Эмиссарам Коновальца молодой человек понравился. «Бывший комсомолец, разочаровавшийся в большевизме, лицо способное, по образованию – народный учитель», – так охарактеризовал его Андриевский. Это означало, что внедрение Судоплатова в ОУН прошло успешно. Он получил псевдоним «Приймак», а позднее – «Вельмут», «Норберт» и «Валюх». Было решено организовать его учёбу, чтобы использовать затем для создания подпольной сети ОУН на территории Советской Украины. «Приймак эвентуально мог бы остаться за границей, чтобы оглядеться, поучиться и ознакомиться с украинским национализмом, – писал Андриевский, – а по возвращении на Украину использовать приобретенные знания для национального труда».
22 января 1936 года Андриевский, Грибивский, Полуведько и «Приймак» отплыли пароходом в Стокгольм, а оттуда – в Германию. В Берлине Судоплатов встречался с Емельяном Сенныком, Орестом Чемеринским, Иваном Габрусевичем, Рико (Рихардом) Ярым, Михаилом Селешком, Богданом Кордюком и Владимиром Стахивым. В июне 1936 года он впервые встретился здесь же с Евгеном Коновальцем.
Если в Хельсинки с «Приймаком» проводили индивидуальные беседы, то в Берлине для «Норберта» были организованы «семинары», на которых члены ОУН обсуждали с ним ситуацию в Великой Украине. По воспоминаниям Чемеринского, «изображая ситуацию на СУЗ (Восточно-украинских землях. – А.В.), приводил Норберт для нас новую, но скоро воспринимаемую, как более-менее благоприятную, тенденцию: подчеркивал государственные моменты в настоящей действительности УССР, национальную надежность украинских коммунистов, защищал колхозный строй и твердил одновременно, что режим все же располагает очень важными силами, которые будут бороться до смерти. Ненавидел немцев, любой ценой хотел узнать, каково их истинное положение в Украине, подтверждал взгляд, что ни в коем случае нельзя допустить военной помощи от Германии на территории Украины, поскольку это и ненужно – местные силы настолько сильны, что не надо им помощи. УССР оторвется от СССР и провозгласит свою независимость».
В Берлине Судоплатов сообщает о несуществующей инициативной группе украинских патриотов, целью которых является провозглашение независимости УССР от СССР. Он говорит, что входит в эту структуру, и прибыл за границу, чтобы набраться опыта ведения подпольной деятельности. Увидев в этом благоприятные обстоятельства для развития собственной сети в Великой Украине, оуновцы не скрывали своей радости от подобной перспективы. «…Из-за Вас не только я, но через меня и через всех, кто Вас видел и говорил с Вами, весь наш актив укрепил себя в вере, что там, у Вас, в этом важнейшем секторе нашей действительности, люди живут, борются, стремятся к той самой цели, – писал Коновалец Судоплатову. – Из-за встречи с Вами в каждом из нас чувство Соборности не только укрепилось, но эта встреча дает импульс к новым успехам».
В сентябре Судоплатова послали на три месяца в партийную школу НСДАП в Лейпциг. Слушателей школы, естественно, интересовала его личность. Однако никаких проблем с его «легендой» не возникло.
«Мои беседы с Коновальцем становились между тем все серьезнее, – пишет он. – В его планы входила подготовка административных органов для ряда областей Украины, которые предполагалось освободить в ближайшем будущем, причем украинские националисты должны были выступать в союзе с немцами. Я узнал, что в их распоряжении уже имеются две бригады, в общей сложности около двух тысяч человек, которые предполагалось использовать в качестве полицейских сил в Галиции (части Западной Украины, входившей тогда в Польшу) и в Германии».
Оуновцы всячески пытались втянуть «Норберта» в борьбу за власть, которая шла между двумя их главными группировками: «стариков» и «молодёжи». Первых представляли Евген Коновалец и его заместитель Андрей Мельник, а «молодёжь» возглавляли Степан Бандера и Леонид Костарив. Узнав о плане смещения Коновальца, инициатором которого выступил Костарив, «Норберт» грамотно использует эту ситуацию для упрочнения своего положения в ОУН. «Когда я рассказал об этом Коновальцу, – вспоминает Судоплатов, – лицо его побледнело. Позже Костарев был уничтожен (бесследно исчез. – А.В.)».
Коновалец настолько привязался к Судоплатову, что предложил ему сопровождать его в инспекционной поездке в Париж и Вену с целью проверки положения дел в украинских эмигрантских кругах. Коновалец контролировал все финансы, поступающие от спецслужб Германии, Франции и США, что собственно и позволяло ему играть в ОУН роль «фюрера».
В Центре были осведомлены, что Коновалец и Судоплатов пробудут в Париже три недели, и решили воспользоваться этим для организации встречи с курьером. Разведчик не знал, кто именно прибудет на встречу, и можно только догадываться, какие эмоции он испытал, когда за столиком парижского кафе увидел… свою жену Эмму. Куда там знаменитому эпизоду из «Семнадцати мгновений весны» – жизнь давала примеры и покруче!
