РОВС, действовавших на территории СССР и готовивших теракты против советского руководства.
Со 2 мая 1934 по 9 января 1937 года Карин был помощником начальника ИНО ГУГБ НКВД СССР. 29 июля 1937 года его неожиданно переводят на должность начальника Управления пожарной охраны НКВД УССР, а 28 августа, спустя полтора месяца после этого назначения, арестовывают по распоряжению наркома внутренних дел СССР Ежова по ложному обвинению в контрреволюционной деятельности и шпионаже. Карин отсидел 26 месяцев в заключении, в том числе 11 месяцев в Лефортовской и Бутырской тюрьмах. Но после того, как 24 ноября 1938 года Ежов был снят, и на следующий день, 25 ноября 1938 года, новым наркомом внутренних дел СССР был назначен Лаврентий Павлович Берия, дело Карина было пересмотрено. 22 октября 1939 года все обвинения с него были сняты. Однако здоровье его было серьёзно подорвано туберкулёзом, и в 1940 году он вышел в отставку.
С началом Великой Отечественной войны Сергей Тарасович, несмотря на свою инвалидность, подал рапорт на имя наркома внутренних дел УССР с просьбой о возвращении на службу. В июле 1941 года он был включён в группу по организации партизанского движения на оккупированных врагом территориях Украины. В его задачу входила подготовка и засылка в тыл противника разведывательно-диверсионных групп.
В октябре 1941 года в районе Лисичанска, на берегу Северского Донца, в здании базы отдыха Ворошиловградского паровозостроительного завода Кариным была организована специальная разведшкола № 7 по подготовке подпольщиков. Позднее школу перевели в Ворошиловград, а оттуда – в Саратов. Среди его учеников выделяются радистка группы «Буря» Любовь Шевцова (Ворошиловград), разведчики группы «Днепр» Владимир Загоруйко и братья Сергей и Василий Левашовы (Красный Лиман), которые позже вошли в состав «Молодой гвардии».
В составе оперативной группы НКВД Сергей Тарасович Карин участвовал в Сталинградской битве, а затем в операции по освобождению Харькова. 16 февраля 1943 года он вошёл в город в составе передовой оперативно-войсковой группы. Однако ошибки советского командования позволили командующему немецкой группой армий «Юг» генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну (Fritz Erich Georg Eduard von Manstein) добиться остановки советского наступления и 18 марта вернуть под свой контроль и Харьков, и Белгород. Эта неудача Красной армии, явившаяся следствием грубых просчётов командования при планировании операций и недооценки сил противника, в результате чего пришлось оставить отбитые у немцев крупные города и отступить на 100–150 км, привела, по мнению крупнейшего историка спецслужб генерал-лейтенанта Александра Александровича Здановича, к необходимости принятия мер по укреплению военной контрразведки. 19 апреля 1943 года Сталин подписал Постановление Совета Народных Комиссаров СССР № 415—138сс о создании Главного управления контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны СССР – новой мощной спецслужбы, подчинявшейся лично Сталину.
Готовя проект доклада наркома внутренних дел УССР Василия Тимофеевича Сергиенко от 3 апреля 1943 года, Карин также констатировал, что нелегальная разведка НКВД в период немецкой оккупации Харькова не справилась со своими задачами – не смогла своевременно выявить агентуру гестапо и украинских националистов. 9 апреля, находясь в Старобельске, он подготовил записку об опыте работы резидентур Харькова, в которой, исходя из того, что немцы при отступлении бросали своих пособников на произвол судьбы, предложил вербовать националистов в Киеве, Ровно и Львове ради их же спасения. В условиях реформирования советских спецслужб эту идею Карина поддержали. Он был восстановлен в кадрах НКГБ в звании подполковника и в ноябре 1943 года, сразу после освобождения Киева, был назначен заместителем начальника 4‑го Управления НКГБ УССР, отвечавшего за разведывательно-диверсионные операции на оккупированной территории Украины и агентурное проникновение в военные и административные органы оккупационных властей. Теперь его вышестоящей инстанцией был начальник 4‑го Управления НКГБ СССР комиссар госбезопасности 3‑го ранга Павел Анатольевич Судоплатов.
В начале 1945 года Карина назначают заместителем начальника 2‑го Управления (контрразведка) НКГБ УССР и руководителем Оперативной группы НКГБ УССР на Западной Украине. Этому назначению предшествовали события, связанные с началом операции «Перелом».
19 ноября 1944 года сотрудница Львовского музея украинского искусства Ярослава Музыка (кличка «Сова») встретилась с заместителем начальника Львовского облздрава Юлианом Кордюком (агент НКГБ, оперативный псевдоним «Гусев») и предложила ему стать посредником в переговорах между НКГБ и ОУН – УПА. По её словам, Екатерина Зарицкая («Монета»), личная связная Главного командира УПА Романа Шухевича, постоянно докладывала о больших потерях ОУН – УПА и необходимости передышки. 13 февраля 1945 года Карин встретился на квартире Ярославы Музыки с Богданой Свитлык-Литвиненко («Светлана»), которая от имени Центрального провода ОУН(б) вручила ему письмо с условиями переговоров. В частности, националисты требовали направить на встречу официального представителя власти. Было принято решение, что на встречу с бандитами вместе с Кариным под прикрытием сотрудника облисполкома Головко пойдёт заместитель начальника 2‑го отдела УНКГБ по Львовской области майор Александр Алексеевич Хорошун.
24 февраля Карин и Хорошун выехали на автомобиле из Львова в направлении Тернополя, однако вынуждены были вернуться, поскольку бандиты заподозрили присутствие усиленной охраны. 28 февраля они снова поехали по той же дороге. На 93‑м километре их остановили и на санях отвезли к схрону, предварительно завязав обоим глаза. Позже Карин выяснил, что их привезли на хутор Конюхи Козовского района Тернопольской области.
На встрече присутствовали представители бюро Центрального провода ОУН(б) – заместитель Шухевича, генерал-политвоспитатель УПА Дмитрий «Тарас» Майивский и начальник политотдела Главного военного штаба УПА Яков «Галина» Бусел, который до этого был заместителем командира УПА-Север. Василь Кук считал, что именно Бусел был подлинным идеологом УПА. В результате переговоров, которые продолжались пять часов, планировалось подписать предварительное соглашение о прекращении вооружённой борьбы ОУН – УПА против советских войск и добровольном сложении оружия. Развивая свою концепцию, Карин пытался убедить главарей ОУН – УПА, что после капитуляции немцы сдадут своих пособников и тогда их ждет незавидная участь. Он предлагал им сложить оружие на условиях гарантии жизни и свободы. Однако Майивский и Бусел заявили, что будут настаивать прежде всего на гарантиях «реального» суверенитета Украины. При этом они пообещали передать предложения советской стороны Шухевичу и выше. Шухевич направил курьера в Мюнхен с письмом Степану Бандере, однако, как выяснилось позже, тот раскрыл содержание письма властям Третьего рейха и тем самым демонстративно отказался от ведения переговоров с советской властью.