Вадим Валерианович Кожинов пишет: «Бедствующих на Урале и в Сибири при Колчаке становилось не меньше, а больше. Раздражал произвол представителей военных властей. В массовом порядке стали применяться регулярные войска, особенно казачьи, а также японские, чехословацкие, польские и другие части. Нельзя не отметить, что черную роль сыграли многие казачьи карательные отряды. Существует множество документов, включая и колчаковские, свидетельствующих о жестокости казачьих отрядов по отношению к мирным жителям».
Американские историки Майкл Сейерс (Michael Sayers) и Альберт Кан (Albert Eugene Kahn) пишут: «Сотни русских, осмелившихся не подчиниться новому диктатору [Колчаку], висели на деревьях и телеграфных столбах вдоль Сибирской железной дороги».
Американский генерал Уильям Сидней Грейвс (William Sidney Graves), командующий американскими экспедиционными силами в Сибири (AEF Siberia), который прибыл во Владивосток 4 сентября 1918 года, в 1931 году написал книгу «Американская авантюра в Сибири», где описал преступления белых на Дальнем Востоке. В своих мемуарах он писал: «В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как обычно думали. Я не ошибусь, если на каждого человека, убитого большевиками, приходилось сто убитых антибольшевистскими элементами».
В антисоветской литературе о Гражданской войне много и с надрывом пишется о «баржах смерти», которые якобы использовались большевиками для расправы над белогвардейскими офицерами. В книге доктора исторических наук Павла Акимовича Голуба «Белый террор в России (1918–1920 гг.)» приводятся факты и документы, свидетельствующие о том, что «баржи» и «поезда смерти» стали активно и массированно применяться именно белогвардейцами. В Приморье их посетили сотрудники американского Красного Креста. Один из них – Р. Бьюкели записал в своём дневнике: «Войдя в поезд… я видел трупы людей, тела которых еще при жизни разъедали паразиты до тех пор, пока они не умирали после месяцев ежедневной мучительной пытки от голода, грязи и холода. Клянусь Богом, я не преувеличиваю!..»
Главной задачей Восточного фронта белых осенью 1919 года было содействие силам Деникина в его генеральном наступлении на Москву, отвлечение на себя частей Красной армии. Большую роль в координации этих усилий играл Национальный центр, представители которого находились во всех основных белых правительствах. Верховный главнокомандующий адмирал Колчак лично планировал десантные операции последнего наступления трёх своих армий и действия Обь-Иртышской флотилии, рассчитывая доплыть до Тюмени. Красные были отброшены от реки Тобол на 100 км. Сентябрьские победы Колчака после длительных неудач расценивались как поворотный момент в Гражданской войне.
Одновременно с этим развернулось наступление Деникина на Москву по кратчайшему центральному направлению. Оно планировалось в два этапа. Вначале, во взаимодействии с поляками, предполагалось выйти на рубеж Днепр – Брянск – Орёл – Елец, и на втором этапе с этого рубежа начать концентрическое наступление на Москву. На рубежах Дона и Царицына была занята стратегическая оборона.
В течение 12 сентября – 19 октября 1919 года план Деникина осуществлялся с исключительным успехом. Создавалось впечатление, что Южный фронт красных разваливается. Большевики были близки к катастрофе и готовились к уходу в подполье. Был создан подпольный Московский комитет партии, правительственные учреждения начали эвакуацию в Вологду. На II съезде РКСМ 5–8 октября 1919 года была объявлена комсомольская мобилизация на Южный фронт.
Со своей стороны, московское отделение Национального центра («политическая комиссия») готовило вооружённое восстание в Москве, начало которого было приурочено к падению Тулы. Раскрытию этого заговора предшествовали события в Петрограде.
В июне 1919 года сотрудниками Петроградской ЧК была ликвидирована группа бывших офицеров царской армии, военспецов РККА, которые совместно с петроградским отделением Национального центра 13 июня, во время наступления на Петроград Северного корпуса генерала Александра Павловича Родзянко, подняли восстание в фортах «Красная Горка», «Серая лошадь» и «Обручев». Мятежники вели огонь по Кронштадту и кораблям красного Балтийского флота. 16 июня восстание было подавлено огнём и десантом с линкоров «Петропавловск» и «Андрей Первозванный», крейсера «Олег», а также эскадренных миноносцев «Гавриил», «Свобода», «Гайдамак» и «Всадник». Родзянко не сумел воспользоваться переходом форта на сторону белых, так как узнал о восстании только на третий день, когда мятеж уже был ликвидирован.
Со 2 по 16 июня ВЧК провела масштабные операции, в которых было задействовано около 15 тыс. красноармейцев и практически весь личный состав Петроградской ЧК. Были арестованы руководители петроградского отделения Национального центра В.И. Штейнингер («ВИК»); генералы М.М. Махов («Махров») и И. Дмитриев, князь М. Оболенский. В ходе следствия было установлено, что в обмен на предоставление разведывательной информации руководство Национального центра получало до 500 тыс. рублей в месяц от резидента английской разведки Пола Дюкса и его помощницы бывшей эсерки Надежды Владимировны Петровской (урождённой Вольфсон).
