. – А.В.). Армия подчинялась Якубу, который был женат на сестре Амина и абсолютно предан ему».
Корольков был старшим виллы № 2 в Кабуле, где базировалось 80 % личного состава ГСН «Зенит». Точнее, это уже был «Зенит-2», поскольку прибывшие 5 июля 1979 года «зенитовцы» решали другие задачи. «Кроме дворца Амина на нас было еще 17 объектов, – вспоминает Лев Иванович. – Я координировал действия зенитовских групп. Первоначально мы занимались обеспечением безопасности советской колонии, которая насчитывала более тысячи человек. Я находился там с начала сентября 1979 года. Задача на штурм объектов была поставлена примерно за неделю до 27 декабря. На вилле мы жили в одной комнате с Яковом Семеновым. Потом он убыл в Баграм сколачивать группу на штурм дворца Амина, а вместо него поселился прибывший Григорий Иванович Бояринов».
Мой отец Ведяев Юрий Андреевич, который был руководителем Якова Семенова по линии Высшей школы КГБ, в своих воспоминаниях пишет: «С Яковом мы познакомились около 30 лет назад. Он служил на объекте “Балашиха”, на кафедре Григория Ивановича Бояринова. <…> “Балашиха” – это объект, где готовились еще кадры для войны в Испании, проходили подготовку диверсанты из группы Павла Анатольевича Судоплатова и Ильи Григорьевича Старинова, в том числе легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов. Не зря говорят, что “Балашиха” – школа, где готовили “Штирлицев”. Это был объект Высшей школы КГБ СССР, и я по работе там бывал. Яков Фёдорович отвечает всем высоким требованиям спецназа: смелостью, отменным здоровьем, способностью быстро анализировать обстановку, самостоятельно принимать правильные решения и воплощать их в жизнь. Он способный аналитик от природы. Я.Ф. Семёнов командовал передовым отрядом при штурме дворца Амина (“Тадж-Бек”) в Кабуле 27 декабря 1979 года, проявив при этом мужество и героизм. Об этом хорошо написано в книге начальника Управления “С” КГБ СССР генерал-майора Юрия Ивановича Дроздова “Вымысел исключён (записки начальника нелегальной разведки)”. Насколько мне известно, за мужество и героизм, проявленные в этой операции, Яков Фёдорович Семенов был представлен к званию Героя Советского Союза. Но награжден был орденом Боевого Красного Знамени. Среди его наград и самая престижная медаль времен Великой Отечественной войны – “За отвагу”, а также именное оружие».
Я тоже был очень хорошо знаком с Яковом Фёдоровичем ещё с 1970‑х годов. Спустя много лет он лично поддержал моё желание рассказать об истории советских органов госбезопасности. Мы много дискутировали с ним относительно личности Юрия Владимировича Андропова, поскольку Яков Фёдорович родился 8 февраля 1939 года в Карелии. В 1962 году он окончил Петрозаводский государственный университет, в 1967 году Высшую школу КГБ и служил в УКГБ по Карельской АССР, был чемпионом Карелии по лыжам и призёром по спортивному ориентированию. С 1974 года после окончания КУОС он учился в аспирантуре и после её окончания преподавал специальную тактику в Высшей школе КГБ.
Яков Фёдорович Семенов отличался необычайной добротой, простотой, открытостью и порядочностью. Он всегда готов был прийти на помощь. Побывавшие с ним в бою и различных переделках знали, что у этого коренастого, немногословного карела, истинно северного человека – дублёная кожа, что скроен он был из особо крепкого материала, который не брали ни пуля, ни штык. Его так и называли «Карельский Рембо». Но против тромба и он не устоял…
19 декабря 1979 года в Кабул прилетел генерал-майор Юрий Иванович Дроздов, только что назначенный начальником Управления «С» ПГУ КГБ СССР. «Отношение Юрия Ивановича ко мне в целом я считаю добрым, – пишет Яков Фёдорович Семенов в своей книге “Жизнь без черновика. Воспоминания полковника КГБ СССР”. – Вспоминается случай, когда мы оба уже были уволены со службы. Я пришел к Юрию Ивановичу, и он подарил мне свою книгу “Нужная работа” и подписал: “Уважаемому Якову Фёдоровичу Семёнову – одному из самых первых афганцев-каскадёров, которому автор обязан многим, с признательностью и большой благодарностью”. Тёплые слова, но меня поразило другое, а именно то, что он спросил меня, не нуждаюсь ли я в деньгах. Я поблагодарил и отказался, хотя именно в тот момент испытывал определенные материальные трудности».
Дворец «Тадж-Бек» располагался на высоком, поросшем густым кустарником, крутом холме, куда вела одна-единственная дорога, охраняемая круглосуточно, и, чтобы попасть к парадному подъезду на машине, надо было проехать круг по серпантину. С торца к зданию вела узкая лестница. С этой же стороны был оборудован ДОТ с крупнокалиберным пулемётом. В самом дворце постоянно находилось около двухсот гвардейцев.
20 декабря из Баграма в Кабул был переброшен «мусульманский батальон» ГРУ, которым командовал капитан Хабиб Таджибаевич Халбаев. Батальон вошёл в бригаду по охране дворца, что существенно облегчило подготовку к запланированному штурму. 23 декабря в Кабул прибыла ГСН «Гром» из состава группы «А» («Альфа») 5‑го отдела 7‑го Управления КГБ СССР, которой командовал майор Михаил Михайлович Романов. Согласно плану, «Гром» выдвигался и уходил влево на серпантин, «Зенит» шёл следом и атаковал дворец с торца. Затем группы соединялись у фасада и начинали зачистку помещения с целью найти Амина. «Мусульманский батальон» ГРУ участия в зачистке дворца не принимал.
