Борис Александрович Садовской (настоящая фамилия Садовский), поэт Серебряного века, родился 22 февраля 1881 года в городе Ардатов Нижегородской губернии в семье потомственного дворянина Александра Яковлевича Садовского, учился на историко-филологическом факультете Московского университета, входил в круг символистов и был связан дружбой со многими из них – с Александром Блоком, Андреем Белым, Валерием Брюсовым, Сергеем Соловьёвым и Владиславом Ходасевичем. Характерной особенностью личности и творческого образа Садовского является эстетический монархизм – его неизменным кумиром был Николай I, правые политические взгляды и романтизация дворянства. Страдавший сухоткой спинного мозга вследствие перенесённого в 1903 году сифилиса, Садовской с 1916 года был парализован и не мог ходить. В 1920‑х годах он жил в Нижнем Новгороде, в 1930 году переехал в Москву и поселился вместе с женой в одной из келий Новодевичьего монастыря. Он публиковал разного рода воспоминания, выдумал дружбу своего отца с отцом Ленина – Ильёй Николаевичем Ульяновым, общался с Корнеем Чуковским и приехавшей в 1939 году в Москву Мариной Цветаевой.
Жена Садовского была дамой столь же экзальтированной, увлекалась спиритизмом и гадала на картах. Сеансы спиритизма мадам Садовской посещали даже жёны высокопоставленных московских чиновников. Захаживала к Садовской и супруга члена Политбюро ВКП(б) Анастаса Ивановича Микояна.
Наблюдение за поэтом и его женой вёл агент «Старый», имевший дворянское происхождение. Садовской ему доверял и однажды обратился за помощью в установлении связи с немецким командованием. Об этой неожиданной просьбе стало известно Судоплатову, который доложил об «инициативе» Садовского заместителю наркома госбезопасности СССР комиссару госбезопасности 3‑го ранга Богдану Захаровичу Кобулову. В справке, подготовленной для доклада Кобулову, значилось, что «…в 1933 году органами НКВД была вскрыта и ликвидирована монархическая группа молодёжи, группировавшаяся вокруг Садовского. Сам Садовский арестован не был. Ликвидированная группа уже тогда ориентировалась на германский фашизм. Вторая группировка, созданная Садовским, была ликвидирована в 1935 году, и, наконец, третья группа (Раздольского) вскрыта секретно-политическим отделом ГУГБ НКВД СССР в начале 1941 года…».
Кобулов и Судоплатов решили «помочь» Борису Садовскому в установлении контактов с немецким командованием. Созданная с их помощью организация получила название «Престол». Поскольку идейные основатели «Престола» проживали в приюте Новодевичьего монастыря, операция, которую задумали чекисты, получила название «Монастырь». Ключевая роль в операции отводилась разведчику, который должен был перейти линию фронта, оказаться в поле зрения абвера и суметь убедить его руководителей в том, что в Москве действует тайная церковно-монархическая организация. На эту роль был выбран Александр Петрович Демьянов (оперативный псевдоним «Гейне»), который родился в 1910 году в Калуге. Дальнейший ход операции зависел от его умения войти в доверие к немцам.
Александра Демьянова познакомили с агентом «Старый», а тот представил его членам организации «Престол» как выходца из дворянской семьи. И это было правдой. Прадед Александра Демьянова, атаман Антон Андреевич Головатый, бригадир, войсковой судья и кошевой атаман Черноморского казачьего войска был одним из основателей столицы Кубанского края – Екатеринодара. Отец Александра – Пётр Демьянов, есаул Кубанского войска, погиб в Первую мировую войну. Саша воспитывался матерью Марией Николаевной, урождённой Кульневой, выпускницей Бестужевских курсов в Санкт-Петербурге. Более того, оказалось, что история семьи Демьяновых в общих чертах была известна предводителю дворянского собрания Глебову. Борис Садовской тоже был наслышан о госпоже Демьяновой – до революции она была хорошо известна в светских кругах Петербурга.
В середине 1920‑х годов Демьянов переезжает в Москву и в 1933 году устраивается на работу в «Главкинопрокат», где в 1934 году он был завербован Секретно-политическим отделом ОГПУ СССР «для выявления антисоветских настроений среди интеллигенции и молодежи». Живя в Москве, Демьянов женился на Татьяне Березанцевой, дочери известного московского врача-невролога профессора Бориса Березанцева. В годы Великой Отечественной войны Татьяна, как и её отец, тоже станут участниками операций «Монастырь», «Курьеры» и «Березино». А пока Александр Демьянов, как и его коллега Николай Кузнецов, по заданию чекистов завязывает контакты в артистических кругах Москвы, вращается среди театрально-художественной богемы столицы и посещает светские тусовки с участием иностранных дипломатов, попадая тем самым в поле зрения немецкой разведки. Однако его вербовка абвером в тот раз не состоялась, зато ему представилась вторая попытка проникнуть в «абверкоманду 103» – разведывательный орган группы армий «Центр», имевший позывной «Сатурн».
