Александром» маршрутам под брезентовыми чехлами перевозились деревянные макеты танков, орудий и другой боевой техники. Чтобы у немцев не осталось никаких сомнений, «Александр» информировал абвер о совершённых его людьми диверсиях, а в советских газетах публиковались заметки о вредительстве на железнодорожном транспорте.
Но главным успехом радиоигры в рамках операции «Монастырь» явилась стратегическая дезинформация, переданная «Гейне» накануне контрнаступления Красной армии под Сталинградом. 4 ноября 1942 года «Александр» сообщил в «Сатурн», что Красная армия нанесёт удар 15 ноября не под Сталинградом, а на Северном Кавказе и под Ржевом. На карту было поставлено всё – победа немцев под Сталинградом привела бы к поражению СССР в войне. Советское командование напряжённо ждало, прошла ли дезинформация. И вот за две недели до начала операции «Уран», 7 ноября 1942 года, по каналам военной разведки из Швейцарии поступило сообщение от резидентуры Шандора Радо: «…Молния. Начальнику Главного разведывательного управления Красной Армии. ОКВ ожидает большое зимнее наступление Красной Армии на участке между Великими Луками и Ржевом. В ОКВ считают, что главную опасность для немецкой армии нужно ожидать именно в этом направлении…»
Это была победа на невидимом фронте, во многом предопределившая успех Сталинградской битвы. Недаром Судоплатов и Эйтингон получили высшие полководческие награды – ордена Суворова II степени, а Демьянов, уже награждённый немцами Крестом военных заслуг 2‑й степени с мечами, получил орден Красной Звезды. Его жена Татьяна Березанцева была награждена медалью «За боевые заслуги».
Как вспоминал в своих мемуарах Павел Анатольевич Судоплатов, «немцы ждали удара под Ржевом и отразили его. Зато окружение группировки Паулюса под Сталинградом явилось для них полной неожиданностью. Не подозревавший об этой радиоигре Жуков заплатил дорогую цену – в наступлении под Ржевом полегли тысячи и тысячи наших солдат, находившихся под его командованием. В своих мемуарах он признает, что исход этой наступательной операции был неудовлетворительным. Но он так никогда и не узнал, что немцы были предупреждены о нашем наступлении на ржевском направлении, поэтому бросили туда такое количество войск».
Но, как говорится, «на войне как на войне». И без военной хитрости здесь не обойтись. Исход войны решался под Сталинградом. И если бы не отвлекающие манёвры, в том числе и подо Ржевом, резервов для успешного исхода Сталинградской битвы могло и не хватить.
Операция «Монастырь» набрала такие обороты, что из неё получились ещё две операции: «Курьеры» и «Березино». В рамках первой из них проводились дальнейшие оперативные мероприятия по задержанию немецких агентов, прибывавших в Москву в качестве разведчиков и курьеров. А вторая стала неожиданным поворотом операции «Монастырь» в конце лета 1944 года, после завершения операции «Багратион», в ходе которой была разгромлена немецкая группа армий «Центр».
Дерзкий замысел операции «Березино», идея которой принадлежит лично Сталину, состоял в том, чтобы легендировать перед немецкой разведкой наличие крупной немецкой воинской части, скрывающейся в лесах Белоруссии и пытающейся установить связь с командованием вермахта. Тем самым удалось бы отвлечь внимание и силы гитлеровцев на ложную цель.
9 июля 1944 года в результате разгрома группы армий «Центр» под Минском был взят в плен командир 36‑го полка 286‑й дивизии тыловой охраны подполковник Генрих Шерхорн (Heinrich Gerhard Scherhorn) и помещён в лагерь НКВД для военнопленных 27/1 в Красногорске под Москвой, где он был перевербован старшим оперуполномоченным 3‑го отдела НКВД майором госбезопасности Игорем Александровичем Щорсом, троюродным братом легендарного командира 1‑й Украинской советской дивизии Николая Щорса. Подполковнику Шерхорну присвоили оперативный псевдоним «Шубин» и поместили его в отдельную камеру внутренней тюрьмы на Лубянке, закрепив его за Щорсом. Была разработана легенда, согласно которой Шерхорн выступал в качестве командира сводной части численностью до двух тысяч человек, якобы сформированной из оказавшихся в окружении военнослужащих вермахта с целью прорыва в Восточную Пруссию на соединение с действующей армией.
Для непосредственного руководства операцией на месте 18 августа 1944 года в Белоруссию прибыли сотрудники 4‑го Управления НКГБ СССР Эйтингон, Маклярский, Зобач (бывший агент немецкой разведки, перевербованный в ходе операции «Курьеры»), Фишер, Серебрянский, Мордвинов, Цимакуридзе, Гарбуз и Демьянов («Гейне»). Руководил операцией Эйтингон, а её план разрабатывал Маклярский. В группу вошли члены антифашистского Союза немецких офицеров из красногорского лагеря: взятый в плен под Бобруйском 28 июня 1944 года командир 519‑го гренадёрского полка 296‑й пехотной дивизии, кавалер Рыцарского креста Железного креста подполковник Вилли Эккардт (оперативный псевдоним «Олень»), 16 марта 1945 года произведённый в полковники; командир 52‑го пехотного полка 6‑й авиаполевой дивизии люфтваффе, кавалер Рыцарского креста Железного креста подполковник Ганс Иоганн Михаэлис (оперативный псевдоним «Мик»), взятый в плен 1 июля 1944 года в районе Витебска, и другие.