В 1896 году Надежда Владимировна носила в Петербурге передачи арестованному Владимиру Ульянову по просьбе его сестры Анны. По воспоминаниям Петровской, Анна попросила её ежедневно носить брату еду, что было разрешено тюремным врачом, а для разрешения свиданий она была записана как невеста Ульянова.
В 1902 году Надежда окончила Санкт-Петербургский женский медицинский институт и работала врачом в Кронштадте, где вышла замуж за преподавателя Минного офицерского класса Алексея Алексеевича Петровского, ученика и соратника изобретателя радио Александра Степановича Попова. В 1905 году Петровский был произведён в чин статского советника (что соответствует званию бригадного генерала), в 1910 году был приглашён в Николаевскую Морскую академию и в 1912 году стал первым в России профессором радиотехники.
Петровская была членом партии эсеров и в 1916 году работала в Иркутском полевом госпитале, размещавшемся в здании Николаевской Морской академии, а после Февральской революции – в Максимилиановской лечебнице, где принимала своих агентов под видом больных. 15 февраля 1919 года она из конспиративных целей вступила в РКП(б).
Петровская попала в поле зрения Петроградской ЧК после ареста двух бывших офицеров флота, которые сознались, что встречались на квартире Петровской с неким англичанином, и 2 июня 1919 года была арестована «за шпионскую деятельность».
Через два дня после своего ареста Петровская отправила телеграмму Ленину: «Срочная. Москва. Кремль. Товарищу Ленину. Многоуважаемый Владимир Ильич, прошу телеграммой мне подтвердить тот факт, что я 22 года тому назад Вас навещала в тюрьме как Ваша невеста. На меня сделан ложный донос, и Вы Вашим подтверждением нашего знакомства избавите меня от унизительного положения обвиняемой. Шлю сердечный привет. Мой адрес: Петроград, Васильевский остров, 4 линия, дом 5, квартира 4. Преданная Вам Вольфсон, по мужу Петровская».
В автобиографии, написанной 5 июня 1919 года следователю Петроградской ЧК Николаю Юдину, Петровская так описывает этот эпизод: «Помню нашу первую встречу. Владимир Ильич был худ и бледен. Только лучистые глаза смотрели прямо в душу… Ходила я к нему на свидание три раза в неделю в течение двух месяцев».
12 июня Ленин ответил ей телеграммой, в которой извинялся, что забыл многое из той поры, но «сестра подтверждает определённо, и я припоминаю, что посещения были, – прошу извинить, что забыл фамилию. Поэтому ни в каком случае на основании моей плохой памяти Вас-то упрекать никто не вправе. Искренно уважающий Вас В. Ульянов (Ленин)».
Вслед за этим Ленин отправил письмо следователю: «14 июня 1919 Петроград, Гороховая, 2. Следователю Юдину. Прошу просмотреть приложенное и сообщить мне, какие у Вас данные против Петровской и нет ли подозрений против неё. Приложенное прошу вернуть. председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)».
8 июля Юдин ответил Ленину, что конкретных оснований обвинять Петровскую нет, поэтому никаких репрессивных мер к ней не принимается, дело прекращено и она выпущена на свободу.
После того, как в августе 1918 года Пол Дюкс, почувствовав за собой слежку, покинул Петроград, дальнейшее финансирование созданных им разведывательных сетей, в том числе Национального центра, осуществлялось через Петровскую.
К сентябрю 1919 года петроградское отделение Национального центра было почти полностью ликвидировано. На допросе у Дзержинского один из заговорщиков показал, что организация непосредственно связана со Штабом Добровольческой армии Московского района, который представлял собой военную организацию московского отделения Национального центра. Эта организация позиционировала себя как часть Добровольческой армии Деникина и имела разветвлённые структуры в различных военных учреждениях Красной армии.
До апреля 1919 года общее руководство Штабом осуществлял генерал-лейтенант Николай Николаевич Стогов. Первую мировую войну он встретил начальником штаба 1‑й Финляндской стрелковой бригады, 25 сентября 1916 года был назначен начальником штаба 8‑й армии, которой командовал генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов. 2 апреля 1917 года Стогов стал командиром XVI армейского корпуса, после Октябрьской революции исполнял обязанности главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта.
В январе 1918 года Стогов поступил на службу в Красную армию и с 8 мая по 2 августа 1918 года являлся начальником Всероглавштаба РККА. В октябре он был арестован ВЧК, но затем выпущен и с 25 ноября работал в системе Главархива и одновременно являлся главкомом Добровольческой армии Московского района. В апреле 1919 года Стогов был снова арестован ВЧК, заключён в Бутырскую тюрьму, но сумел бежать и добраться до Ставки ВСЮР в Таганроге. С мая 1920 года он был последним комендантом Севастополя в Русской армии генерала Врангеля и одновременно командующим войсками тылового района, организовывал эвакуацию белой армии из Крыма. В эмиграции Стогов был начальником военной канцелярии РОВС, вице-председателем Союза Георгиевских кавалеров и председателем Общества офицеров Генштаба в Париже.