Специальную подготовку Александр Демьянов проходил на базе Школы особого назначения (ШОН) в Балашихе. Заместителем начальника школы и инструктором Демьянова был сотрудник 4‑го Управления НКВД СССР лейтенант госбезопасности Вильям Генрихович Фишер, который впоследствии стал известен под именем Рудольфа Ивановича Абеля. В феврале 1942 года Фишер быстро обучил Демьянова способам поддержания радиосвязи с Центром, а также другим важным навыкам разведывательной деятельности. Но главное, что Фишеру, опытному нелегалу, родными языками для которого были английский и немецкий, удалось вселить в своего ученика уверенность, что тот сможет выполнить трудное задание разведки. По крайней мере, с его слов в характеристике Александра Демьянова было записано: «…В течение всего времени, занимавшего подготовку к операции, “Гейне” чувствовал себя хорошо, настроение его было бодрое, приподнятое, чувствовалась твердая уверенность в успешном выполнении задания…»
В материалах дела «Монастырь» сохранилось и трогательное прощание Демьянова с Садовским перед отправкой за линию фронта. Жена поэта гадала разведчику на картах, а сам Садовской осенил Демьянова небольшой иконой и трижды его облобызал, благословив на служение делу восстановления монархии.
17 февраля 1942 года Александр Демьянов перешёл линию фронта в районе Можайска, оказавшись в какой-то момент на минном поле. Вскоре его задержал немецкий патруль. Для его допроса из Смоленска прибыл начальник контрразведывательной службы штаба группы армий «Центр» Кауфман, который был сотрудником «абверкоманды 103». Возглавлял абверкоманду подполковник Феликс Гёрлиц. Перед ним была поставлена задача активно внедрять агентов абвера в Москве с целью дезорганизации деятельности советских военных объектов. Для решения этой задачи Кауфман занимался вербовкой агентуры из числа русских эмигрантов и членов украинских и белорусских националистических организаций. Он внимательно выслушал «беглеца» из Москвы, но к его рассказу отнёсся с недоверием. Пытаясь сломить волю Демьянова, Кауфман инициировал процедуру его расстрела. Уже в Москве, готовя отчёт о проделанной работе, Демьянов подробно описал встречу с Кауфманом: «… Он требовал, чтобы… я сознался в том, что послан НКВД. На всё это я отвечал, что если бы знал, что со мной так будут разговаривать, да ещё обвинять в связях с НКВД, то ни за что бы сюда не пришёл. На это Кауфман заявил мне: “Вы будете поставлены к стенке, если не сознаетесь, даю полчаса на размышление”… Через некоторое время за мной пришел обер-лейтенант с двумя солдатами, вооруженными винтовками, предложил следовать за ним… Солдаты вывели меня во двор, поставили у стенки, а сами отошли к стоявшим неподалеку обер-лейтенанту и Кауфману. Так мы постояли минут десять, после чего меня привели в комнату, где раньше проводился допрос, предложили снять пальто, угостили сигаретами, а Кауфман достал бутылку французского коньяку и стал со мной выпивать…»
Вскоре Демьянова представили подполковнику Гёрлицу. Внимательно изучив все документы и выслушав мнение Кауфмана, Гёрлиц принял решение – провести подготовку Демьянова в разведшколе абвера «Сатурн» в Смоленске, а затем отправить его для сбора разведывательных данных в Москву. После того, как операцию одобрил шеф абвера адмирал Канарис, 15 марта 1942 года «Гейне», получивший в абвере псевдоним «Александр» («Alexander»), был в качестве радиста агентурной разведгруппы «Фламинго» («Flamingo») выброшен немцами с парашютом в одном из районов Ярославской области, и вскоре встретился в Москве с Павлом Анатольевичем Судоплатовым. Затем «Гейне» предстал перед Борисом Садовским. Шеф «Престола» одобрил действия своего связника и стал ждать указаний из-за линии фронта.
9 апреля 1942 года «Александр» вышел в эфир и доложил в «Сатурн»: «…Сбросили вместо Пушкино в районе Рыбинска, оттуда с трудом добрался… Ваши указания о работе переданы руководству. Никого сейчас не присылайте, ибо контроль всюду усилен. Слушайте меня между 15 и 20 этого месяца. А.».
30 апреля «Александр» получил указание немецкого разведцентра: «…Нам интересны формирование новых частей, транспорт с отметкой направлений, даты, грузовые колонны». Так начались интенсивные сеансы радиосвязи агента «Гейне» с «Сатурном». Чтобы немцы не заподозрили дезинформацию, Судоплатов обратился за содействием в Генштаб РККА. Взаимодействовать с чекистами было поручено генерал-майору Сергею Матвеевичу Штеменко. По его указанию «Гейне» был зачислен в Генштаб офицером связи, о чём было доложено в «Сатурн» в качестве важного успеха организации «Престол». Теперь задача Штеменко состояла в снабжении «Гейне» такими сведениями, которые должны были заинтересовать абвер. В ряде случаев эти сведения согласовывались с наркомом путей сообщения и даже с самим Сталиным.
Донесения «Александра» в основном касались перевозки войск и военной техники по железным дорогам. Чекисты понимали, что наблюдение за советскими железными дорогами могут вести и другие агенты немецких спецслужб. Поэтому по указанным «