В 1999 году, разбирая архив министра обороны СССР Дмитрия Фёдоровича Устинова, обнаружили письмо лётчика Заморина, который в том последнем бою Хрущёва был у него ведущим. В письме говорится: «Я струсил и пошел на сделку с совестью, сфальсифицировав факты… Когда Фокке-Вульф-190 рванулся на мою машину в атаку, зайдя мне снизу под правое крыло, Леня Хрущев, чтобы спасти меня от смерти, бросил свой самолет наперерез огненному залпу “фоккера”… От бронебойного удара самолет Хрущева буквально рассыпался у меня на глазах!.. Вот почему на земле невозможно было найти какие-либо следы этой катастрофы».
Если человек, да ещё офицер, признаётся в сделке с совестью, то можно ли ему доверять? Как говорится, единожды предав – предаст не раз, единожды солгав – солжёт и дважды… Тем более что такие заявления, как «бросил свой самолёт наперерез огненному залпу “фоккера”» вкупе с рассыпающимся от бронебойного снаряда прямо на глазах самолёта, заставляют усомниться в адекватности писавшего.
Вячеслав Михайлович Молотов в беседе с писателем Феликсом Чуевым на вопрос: «Никита от сына отказался?» – ответил утвердительно.
К сказанному остаётся только добавить, что генерал-майор Вадим Николаевич Удилов имеет полное моральное право судить о степени вины Леонида Хрущёва – и не только потому, что Удилов заслуженный контрразведчик, а потому что на фронте он совершал реальные, а не вымышленные подвиги. Вот что пишет он сам: «Память до сих пор отчетливо сохраняет различные эпизоды из боевых действий. Особенно такие, как разведка боем. Обычно для этого выделяли три танка, которые, ворвавшись на немецкие позиции, должны были вызвать огонь противника на себя, чтобы выявить и зафиксировать огневые точки врага и избежать таким образом при наступлении лишних потерь. Очень суровый тактический прием! Кто шел в боевую разведку, либо погибал, либо был ранен. Мне повезло. Более того, оставшись целым, в дальнейшем, прорвав фронт, я шел в головном разведдозоре, о чем и сказано в наградной реляции».
Вот таким был Вадим Николаевич Удилов – потомственный чекист, контрразведчик с 40‑летним стажем, возглавлявший розыск особо опасных государственных преступников и завершивший службу в должности первого заместителя начальника советской контрразведки.
Как рассказал автору этих строк генерал-майор Валерий Иванович Красновский, бывший заместитель начальника Управления КГБ БССР по Минску и Минской области и личный друг Вадима Николаевича Удилова, во время работы по розыску нацистских преступников ему довелось ознакомиться с подлинными документами и донесениями командиров партизанских отрядов и оперативных чекистских групп. Согласно этим документам, после своего перехода на сторону немцев Леонид Хрущёв активно привлекался к работе пропагандистских рот вермахта и РОА, ездил с ними вдоль линии фронта и агитировал переходить на сторону немцев. Именно тогда перед советскими спецслужбами и партизанскими частями была поставлена задача разыскать его и доставить в Москву вместе с документальными уликами, подтверждающими факт его предательства. «Одному из партизанских отрядов удалось захватить Хрущёва, – рассказывает Валерий Иванович, – но немцы организовали преследование отряда и в конце концов блокировали партизан. Командир отряда, видя, что уйти не удастся, передал по рации, что принял решение расстрелять Хрущёва».
Когда мы говорим о «золотом веке советской контрразведки», приходящемся на 1970–1980‑е годы, нельзя не вспомнить о руководителях оперативных подразделений Второго главка, которые выполняли всю практическую работу по изъятию шпионской агентуры на широких просторах Советского Союза. Это были подлинные мастера своего дела, которые и сегодня ассоциируются у многих из нас с подлинными рыцарями без страха и упрёка. Прежде всего это генерал-лейтенант Евгений Михайлович Расщепов. Он родился в 1929 году и пришёл на службу в органы госбезопасности в 1949 году после окончания Московского государственного педагогического института иностранных языков (МГПИИЯ), пройдя путь от оперуполномоченного до начальника управления. С 1960‑х годов и до 1979 года Евгений Михайлович был начальником 1‑го (американского) отдела, затем заместителем начальника Второго главка КГБ СССР и с 1981 до сентября 1991 года – начальником 7‑го Управления (наружное наблюдение) КГБ СССР. В большинстве операций по задержанию американских шпионов участвовали совместные оперативные бригады Второго главка и 7‑го Управления, в состав которого входила недавно отметившая своё 50‑летие Группа «А», более известная как «Альфа».
Ещё одним признанным «охотником за шпионами» является генерал-майор Рэм Сергеевич Красильников. Он родился 14 марта 1927 года в семье сотрудника ОГПУ, в 1949 году окончил Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) и пришёл на службу в органы госбезопасности. Вначале он работал в Управлении МГБ по Куйбышевской (ныне Самарской) области, затем во 2‑м (английском) отделе 2‑го Главного управления КГБ при СМ СССР, а с 1955 года – в 14‑м отделе (внешняя контрразведка) ПГУ КГБ при СМ СССР. Именно в это время агентами 14‑го отдела являлись Джордж Блейк в английской разведке МИ‑6 и Хайнц Фельфе – в западногерманской разведке БНД.
