Вскоре ЦК левых эсеров приговорил к смерти немецкого посла графа фон Мирбаха. Там рассчитывали, что после этой акции Германия разорвёт Брестский мир, начнёт военные действия против России, а возмущённые этим немецкие народные массы свергнут кайзера, и рабоче-крестьянская революция охватит всю Европу. В качестве исполнителя выбор пал на находчивого и решительного Блюмкина, к тому же прекрасно подготовленного физически.
Готовясь к теракту, Блюмкин написал «Письмо к товарищу», своего рода предсмертную записку: «Черносотенцы-антисемиты с начала войны обвиняют евреев в германофильстве, и сейчас возлагают на евреев ответственность за большевистскую политику и за сепаратный мир с немцами. Поэтому протест еврея против предательства России и союзников большевиками в Брест-Литовске представляет особое значение. Я, как еврей, как социалист, беру на себя совершение акта, являющегося этим протестом».
6 июля 1918 года в 14 часов 15 минут перед особняком по адресу Денежный переулок, 5 остановился тёмного цвета «паккард», из которого вышли два человека и, предъявив мандаты сотрудников ВЧК, потребовали личной встречи с германским послом. Граф фон Мирбах принял их в 14 часов 50 минут. В ходе беседы, в которой кроме посла участвовали советник посольства доктор Курт Рицлер и адъютант военного атташе лейтенант Леонгарт Мюллер, Блюмкин предъявил Мирбаху бумаги, которые якобы свидетельствовали о шпионской деятельности его «племянника», австрийского военнопленного Роберта Мирбаха. Дипломат заметил, что с этим родственником он никогда не встречался. Тогда второй сотрудник ВЧК, тоже левый эсер Николай Андреев, поинтересовался, не хочет ли граф узнать о мерах, которые собирается предпринять советское правительство. Мирбах кивнул. После этого Блюмкин выхватил револьвер и открыл огонь. Он сделал три выстрела, соответственно, в Мирбаха, Рицлера и Мюллера, но ни в одного не попал. Посол бросился бежать. Андреев швырнул бомбу, а когда она не взорвалась, выстрелил в Мирбаха и смертельно ранил его. В 15 часов 15 минут граф фон Мирбах был мёртв, а нападавшие выпрыгнули через окно в сад и скрылись. Убийство Мирбаха послужило сигналом для вооружённого выступления левых эсеров против возглавляемого большевиками советского правительства.
За убийство графа фон Мирбаха Блюмкин был приговорен военным трибуналом к расстрелу. Однако в беседе с Натальей Луначарской-Розенель, женой Анатолия Васильевича Луначарского, и её двоюродной сестрой Татьяной Сац Блюмкин признался, что о плане покушения на Мирбаха знали и Дзержинский, и Ленин. Но никаких других исторических свидетельств этому признанию нет.
В своих показаниях следственной комиссии при ВЦИК, созданной в связи с попыткой левоэсеровского мятежа, Дзержинский прямо говорит, что «Блюмкин был принят в комиссию по рекомендации ЦК левых эсеров для организации в отделе по борьбе с контрреволюцией контрразведки по шпионажу». Однако буквально за несколько дней до покушения на графа фон Мирбаха Дзержинскому поступил компромат на Блюмкина, после чего тот был снят, а контрразведка распущена.
После провала левоэсеровского мятежа Блюмкин, который, выпрыгивая из окна посольства, повредил ногу, скрывался под фамилией Белов в больницах Москвы, Рыбинска и Кимр. Пробравшись в Киев, он находит там своих товарищей по партии и включается в эсеровскую подпольную работу. Он участвует в подготовке теракта против гетмана Скоропадского и убийстве главы администрации оккупированной Украины генерал-фельдмаршала Германа фон Эйхгорна (Hermann Emil Gottfried von Eichhorn). Впечатление киевлян от убийства, совершенного 30 июля 1918 года в Киеве эсером Борисом Михайловичем Донским, описано в «Белой гвардии» Михаила Булгакова: «Среди бела дня, на Николаевской улице, как раз там, где стояли лихачи, убили главнокомандующего германской армией на Украине фельдмаршала Эйхгорна, неприкосновенного и гордого генерала, страшного в своем могуществе, заместителя самого императора Вильгельма! Убил его, само собой разумеется, рабочий и, само собой разумеется, социалист. Немцы повесили через двадцать четыре часа после смерти германца не только самого убийцу, но даже и извозчика, который подвез его к месту происшествия. Правда, это не воскресило нисколько знаменитого генерала»…
В марте 1919 года близ Кременчуга Блюмкин попал в плен к петлюровцам. Его жестоко пытали, выдрали все передние зубы, бесчувственного и полуголого бросили на рельсы. Он очнулся до подхода поезда, дополз до станционной будки, где сердобольный стрелочник погрузил его на дрезину и отвёз помирать в богадельню. Но он выжил. Когда Киев в апреле 1919 года заняли большевики, Блюмкин пришёл к бывшему своему начальнику по Москве Лацису, ставшему председателем Всеукраинской ЧК, и попросил оформить ему явку с повинной, что и было сделано с согласия Дзержинского. Но теперь к смерти Блюмкина приговорили левые эсеры – как предателя. На Яшу объявили охоту. Разыскав его в Киеве, эсеровские боевики пригласили Блюмкина за город якобы для того, чтобы обсудить линию поведения в новых условиях. Там в него выпустили восемь пуль, но Яше удалось скрыться. Через несколько месяцев изменившего внешность Блюмкина два боевика обнаружили сидящим в кафе на Крещатике. Расстреляли оба револьвера. Истекая кровью, Яша упал, но… остался жив. Разочарованные эсеры отыскали его в больнице. Не доверяя больше стрелковому оружию, они бросили в окно палаты, где Блюмкин лежал после операции, бомбу, но за считаные секунды до взрыва тому удалось выпрыгнуть в окно и вновь остаться живым.