В один из дней Коновалец пригласил своего спутника посетить могилу Петлюры, которого Коновалец боготворил и называл «нашим знаменем и самым любимым вождем». Петлюра был убит в Париже 25 мая 1926 года Самуилом Шварцбурдом в знак мести за организацию еврейских погромов 1918–1920 годов на Украине, причём французский суд присяжных полностью оправдал убийцу. Судоплатов же терзался мыслью, что не смог купить цветов, которые по протоколу положено класть на могилу – у него на них просто не было денег. Вот что он пишет:
«Мы прошли через все кладбище и остановились перед скромным надгробием на могиле Петлюры. Коновалец перекрестился – я последовал его примеру. Некоторое время мы стояли молча, затем я вытащил из кармана носовой платок и завернул в него горсть земли с могилы.
– Что ты делаешь?! – воскликнул Коновалец.
– Эту землю с могилы Петлюры отвезу на Украину, – ответил я, – мы в его память посадим дерево и будем за ним ухаживать.
Коновалец был в восторге. Он обнял меня, поцеловал и горячо похвалил за прекрасную идею. В результате наша дружба и его доверие ко мне еще более укрепились».
В Вене Судоплатов отправился на заранее оговорённое место встречи, где застал своего куратора и наставника Петра Яковлевича Зубова, сотрудника «группы Яши».
Пётр Яковлевич Зубов родился 7 февраля 1898 года в Тифлисе, в 1917 году окончил железнодорожное училище, владел грузинским языком, с 1919 года был членом большевистской боевой дружины, в органах ВЧК с 1920 года, руководил мероприятиями по разгрому подпольных антисоветских центров, участвовал в ликвидации повстанческого штаба меньшевиков, был заместителем начальника секретного отдела Закавказского ГПУ. В 1928 году Зубов был направлен в резидентуру ОГПУ в Стамбуле, где работал под именем Петра Ивановича Гришина под прикрытием должности сотрудника консульского отдела Полномочного представительства СССР, но в июне 1930 года вместе с другими был выдан резидентом Георгием Агабековым, сбежавшим во Францию. В июле 1931 года Зубов прибыл в Париж, где внедрялся в круги грузинских белоэмигрантов, в том числе в ближайшее окружение лидера грузинских меньшевиков Ноя Жордания, поддерживавшего тесные связи с британской и французской разведками. Благодаря этому удалось предотвратить ряд терактов на Кавказе и покушение на Сталина. В 1937 году Зубов был направлен резидентом в Прагу для взаимодействия с заместителем начальника, с января 1939 года – начальником разведки чешского Генштаба полковником Франтишеком Моравцем. Большим успехом Моравца в этот период стала вербовка офицера абвера Пауля Тюммеля, известного как агент А-54.
В 1938 году президент Чехословакии Эдвард Бенеш обратился к Сталину с просьбой поддержать его действия по свержению правительства Стоядиновича в Белграде, которое проводило враждебную Праге политику. По указанию Сталина деньги сербским заговорщикам должен был передать Зубов. Он выехал в Белград и встретился с подобранными чешской разведкой участниками заговора, но убедился, что это были чистой воды авантюристы. Он отказался передать им 200 тыс. долларов США, выделенные Сталиным, и возвратился в Прагу. В Москву ушла соответствующая шифрованная телеграмма. Ознакомившись с ней, Сталин приказал отозвать Зубова в Москву и арестовать.
Осенью 1939 года после Освободительного похода РККА на территории Польши в руки НКВД попали польский Джеймс Бонд – бывший резидент польской «двуйки» в Берлине полковник Юрек Сосновский и богатый польский князь Януш Радзивилл, поддерживавший в предвоенное время контакты с Герингом. Оба они содержались во внутренней тюрьме на Лубянке. По предложению Судоплатова и с санкции Берии свободно владевшего немецким и французским языками Зубова перевели из Лефортово на Лубянку и поместили в одну камеру с полковником Сосновским. Зубов убедил поляка пойти на сотрудничество. После этого Зубова оформили как сокамерника князя Радзивилла, которого он также перевербовал. При этом Зубову разрешалось обедать и ужинать в кабинете Судоплатова и посещать, в сопровождении охраны, поликлинику НКВД.
В Вене Коновалец сводил Судоплатова в Венскую оперу, где их негласно сопровождал Зубов, а затем представил своим соратникам Роману Сушко, Олегу Кандыбе и Ярославу Барановскому, которых интересовала возможность взаимодействия с украинским подпольем на предмет терактов. Олег Кандыба («Ольжич») расспрашивал о возможности проведения «прямых акций» на Украине, но Судоплатов отрицал их целесообразность, ссылаясь на силу советских репрессивных органов. Кандыба и Барановский недоумевали по поводу нерешительности «Норберта», но отношения не прерывали. Судоплатов, по воспоминаниям Барановского, в дискуссиях отстаивал свои убеждения, но через некоторое время кардинально менял их и соглашался с мнением оппонентов из ОУН. Подобное поведение объяснили результатом работы идеологической машины СССР, которая якобы навязывала человеку штампы без их понимания. Таким образом, никто не заподозрил его в работе на ОГПУ: агент создавал образ человека, который пережил кризис своего мировоззрения и колеблется, стремясь овладеть новой для себя идеологией.