С 1957 по 1961 год Рэм Сергеевич в возрасте 30 лет занимает уже очень значительный пост. Он является заместителем резидента КГБ по линии «КР» (внешняя контрразведка) главной резидентуры КГБ в Канаде, а с 1965 по 1969 год находится на аналогичной должности, но уже в Бейруте. После этого с 1969 по 1973 год Рэм Сергеевич Красильников работает в центральном аппарате внешней разведки в качестве сотрудника Службы № 2 (внешняя контрразведка) ПГУ КГБ при СМ СССР.
В 1973 году в карьере Рэма Сергеевича происходит очередной взлёт – его назначают начальником 2‑го (английского) отдела Второго главка КГБ при СМ СССР, которым до него руководил полковник Алексей Васильевич Сунцов. И, наконец, с 1979 по 1991 год генерал-майор Красильников возглавляет 1‑й (американский) отдел Второго главка КГБ СССР – что называется, действует на острие меча против «главного противника». И этот период его работы оказался в высшей степени результативным. Под его руководством было задержано с поличным и выслано из страны семь американских шпионов, работавших под дипломатическим прикрытием, арестовано и разоблачено более двадцати агентов ЦРУ из числа советских граждан и более десятка инициативников, пытавшихся передать американцам секретную информацию.
В 1976 году США вывели на геостационарную орбиту три спутника связи Marisat в интересах своих военно-морских сил. Объект, помещённый на геостационарную орбиту, расположен в экваториальной плоскости и остаётся неподвижным относительно любой точки на Земле, поскольку период его вращения равняется периоду вращения Земли. Эти свойства геостационарной орбиты используются телекоммуникационными спутниками, которые, таким образом, могут служить в качестве постоянного ретранслятора между передающими и приёмными станциями. В этом случае для ретрансляции сигнала будет достаточно устройства, оснащённого фиксированной антенной, направленной в сторону геостационарного спутника. Наземные приёмные станции для спутников Marisat были расположены в Саутбери в штате Коннектикут и Санта-Паула в Калифорнии.
Естественно было предположить, что этой возможностью воспользуются американские спецслужбы, и прежде всего посольская резидентура ЦРУ в Москве, располагающая агентурой из числа советских граждан, имеющих доступ к сведениям, представляющим государственную тайну. Передача этих сведений американцам с помощью личных встреч или тайниковых операций и получение от них денег, шифроблокнотов и инструкций были сопряжены с немалым риском, поскольку сотрудники 1‑го отделения 1‑го (американского) отдела Второго главка КГБ СССР непрерывно вели оперативное сопровождение посольства США в Москве, противодейстуя установленным американским разведчикам в их шпионской деятельности.
Чтобы заложить контейнер, например, в виде ветки или булыжника, надо было оказаться вне поля зрения контрразведки, уйти от «наружки». Для этого применялись самые разные ухищрения типа переодевания или изменения внешности с помощью грима. Использовались и надувные манекены. По данным генерал-лейтенанта Валентина Григорьевича Клименко, который в начале 1980‑х годов возглавлял оперативную группу по разработке резидентуры ЦРУ в Москве, всего их было изготовлено штук десять, в одежде и с чертами лица конкретных разведчиков. Например, супруги на машине выезжали из посольства, за рулём находилась жена. Маршрут прорабатывался так, чтобы обязательно возникали паузы в наружном наблюдении, мёртвые зоны. В этом случае разведчик выскакивал из машины и скрывался, а супруга нажимала на кнопку, и манекен появлялся, как чёрт из табакерки. У жены был тросик, которым она могла поворачивать голову манекена для создания видимости, что супруги беседуют.
Тем не менее риск провала постоянно присутствовал, что ставило под удар прежде всего агентуру. А потерять такого агента как, например, Адольф Толкачёв, который действовал именно в это время и передавал сведения о последних советских разработках в области ракетных комплексов, например, С‑300, и радиоэлектронного оснащения новейших истребителей-перехватчиков МиГ‑29, МиГ‑31 и Су‑27, было бы для американцев крайне нежелательно. Поэтому они схватились за идею оснастить шпиона компактным устройством, чтобы он мог спокойно передавать информацию не через тайники или личные встречи, а напрямую через американские спутники. Но вначале такое устройство нужно было испытать.
Но такого поворота событий ожидали и советские контрразведчики. В 1973 году на базе радиоконтрразведывательных подразделений 11‑го отдела 8‑го Главного управления КГБ при СМ СССР была создана Служба «Р», преобразованная в 1978 году в Управление «Р» (радиоконтрразведка) Второго главка КГБ СССР.
Впервые закодированный сигнал в УКВ-диапазоне, содержащий большой объём информации, радиоконтрразведка зафиксировала 21 января 1982 года. В ноябре того же года пеленгаторный пост засёк «радиовыстрел» с советской территории на частоте 311.150 МГц. Импульс шёл чуть больше пяти секунд. Определили и место работы передатчика – московский парк «Сокольники».