Через несколько лет, находясь с друзьями в «Кафе поэтов», Блюмкин заявил, что всего на него было совершено восемь покушений. Выдержав театральную паузу, он добавил: «И не убьют! У каждого еврея девять жизней, и пока я все их до конца не проживу, умирать не собираюсь!»
Лацис настоял на том, что органы ЧК должны безраздельно господствовать в сфере применения тайных средств и методов, поскольку были известны случаи перехода бывших царских контрразведчиков к белогвардейцам, контакты отдельных военспецов с подпольными контрреволюционными организациями и даже с представителями зарубежных спецслужб. Лациса поддержал Дзержинский, и в начале февраля 1919 года Президиум ВЦИК утвердил положение об Особых отделах при ВЧК, в задачу которых входила борьба с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте. Первым начальником Особого отдела (ОО) при ВЧК стал Михаил Сергеевич Кедров.
Именно на базе ОО, т. е. военной контрразведки, и был создан 2 июля 1922 года Контрразведывательный отдел (КРО) Секретно-оперативного управления (СОУ) ГПУ – ОГПУ СССР. Таким образом, по словам Александра Александровича Здановича, «с четвёртой попытки» была создана советская контрразведка. Начальником КРО был назначен Артур Христианович Артузов, «крёстный отец» советских спецслужб. «Наша профессия в тени, – писал он. – И не потому, что она не почетна. Просто наш труд не афишируется. Часто наши победы и наши слезы миру не видны… Наш фронт незрим. Прикрыт секретностью, некой дымкой таинственности. Но и на этом скрытом от сотен глаз фронте бывают свои звездные минуты. А чаще всего геройство чекиста заключается не в единственном подвиге, а в будничной напряженной кропотливой работе, в той возвышенно-значительной борьбе, не знающей ни передышек, ни послаблений, в которой он отдает все, что имеет».
Артур Христианович Артузов родился 18 февраля 1891 года в селе Устиново Кашинского района Тверской губернии в семье швейцарского сыровара, итальянца по национальности Христиана Фраучи, перебравшегося в Россию, и Августы Августовны Дидрикиль, которая имела латышские и эстонские корни, а один из её дедов был шотландцем. В одной из анкет Артузов писал о себе: «Сын швейцарского эмигранта, мать латышка. Я себя считал русским».
Борис Игнатьевич Гудзь, чекист первого призыва, проживший на этой бренной земле 104 года – с 1902 до 2006, так вспоминал об Артузове: «Артур Христианович был невысокого роста. Коренастый крепыш. Шея крепкая, короткая, бицепсы рук и икры ног были почти одинакового размера с шеей. Особенно это было заметно, когда он носил сапоги. Кисти рук небольшие, но очень сильные. Его необычайная физическая сила сочеталась с крепкими нервами. Голова у Артузова была крупная, лоб широкий. Темные пышные волосы, но уже в 23–24 года с заметной проседью. Скулы широкие. Носил коротко стриженные усы и бородку клинышком. Когда задумывался, теребил кончик бородки. Брови широкие, с надломом. Глаза большие, темно-серые, очень умные и выразительные. Артур Христианович никогда не курил и не пил. Много раз я бывал в его доме, в том числе и по праздникам, но не видел на столе не то чтобы водки, но даже сухого вина. И вот что странно: Артузов не выносил ничего сладкого. Чай и кофе пил без сахара, не ел конфет, пирожных и сладких ягод, тем более арбузов и дынь. Вероятно, такова была особенность его организма. Характер у Артузова был ровный и легкий. Всегда был вежлив и корректен. Терпеливо и доброжелательно выслушивал человека. Всегда смотрел собеседнику в глаза прямо, с интересом и любопытством».
В доме Фраучи после поражения Первой русской революции 1905–1907 годов скрывались большевики Николай Ильич Подвойский и Михаил Сергеевич Кедров, женатые на сёстрах матери Артура – Нине и Ольге Дидрикиль. В 1917 году Подвойский, будучи членом Петроградского комитета РСДРП(б) и депутатом Петроградского совета, становится членом Военно-революционного комитета (ВРК), его бюро и оперативной тройки по руководству Октябрьским вооружённым восстанием, а в дни восстания – заместителем председателя ВРК и одним из руководителей штурма Зимнего дворца, а затем – первым наркомом по военным делам РСФСР, одним из создателей Красной армии и автором её символа – красной пятиконечной звезды. Артур, получивший к тому времени диплом инженера-металлурга, разыскивает его в Петрограде, вступает в РСДРП(б), берёт партийный псевдоним «Артузов» и посвящает себя революционной борьбе. С декабря 1917 по март 1918 года он работает секретарём ревизионной комиссии Наркомата по военным делам в Вологде и Архангельске, затем занимает должности начальника военно-осведомительного бюро Московского военного округа и начальника активной части отдела Военконтроля Реввоенсовета республики. По рекомендации своего второго дядьки Михаила Сергеевича Кедрова – к тому времени начальника ОО ВЧК и члена Коллегии ВЧК – в январе 1919 года Артузов был назначен на должность особоуполномоченного ОО ВЧК, выполняя ответственные поручения Дзержинского и Менжинского.