Работая под контролем, Шерхорн посылал в Берлин сообщения о диверсиях в тылу Красной армии, а «Гейне», которому немцы к тому времени полностью доверяли, подтверждал их достоверность. В результате Гитлер 23 марта 1945 года произвёл находящегося в советском плену Шерхорна в полковники и наградил его Рыцарским крестом Железного креста. До конца войны Шерхорн считался в Германии национальным героем и образцом солдата, в любой обстановке сохраняющего высокий боевой дух и верность фюреру. Операция продолжалась вплоть до 5 мая 1945 года. Попытки снабжения «группы Шерхорна» по воздуху и засылка в район предполагаемого прорыва разведчиков и диверсантов Отто Скорцени привели немцев к значительным материальным и кадровым потерям. Как пишет Судоплатов, «особо отличился В. Фишер, под видом немецкого офицера лично встречавший на полевом аэродроме диверсантов Скорцени».
После войны Александр Петрович Демьянов с 1946 года работал техническим руководителем дубляжной мастерской киностудии «Союзмультфильм», а позднее старшим инженером технического отдела в «Главкинопрокате». Он умер 6 октября 1975 года от инфаркта, катаясь на лодке по Москве-реке.
Однако 4‑е Управление НКВД СССР было далеко не единственным органом госбезопасности, который имел отношение к радиоиграм. Во 2‑м (контрразведывательном) Управлении НКВД СССР за организацию радиоигр с противником отвечал 1‑й (немецкий) отдел, начальником которого был майор госбезопасности Пётр Петрович Тимофеев, а начальником 2‑го отделения (учёт и разработка германских разведорганов и осуществление контрразведывательных комбинаций) 1‑го отдела – старший лейтенант госбезопасности Владимир Яковлевич Барышников. По их инициативе для проведения радиоигр была создана специальная группа из четырех человек, в число которых входили: Николай Михайлович Ендаков, Григорий Фёдорович Григоренко, Иван Петрович Лебедев и Дмитрий Петрович Тарасов.
Одним из первых документов, относящихся к проведению радиоигр, было указание НКВД СССР № 64 «О задачах и постановке оперативно-чекистской работы на освобожденной от немецко-фашистских оккупантов территории СССР» от 18 февраля 1942 года. Этот секретный документ рассылался наркомам внутренних дел УССР и БССР и начальникам оперативных управлений НКВД СССР, в том числе 2‑го (контрразведывательного) Управления, 3‑го (секретно-политического) Управления и Управления особых отделов. В документе говорилось:
«В целях более четкой и правильной организации этой работы предлагается руководствоваться нижеследующим:
I. 1. Вслед за изгнанием оккупантов соответствующим НКВД – УНКВД наряду с восстановлением постоянного аппарата НКВД в освобожденных городах и районах немедленно направлять в эти города и районы заранее подготовленные оперативно-чекистские группы НКВД – УНКВД с задачей очистки их от ставленников и пособников оккупантов, выявления агентуры германских разведывательных органов и организации против них активных контрразведывательных мероприятий. <…>
2. Работу в освобожденных городах и районах начинать с арестов всех ранее выявленных ставленников и активных пособников немцев, с установления связи с агентурой, оставленной и оставшейся на временно оккупированной территории, с опроса заявителей и местных жителей.
При восстановлении связи с агентурой учитывать возможность ее перевербовки немцами. Поэтому, прежде чем устанавливать с этой агентурой доверительно-деловые отношения, необходимо тщательнее ее проверять, выясняя, как конкретно вел себя при немцах каждый агент.
Следствием по делам арестованных ставленников немцев, опросами агентуры, заявителей и местных жителей устанавливать и брать на учет:
а) личный состав разведывательных, контрразведывательных, полицейских и административных немецких органов, действовавших на временно захваченной противником территории, с указанием установочных данных и примет каждого лица;
б) владельцев и жильцов домов, в которых размещались упомянутые выше органы и проживали их официальные сотрудники или разведчики, а также обслуживающий их персонал;
в) агентуру германской военной разведки, гестапо и тайной полевой полиции, оставленную в данном городе-районе или переброшенную ранее немцами в наш тыл: резидентов, агентов-разведчиков, диверсантов, террористов, радистов, связников, содержателей явочных квартир, проводников и переправщиков;
г) членов магистратов, местных самоуправлений, старост, служащих полиции и других административных немецких органов;
д) изменников Родины, предателей, провокаторов и немецких пособников, оказывавших содействие оккупантам в проведении различного рода мероприятий (выявление коммунистов, партизан, военнослужащих Красной Армии, изъятие у населения продовольствия, фуража, скота, теплой одежды и др.);