Как пишет Яков Фёдорович, «день 27 декабря 1979 года начался буднично, но в 15.00 Ю.И. Дроздов вызвал меня и Михаила Романова и устно поставил задачу на штурм дворца. Слова генерала были простые, не было киношных “слушай команду” и тому подобное. Приказ выглядел как просьба: “Ребята, не подведите!” Он знал, что посылает нас на верную смерть, кто-то уже не вернётся с задания. Никаких карт, планов, бумаг – только слова, слова. Мы доложили план действий, который Дроздов одобрил. Он сказал, что в экипаж 4‑го БТРа “Зенита” был включен Григорий Иванович Бояринов. Я сразу же спросил у Юрия Ивановича: “Что, Григорий Иванович – мой начальник? Как поступать, если он начнет вмешиваться в наш план действий?”
– Действуй по своему плану и не реагируй ни на чьи указания.
Средства связи в группе отсутствовали, а для связи с руководителем операции Борисом Семёновичем Ивановым только у меня была рация “уоки-токи” (которая в то время была дефицитом).
Итак, готовность номер один. Выпили по граммульке положенные фронтовые, с трудом добытые в посольстве. По совету фронтовика Бояринова не закусывали, так как любые ранения на сытый желудок переносятся сложнее. Мы в боевых машинах, в бронежилетах, касках, без документов, в афганской форме и со славянскими лицами готовы идти вперед!..
…Когда по броне застучали пули от ДШК, стало ясно: игры кончились, началась война. В первой машине мы успели проскочить живыми. Второй БТР был подожжен. Погиб Борис Суворов, почти все ребята были ранены. Оказавшись перед дворцом, мы должны были спуститься из машин и постараться проникнуть во дворец через главный вход, а затем рассредоточиться в разные стороны…
Безусловно, мне повезло, настоящий ангел-хранитель оберегал меня! Спускаясь из БТР, я хотел укрыться за дворцовой лестницей. Я видел этот направленный на меня и стрелявший по мне пулемет. Знаете, видеть пули тяжелого пулемета, направленные в вас с расстояния 100 метров, и увернуться – это редкость…
Наконец, “Шилка” подавила афганский пулемет, и мы бросились к входу в здание. Наверху лоб в лоб сталкиваюсь с Мишей Романовым и Эвальдом Козловым. Без слов, стреляя на ходу, бежим к центральному входу и врываемся на первый этаж. К этому моменту наши ряды уже значительно поредели. Увидел среди офицеров Бояринова (он погибнет через несколько минут), успел ему улыбнуться и, действуя как некий заведенный механизм, бросаюсь наверх, на второй этаж. Потом выяснилось, что к тому моменту Миша Романов уже был контужен и не двигался».
За Яковом Семеновым на второй этаж устремляются потерявшие своего командира «громовцы» – Эвальд Козлов, Сергей Голов, Виктор Карпухин, Саша Плюснин и Виктор Анисимов. Всего наверх пробились шесть человек из 52, начавших штурм. Бросок гранаты прямо по коридору, автоматная очередь, перебежка, и снова: граната, очередь, перебежка…
«Из одной комнаты неожиданно раздался женский крик: “Амин! Амин!” (как оказалось, жена Амина с детьми)… Все стало ясно. Я доложил по рации: “Главный – конец…” С начала штурма прошло 43 минуты».
Вторым по значимости объектом операции «Байкал-79» был Генштаб, в котором находился начальник Генштаба полковник Мухаммед Якуб. Туда была направлена группа из состава «Зенита» под командованием майора Валерия Витальевича Розина – очень спокойного, вдумчивого офицера из Управления КГБ по Кемеровской области. Кроме него, в группу входило тринадцать «зенитовцев», два пограничника и Абду-л-Вакиль, один из лидеров фракции «Парчам» Народно-демократической партии Афганистана. Якуб, видимо, получил какую-то информацию и значительно усилил охрану Генштаба. Поэтому была разработана легенда визита к нему командира прибывшей 103‑й воздушно-десантной дивизии генерал-майора Ивана Фёдоровича Рябченко. О том, что произошло дальше, автору этих строк рассказали участники этих событий ветераны ГСН «Зенит» Юрий Борисович Климов (тогда он представлял Управление КГБ по Новосибирской области) и Валерий Яковлевич Кудрик (Управление КГБ по Читинской области).
По их словам, 27 декабря около 18 часов началось выдвижение к Генштабу в свите генерала Рябченко. «Мы прошли в фойе, влево и вправо уходили коридоры, а вверх шла лестница, – рассказывает Кудрик. – Мы начали осторожно рассредоточиваться по своим точкам. Я и Володя Стремилов из Алтайского управления КГБ прошли вправо и остановились напротив узла связи – там тоже было два вооруженных охранника. Часть ребят ушла влево, а на второй этаж поднялись Юра Климов и Володя Румянцев из Сахалинского управления КГБ».
Как уточняет Юрий Борисович Климов, «нашей целью была приёмная начальника Генштаба. Валерий Розин в составе свиты прошёл в кабинет Якуба. У Розина и у меня был бесшумный пистолет ПСС».